Нынешним летом автору этих строк довелось проехать всю Норвегию: от Осло до
самой северной точки континентальной Европы — мыса Нордкап. При этом стоило
местным — будь то север или юг — узнать, что я из России, а уж тем более из
Питера, как среди собеседников обязательно находился человек, который, будто
пароль к общению, начинал повторять три слова: «Футбол, „Зенит“, Хаген». И даже
за Полярным кругом нашелся болельщик, который в красках описал нам все
достоинства Эрика Хагена как футболиста, с гордостью назвав его хоккейным словом
«тафгай».
— Эрик, своим грозным видом вы напоминаете норвежского викинга. Среди ваших
предков были воины, которые размахивали мечами, брали города и наводили ужас на
Европу?
— Можете мне не верить, но к викингам отношусь не слишком хорошо. Конечно,
они — огромная часть истории Норвегии, о чем подробнейшим образом рассказывают в
любой норвежской школе. Но я не могу их считать приятными людьми. Да и за что,
собственно, любить викингов? За то, что они крали чужих женщин, распространялись
по всей Европе и не гнушались при этом самыми жестокими методами? Если же
говорить о моей родословной, то детально ею не интересовался. Но следы викингов
в ней найдутся едва ли. Даже несмотря на мою внешность. Кстати, из-за короткой
прически и сурового вида в России меня поначалу записали в скинхеды. Было смешно
и неожиданно.
— Вашу Норвегию иногда называют Страной троллей. Правду говорят, что это
существо можно найти в каждом норвежском доме?
— Тролли — огромная часть нашей истории, но я сказал бы — вымирающая. Раньше
очень любили, чтобы в каждом доме обязательно «жил» тролль. Нарисованный,
фарфоровый — не важно. Сейчас же мы обычно пугаем ими детей, стоит встретить это
существо где-нибудь в магазине или на улице в виде игрушки, скульптуры или
манекена. У меня дома вы тролля не найдете.
— Тогда расскажите о своем доме чуть подробнее.
— Он находится в небольшой деревушке Вейме, в 70 км от Осло. Жителей в ней — не
более 500 человек. А главная достопримечательность и развлечение — местный
вокзал, куда многие приходят просто так, чтобы провести свободное время. Если же
говорить о моем жилище, то это большой, несколько обособленный дом с огромным
двором. Дело в том, что мне требуется большое жизненное пространство — тогда я
ощущаю себя по-настоящему комфортно, хорошо и свободно.
— Как с этим обстоят дела в Петербурге?
— Чуть хуже, чем в Норвегии — вокруг нашего коттеджа много соседних домов, но
ничего, жить можно.
— Говорят, этот самый коттедж вы снимаете у бывшего зенитовца Мартина Горака,
но со временем хотели бы обзавестись в Петербурге своим собственным жильем. Это
так?
— И то и другое — чистая правда. Уверен, мне захочется приезжать в Петербург
даже после того, как истечет контракт с «Зенитом». Я уже полюбил и ваш город, и
вашу страну. Скажу больше, мы даже сделали Мартину предложение о покупке именно
этого дома.
— Сойдетесь в цене?
— Думаю, сойдемся. Потому что основные договоренности уже достигнуты, а бумаги
подписаны.
— Сменим тему. Самый популярный дорожный знак в Норвегии — «Осторожно,
олени!» У вас в стране даже сувениры такие продают. А какой знак мог бы стать
символом российских дорог?
— Ой, у вас столько разных знаков! Некоторым я просто поражаюсь! Например,
на одном изображено нечто вроде солнечных очков. До сих пор не могу понять, что
он означает?
— Что в этом месте дорогу могут переходить люди с очень слабым зрением или
слепые.
— А что в других местах перейти улицу они уже не могут? Или другая вещь, которую
я не могу «разгадать» — стикеры на машинах. То на них изображены какие-то
особенные шины, то женщина за рулем, то еще что-нибудь необычное. Смех
разбирает.
— В соседних с вашей родиной Швеции и Финляндии говорят: если вы видите
машину, мчащуюся с сумасшедшей скоростью, — значит, за рулем норвежец. Вы —
такой же?
