Уход Александра Старкова из «Спартака» даже спустя месяц после случившегося
продолжает обсуждаться. О причинах своей отставки, коллегах и взглядах на пиар
тренер в Риге рассказал «Огоньку»
— Вы только что вернулись с финала Лиги чемпионов. В Париж летали из
любопытства?
Я стараюсь не пропускать такие события. Там же собирается вся европейская
футбольная тусовка, много знакомых. Да и с профессиональной точки зрения
посмотреть такой матч было интересно. Все-таки живьем игра производит совсем
другое впечатление, чем по телевизору. Поездку я оплатил из своего кармана, но
денег не жалко. Все эти затраты в конечном счете окупаются.
— Вы лично вхожи в эту самую футбольную тусовку?
— В этом смысле мне очень помогло участие сборной Латвии на чемпионате
Европы-2004. За два года я принял участие во многих тренерских семинарах,
встречах. Там и познакомился со многими известными специалистами. Не скажу, что
подружился — в основном это шапочные знакомства. Но даже для их поддержания
нужно все время оставаться в обойме. Тогда тебя не забудут.
— Судя по всему, в России вас по-прежнему не забывают.
— Знаете, я тут был на одном из матчей чемпионата мира по хоккею, который сейчас
идет в Риге. После игры решил пройти метров сто. Это оказалось довольно сложно:
каждую минуту подходили российские болельщики, желали удачи.
— При таком интересе к своей персоне вы можете вести целенаправленную
пиар-кампанию. Почему не пользуетесь этой возможностью: не хотите или не умеете?
— Все вместе. Если честно, мне это не очень интересно. В этом плане мы схожи с
наставником казанского «Рубина» Курбаном Бердыевым. Его не назовешь замкнутым
человеком: он хороший собеседник в компании, у него много интересных мыслей. Но
для футбольной общественности он абсолютно закрыт, повышенное внимание его
раздражает.
— А вам не кажется, что сегодня тренеру мало просто работать с командой? Он
должен быть публичной, отчасти даже попсовой фигурой, как, например, Петржела.
— Я убежден, что доверия к себе можно добиться только с помощью результата.
Если не будет успехов, никакая публичность не поможет. Хотя к Петржеле я
отношусь с уважением — это яркая фигура. Володя Быстров мне рассказывал, что на
протяжении недели он мог не принять участия ни в одной тренировке. Все занятия
вели помощники. Для меня это непонятно, но, видимо, такая методика приносила
успех…
— И все-таки: у вас в активе серебро чемпионата страны, у Петржелы — тоже. Но
ваш уход сопровождался обструкцией болельщиков, в то время как чеха фанаты
приехали провожать в аэропорт.
— Меня не очень интересуют болельщицкие митинги. В прошлом году я встречался
с фанатским ядром «Спартака», посмотрел на них, послушал. Им ничего не докажешь,
и я не собираюсь это делать. И потом… Агрессивно настроенная по отношению ко мне
группа фанатов была небольшой, да и пресса тоже. Просто они были умело
срежиссированы и направлены. Это был заказ, кому-то это было нужно.
— В двух ваших отставках улавливается некоторая аналогия. И вам, и Петржеле
пришлось покинуть команду не из-за плохого выступления, а по другой причине…
— Я даже сейчас, спустя месяц после ухода, не хочу копаться в грязном белье.
Просто в определенный момент я не почувствовал поддержки руководства. В футболе,
как и в любой другой творческой области, интриг хватает. Чтобы бороться с ними,
нужны полновесные рычаги влияния, а у меня их не было.
— Сменим тему. Что вам дала работа в «Спартаке»?
— Большой опыт и много знакомств. Это, кстати, тоже своеобразный пиар.
— Какой урок вы извлекли из всей этой эпопеи?
— В чужой монастырь нужно приходить со своей командой. Я благодарен судьбе за
то, что она свела меня с коллегами в «Спартаке» — знающими, порядочными людьми.
Однако в решающий момент центр тяжести оказался не на моей стороне.
— Не было ошибкой остаться в клубе после ухода с поста генерального директора
Юрия Первака?
— Когда Первак уходил, этот вопрос я с ним обсуждал. Он мне тогда посоветовал
остаться. Как раз для того, чтобы доказать, что я собой представляю.
— Сейчас «Спартак» тем же самым составом одерживает сплошные победы. Можно
сказать, что команда вас «сплавляла»?
— Я бы не стал так формулировать. Чтобы говорить это, нужно знать точно. А я не
знаю… И потом, это слишком однозначная трактовка. Там все было гораздо сложнее.
— Вы сказали, что ситуация была кем-то умело срежиссирована. Подозреваете,
кем?
— Не просто подозреваю — знаю. Но называть имен не буду. Это же бросит тень в
первую очередь на меня.
— А что хотели бы сказать этим людям? Они могут праздновать победу?
— Хм… Знаете, за подлость Бог наказывает.