Атмосфера на локомотивской базе в Баковке наутро после возвращения команды на
щите из Бельгии вроде бы была обычной. Футболисты с улыбкой тренировались,
улыбался даже Малхаз Асатиани, для которого начинаются нешуточные тяготы
восстановления после полученной в матче с ЦСКА тяжелой травмы. Сердилась,
похоже, только базовская администраторша, которая предлагала наказать армейца
Олича, наступившего на ногу грузинского защитника. Вадим Евсеев же был самым
тихим и незаметным. И спустился в холл он после того, как почти все его партнеры
разъехались по домам. И тогда самый обманчиво тихий и незаметный дал правдивый
мастер-класс о том, как стать самым бескомпромиссным.
КАК СТАТЬ БЕСКОМПРОМИССНЫМ?
УЙТИ, КОГДА ТЕБЯ НЕ БЕРУТ ЗА ГРАНИЦУ. ПОМНЮ, В 13 ЛЕТ…
— Честно говоря, не задумывался об этом изначально, самый я бескомпромиссный и
неуступчивый или нет. Пожалуй, сам я впервые посчитал себя таковым, когда в
прессе «о бойцовских качествах Евсеева» отозвался Семин. Слова Юрия Палыча я уже
воспринял реально. Потому что говорится и пишется ведь много, а доверять можно
лишь малому из всего этого.
— Да о вас еще в спартаковские времена говорили как о парне с характером.
— Так в «Спартаке» я, по сути, только начал движение вперед, если сравнивать тот
мой профессиональный уровень и нынешний. Раскрылся я в «Локомотиве», у Юрия
Палыча. Вот поэтому к его словам всегда прислушиваюсь серьезно.
— Семин нашел вам особую роль на поле или помог раскрыться психологически?
— Интересно, что я и в «Спартаке», и в «Локо» действовал на позициях крайнего
защитника, но функции мои разнились значительно. Спартаковский футбол был
другим, с обилием комбинаций, и там мои качества не пригодились. Наверное, и
вправду, я больше подходил под стиль Семина, у которого все свои эмоции и свой
характер я имел возможность выплеснуть на поле.
— В «Спартак» не вписались?
— Почему же? Вписался, раз семь лет там провел. Но раскрылся уже здесь, в
«Локомотиве» у Семина. И «Спартак», и «Локомотив» проповедовали командную игру,
но ракурсы этой игры были совсем не похожими. У Семина нужно было больше
бороться, активнее действовать без мяча, с большим соперничеством один в один. И
все это было мне очень по душе.
— И поначалу все было по душе?
— При переходе из клуба в клуб особого дискомфорта не чувствовал. И там, и здесь
меня все устраивало. И там, и здесь я имел свое лицо…
— … И голы, какие из них ни вспомнить, вы забивали после прорывов, сжав
зубы.
— Это точно, иных и не припомню. Еще Семин открыл во мне способности
забивать головой. И все из-за той же возможности играть в свой футбол, которую
предоставил мне Юрий Палыч. Головой-то тоже распечатывал ворота, находясь не в
статичном положении, не за счет какого-то особенного прыжка, а во время
очередного набега на дезориентированных защитников, сыграв на опережение или
обманув соперника.
— И самый памятный из таких голов — Уэльсу в гостях, давший сборной путевку
на чемпионат Европы?
— Да, нужный гол и очень для меня типичный. Забитый за счет спортивной злости и
нацеленности.
— У нас в чемпионате есть более бескомпромиссные футболисты?
— Особо злых ребят я что-то не встречал. Очень напористый, к примеру, Бояринцев,
который еще в «Рубине» так пахал, что недаром теперь в «Спартаке» выступает.
— Не все за счет характера добиваются успеха. Он у вас — определяющее
качество?
— Вот если б не обладал характером, то футболиста из меня ни в коем случае бы не
вышло. Потому что в детстве каких-то выдающихся способностей у меня не имелось,
на общем фоне не выделялся. И за почетную сборную Москвы не играл. Да что там
Москвы, в родных Мытищах на юношеском уровне лучшими были совсем иные персонажи.