— Почему так говорят наши соседи — понять несложно. В Норвегии очень строгие
правила — больше 90 км/ч не разгонишься. А если позволишь себе эту скорость
превысить — заплатишь штраф около 1000 долларов. Дома нас это сдерживает. За
границей же норвежцы отрываются по полной программе. Когда я еду по отличным
шведским или финским дорогам в Россию, тоже бывает, жму на педаль газа. Но
вообще-то ощущения от скорости, когда сердце начинает биться с частотой 200
ударов в минуту, мне не очень нравятся.
— Есть личный рекорд скорости на дороге?
— 230 км/ч.
— А в России?
— Здесь дороги еще хуже, чем в Норвегии, поэтому с такой скоростью у вас не
поездишь. К слову, не понимаю, почему в моей стране, чьи доходы по сравнению с
Финляндией или Швецией колоссальны, не могут сделать такие же хорошие дороги.
— Выходит, с российскими блюстителями порядка на дорогах у вас проблем быть
не должно.
— Как бы не так. Ловили раз пятьдесят. Причем и за превышение скорости, и за
красный свет, и за двойную сплошную.
— И чем это для вас заканчивалось?
— Деньгами. В России в этом смысле все гораздо проще. Норвежские полицейские
штрафы не собирают, а сразу везут тебя в участок, будь ты простой гражданин,
футболист или сам король. Мне по душе российский вариант: отсчитал купюры — и
езжай себе дальше. Даже тем полицейским, которые меня узнают, все равно плачу —
для меня это не настолько большие деньги, чтобы увиливать от наказания.
— У вас много друзей?
— В Питере дружеский круг ограничивается партнерами по «Зениту». А моих
норвежских друзей вы видели после матча с «Шинником» — приезжали специально ко
мне. Правда, они стараются бывать в Питере либо весной, либо летом. В другое
время года даже норвежцам в России холодно.
— Своего брата Руне другом считаете?
— Безусловно. Мы же двойняшки. Очень близки, стараемся общаться постоянно.
— Тем не менее ваши с братом общие знакомые, и в частности бывший игрок
«Зенита» Дмитрий Баранник, живущий ныне в Норвегии, рассказывали, что вы и Руне
— абсолютно разные.
— Еще бы, я вешу 90 кг, а он — 60 (смеется). А если серьезно, мы
действительно не похожи друг на друга. Уж не знаю, что тут первично — комплекция
или характер, но наша внешность напрямую отражается на менталитете. Брат —
техничнее меня на поле и гораздо больший романтик в жизни. Мой же характер по
сравнению с Руне тяжелее и суровее.
— Как же вы познакомились со своей подругой Бригитте?
— В то время она была инструктором в тренажерном зале, где часто занималась наша
команда. Там и познакомились, а потом начали встречаться.
— Тяжело было завоевать ее сердце?
— Скажу так: через неделю после знакомства мы уже вовсю гуляли вместе по городу
и своих чувств не скрывали.
— Кто же в вашем доме глава семьи?
— Вообще-то у нас равноправие. Впрочем, надеюсь, глава — все-таки я…
… Здесь надо сделать небольшое отступление. Дело в том, что от самой Бригитте
нам доводилось слышать несколько иную версию их знакомства: первый шаг ей
пришлось делать самой. С Эриком, по ее мнению, по-другому нельзя, его сразу надо
брать в оборот. Тогда в тренажерном зале она, Бригитте, сразу обратила внимание
на Эрика. Он выглядел надежным, уверенным в себе мужчиной. «Но при этом оказался
еще и хитрым: прекрасно понимал, что нравится мне, но виду старался не
подавать», — вспоминает Бригитте. И тогда она отправила Хагену sms-сообщение:
«Не провести ли нам день вместе, не прогуляться ли по городу?» Он ответил: «Да».
С тех пор они вместе. «Можно сказать, что это я влюбила в себя Эрика», — смеется
подруга Хагена.
— Приготовить семейный ужин можете? — спрашиваю у Эрика.
— Если только что-нибудь совсем простое. Если хочется чего-то действительно
вкусного, меня к плите лучше не подпускать.
— Зато у Бригитте наверняка есть блюдо, которое вы любите больше всего?
— Мне нравятся традиционные, довольно простые норвежские блюда. В которых много
лука и картошки.
— Чем не закуска для русской водки! Сравнить ее с традиционной норвежской под
названием «Аквавит» успели?
— Норвежская водка не идет ни в какое сравнение с русской: ваша лучше! Правда,
дома во время Рождества приходится довольствоваться «Аквавитом», а так —
русская, только русская водка.
— А каково продолжение истории с вашей русской собакой? Говорят, однажды,
недалеко от базы в Удельной, вы спасли бродячее животное от бомжей, которые
собирались его съесть?
— Этот пес бродил возле базы и считался бездомным. Как-то раз увязался за
мной — понравился ему, наверное. Позже я в самом деле привез его к себе домой,
где он и жил с нами довольно долго. А недавно съел что-то на улице и умер.
Наверное, была отрава. Безумно жалко…
— Заведите другую собаку.
— Может, заведу, когда вернусь в Норвегию. А сейчас не хочу: если уж ты взял
собаку, то должен за ней следить. С моим же образом жизни, бесконечными
поездками и перелетами это непросто.
— В списке ваших увлечений, кажется, есть компьютер?
— Это точно — за компьютером могу проводить по 6-7 часов в день. Сижу в
интернете, за компьютерными играми. Часто — по Сети с друзьями.
— Есть любимая игра?
— Red Alert II (стратегические войны с участием армий СССР и США времен «гонки
вооружений». — Прим. СЭ). Всегда играю за виртуальный Советский Союз.
— Интересный выбор. Не потому ли ваше прозвище Танк совпадает с самым мощным
оружием советской армии в этой игрушке?
— Эти машины там действительно хороши, да и прозвищем своим я доволен. Но даже
самый мощный танк — ничто без общей тактики и поддержки остальных родов войск.
Предпочитаю побеждать за счет различных тактик и их комбинаций.
Моя победная серия на данный момент составляет 10 игр подряд. Среди друзей — это
рекорд, а самый принципиальный соперник в компьютерных играх как раз брат. Его,
как и меня, трясет от азарта, когда садимся играть.
— Сами починить компьютер, если что, сможете?
— Нет проблем. В свое время я 14 месяцев проработал в компании, которая
производит компьютеры, собирал их с нуля десятками. Я и сейчас легко обхожусь
без посторонней помощи.
— С такими знаниями и до хакерства недалеко?
— О нет, это не по мне. Все-таки предпочитаю игрушки.
— Еще есть хобби у Эрика Хагена?
— Люблю охотиться на зайцев. Особенно у себя, в Норвегии. Охотиться без собаки
довольно трудно, а наша норвежская тоже недавно умерла. Придется, как я уже
говорил, со временем завести новую.
— Почему отстреливаете именно зайцев?
— Семейная традиция. Меня к этому занятию пристрастил отец. Как все происходит?
Заходишь в лес, отпускаешь собаку, задача которой «вынюхать» заячью нору и
спугнуть самого зайца. А дальше все зависит от твоей меткости.
Безусловный чемпион в нашей семье — отец. Ну а трофеи… Частично отправляются
на семейную кухню, а частично — как мех знакомому, который занимается выделкой
шкур профессионально.
— А как насчет рыбалки? Ведь норвежская семга знаменита на весь мир.
— Никогда. Рыбалка — слишком скучное занятие.
— Без чего не сможет прожить ни один норвежец и вы в частности?
— Без чистой воды. У нас она везде — в реке, в озере, в любом ручье — и пить
можно сколько угодно. Не могу свыкнуться с тем, что в России питьевую воду
приходиться покупать.
— Наверное, это не единственное, что поразило вас в России.
— Сначала я был в шоке — здесь почти никто не говорил по-английски. Из-за этого
даже был на волоске от того, чтобы все бросить и вернуться домой. Но потом
многое поменялось в моем представлении о России, Петербурге. В команде появились
англоязычные игроки, и все стало просто замечательно. Теперь у меня есть друзья
в «Зените», любимые места в Питере — например, собор Спаса на Крови. При этом
понимаю, что разница между такими городами, как Петербург и, скажем, Томск
просто колоссальная. И по уровню жизни в том числе. В том же Томске, когда на
улице я встретил несчастную женщину с ребенком, на меня накатила такая жалость,
что руки сами выгребли из карманов все рубли, что были, и отдали ей.