Понял, что не зря я с детства футболом занимался, только тогда, когда в дубль
«Спартака» попал.
— И все же, на компромисс давно шли?
— Два года назад. На подписании контракта с «Локомотивом». Остаться здесь —
было самым худшим вариантом в финансовом плане. Но я его выбрал, тем самым пойдя
на компромисс. Очень мне нравилось в «Локомотиве», и покидать его не хотел.
— В быту наверняка ситуации, когда надо либо соглашаться, либо идти напролом,
возникают чаще.
— Совсем нет. В жизни у меня почти никогда такого не бывает, да и вся жизнь
связана с футболом. И все продавливания своей точки зрения происходили или на
поле, или недалеко возле него — в раздевалке, кабинете тренера… Здесь
компромиссов практически не было. Помню, как первый раз заявил о своем «я», так
можно и своеобразный отсчет в карьере с того момента начать.
— И когда ж это было?
— В 13 лет. Помню, был я в динамовской школе, и тренер не взял меня в поездку за
границу. Подошел и сказал ему: «Ухожу в другую команду». Я сказал — я сделал.
— Вам к бескомпромиссности легко прибегать?
— Главное — сказать что-то одно, а потом это же и реализовать. Затем уже тягот
не ощущаешь, когда усердно к чему-то продвигаешься. Еще не могу подводить людей.
— Кому никогда не пожмете руки?
— Не могу даже сказать, ведь на самом деле, несмотря на упорство, у меня никогда
не возникало конфликтных ситуаций. И с тренерами в профессиональном футболе мне
тоже везло. И если у меня имелись какие-то недовольства, то они не
распространялись на поле в виде моей неважной игры. Я всегда помнил, что от меня
требуется, и работал ответственно.
КАК ВЫСКАЗАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ ТРЕНЕРУ?
ВО-ПЕРВЫХ, СКАЗАТЬ, ЧТО ТЫ СОБОЙ ДОВОЛЕН. ВОТ СЕМИНУ ПОМНЮ…
— Тренерам в лицо высказывали недовольство?
— Семину. Однажды Юрий Палыч критиковал мою спортивную форму. Говорит: «Я
недоволен, в каком ты состоянии». Ну я ему: «А я доволен».
— Семин наверняка опешил после такого ответа.
— Нет, он даже не удивился. А я, в свою очередь, в тот момент понял, что Юрий
Палыч ждет от меня нечто серьезного, раз решил покритиковать мою форму, которая
и вправду была в порядке. А знаете, что было самым интересным? Что мы, я и
Семин, оставались каждый раз при своем мнении, но играл я после таких бесед
лучше.
— Да, поистине в «варежках» Юрия Палыча есть что-то мудрое.
— Верно. Завести он умеет игрока.
— Повышенный тон вас не раздражает со стороны тренера?
— К тому, что исходил от Семина, я привык. А кроме него никто на меня и не
кричал.
— Может, схожи вы с ним характерами?
— Видимо, да. Во время матча и я, и он были погружены в игру. Он со скамейки
кричит, я с поля.
— И огрызались на Юрия Палыча?
— Бывало и такое. Да и иных отношений с Семиным я не представляю.
— Интересно, что этого тренера большинство футболистов уважает, но в то же
время подопечные могут в ответ и ляпнуть что-то грубовато. Семшов вот в одном из
матчей «Динамо»…
— ...«Динамо»? Ну вы нашли с чем сравнить! «Динамо» — это не команда, а
сборище футболистов. В «Локомотиве» же, в нормальной собранной команде, не раз
возникали ситуации, когда диалог между игроком и тренером шел на повышенных
тонах, однако это совсем другое. Это эмоции, которые разряжались, и в итоге
команда добивалась успеха. Юрий Палыч сам был в игроцкой шкуре и считал подобные
всплески со стороны подопечных нормальным явлением.
КАК ВЫПЛЕСНУТЬ СВОИ ЭМОЦИИ?
А ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, КАК Я ИХ ВЫПЛЕСКИВАЮ? НАПОМНЮ…
— Карьера ваша гладко складывалась?
— По крайней мере, без особых проблем. В «Спартаке» был своего рода пятым
защитником, сидел в запасе, но вскоре оказался в другом амбициозном клубе, где
стал основным. Из прежней команды меня никто не выгонял, как некоторых других,
поэтому все вроде бы без проблем обходилось. А если вспомнить юность и
сопоставить ее с нынешним положением дел, то все сложилось и вовсе отлично.
— Кто из известных ныне игроков в юности был успешнее вас?
— Мелешин, Джубанов и, конечно, Титов. С ними вместе я играл. А больше никого и
не было, о ком сейчас интересно было бы упомянуть. Если вспомнить «Спартак»
образца 1996 года, то все мы в нем и оказались. Тогда много людей заиграло.
— Карьера ваша складывалась без проблем, но ведь не без сложных моментов?
— Пожалуй, лишь однажды. Когда травму крестообразной связки колена получил и
выбыл на полгода. Думал тогда, вернусь на прежний уровень, или не суждено?
Оказалось, вернулся и провел свой самый лучший сезон!
— Говорят, когда «летят кресты», человеку разные мысли в голову лезут, и
очень плохие.
— Это смотря где операцию делать. Если у нас в России, можно потом и не встать.
А если за рубежом, в человеческих условиях, то отчаиваться не нужно. Скорее
всего, все будет нормально, и потом только форму успей набрать, не растеряв
своих лучших качеств.
— Вспоминаются стыковые матчи с Уэльсом, когда, как мне кажется, мы увидели
настоящего Евсеева. Никто тогда до последнего не знал, выйдете ли вы на поле
из-за проблем со здоровьем дочки. Однако вышли и отыграли с выдающимся настроем.
— Тогда действительно совпало многое, и все было негативным. Хорошо, Ярцев
поддержал, выпустив меня в основе. За год я уже знал, какого числа и месяца
дочке предстоит операция в Мюнхене. За месяц предупредил тренерский штаб, но на
тот момент ведь никто не знал, что нас ждут стыки с Уэльсом, которые совпадут по
срокам с операцией. Мне ясно поначалу сказали: «Занимайся ребенком, а футбол —
на твое усмотрение». За три дня до матча приехал в Тарасовку и сообщил Ярцеву,
что уезжаю в Мюнхен, к жене и дочке. Позднее, после того как операция прошла
удачно, я два дня побыл в Германии и за день до матча прибыл в расположение
сборной. А на следующий день оказался в стартовом составе.
— И выглядели в тех поединках в полном порядке.
— А потому что тренироваться нужно не всегда! Я не провел ни одной тренировки на
предшествовавшем встрече сборе, вышел физически отдохнувшим.
— Пятидневное отсутствие пошло на пользу?
— Ну раз прошли Уэльс, значит, на пользу. Иногда вместо сборов надо бы и
отдохнуть, выходит.
— С другой стороны, за те пять дней в Мюнхене психологический груз довлел
приличный.
— Внутри имелось сильное напряжение, но внешне вида не показывал. Выплеснул все
после свистка, когда стало ясно, что на Европу едем мы, а не этот Уэльс.
— Потом буквально везде прокручивалась ваша знаменитая фраза, от души
брошенная в камеру.
— Многие тогда смеялись, разбирали мое поведение, ругали… Но они ведь не были
в моей шкуре, большинству из них было все равно, что у меня внутри. Вы не
представляете, сколько у меня тогда накопилось! И в семье такие проблемы
имелись, потом уже в игре, когда мяч получал, весь 80-тысячный стадион
оглушительно свистел по моему адресу. На протяжении матча держал все в себе, и
это было крайне сложно. А потом, когда все завершилось, сорвался. И весь негатив
вышел из меня разом. Только вряд ли кто меня понял правильно. Всем ведь лишь бы
посмеяться или посудачить, а не понять человека в трудной ситуации. Вы даже не
представляете, насколько важно для меня было выплеснуть эти эмоции!
— А можете вообразить, что сорвались бы прямо во время матча?
— Думаю, вряд ли это бы случилось. Во время игры футболисты будто бы
запрограммированы и от многих мирских дел отключены. Но вот после свистка все
накопленное всплывает по полной программе и без остатка. Правда, сейчас я имею в
виду настоящие баталии, а не те игрушки, на которых можно уснуть.
— Во время каких матчей проблемы лезли в голову?
— У меня была одна проблема, о которой мы уже упомянули. Больше у меня проблем в
жизни не было.
КАК ТЕРПЕТЬ БОЛЬ?
ПОИГРАТЬ С ПОРВАННЫМ МЕНИСКОМ. ПОМНЮ… ДАЖЕ НЕ ПОМНЮ С КЕМ…
— В вашей жизни было больше физической боли или моральной?
— Никакой не было. Не верите? Я к боли отношусь спокойно. Ну болит себе что-то,
я ведь могу идти. А если и бежать могу, то вообще не считается, что что-то
болит. Болит тогда, когда ноги не держат.
— У вас, говорят, какие-то физиологические особенности организма, когда боль
ощущается притупленно.
— Гм… Может быть, если с разлетевшимся мениском играл. Против «Ростова»…
Точнее, нет, с этой командой, которая потом прекратила существование… Как
ее… «Ротор».
— Давно это было. А самый жесткий стык помните?
— А это было недавно. С Нальчиком играли, и с одним парнем грудь в грудь
столкнулись. Наверное, это столкновение мне запомнилось, потому как к стыкам
нога в ногу уже привык, их было тысячи, а вот грудь в грудь что-то непривычно.
Сбой в дыхании очень некомфортен.
— Соперника часто во время игры ненавидите?
— Во время матча постоянно! А если такого настроя не будет, то и выходить на
поле незачем. По-любому проиграешь. При этом я никогда никого не ломал. Меня же
пытались. И это было видно. В таких случаях я всегда отыгрываюсь в игровых
стыках.
— Часто приходилось отвечать?
— Не очень часто. Таких игроков — с провокаторскими наклонностями, слабых духом
— было на моем пути немного. Они долго в футбол не играют.
— И кто же это?
— Да из нашего чемпионата их уже убрали. Я могу вспомнить только Коромана, у
которого вся манера игры строилась на основе действий исподтишка.
— После поражений по-разному отходите?
— Поражение поражению рознь. Бывает, когда ты слаб и тебя размазывают, а бывает,
когда ты просто не реализуешь многочисленные моменты. Переживаю за те, когда мы
демонстрируем отсутствие характера, но таких поединков у моих команд почти не
было.
— Провал с «Варегемом» к какой категории проигрышей относится?
— Не реализовали свои моменты и обидно проиграли. По заслугам.
— Быстро отошли от поездки в Бельгию?
— От такой игры быстро не отойдешь. Вроде моментами забываю о том печальном
ответном матче, но, думаю, вспоминать его буду до конца жизни.
— Неужели так сильно зацепило?
— Не поверите, но настолько, насколько и 1:7 от Португалии.
— Андрей Аршавин в недавней нашей беседе тоже напомнил о том фиаско.
— А как такое забудешь? Как и «Кошице» для тех, кто был в «Спартаке» в середине
девяностых.
— Из того «Спартака», кажется, уже почти все закончили.
— Мелешин еще выступает, Титов, Тихонов, наконец. Андрей вон в 36 лет «Химки» в
«вышку» вывел и года три еще спокойно поиграет.
— В таком возрасте не все пылят достойно.
— Так всех и не надо брать. Вон Лоськов пошел (Евсеев показательно громко это
произнес, а Лоськов, уходивший с базы, даже не обернулся — прим. ФХ), сколько
ему лет? Да никого это не волнует, потому что он еще долго будет одним из
лучших. Глаза-то горят, и умения на зависть многим.
КАК ОРГАНИЗОВАТЬ БАНДУ ПОБЕДИТЕЛЕЙ?
НЕ БРАТЬ ПРИМЕР С «ДИНАМО». ПОМНЮ, В «ЛОКОМОТИВЕ»…
— В «Локомотиве» ведь сформировался костяк, который и стал проводником побед.
Это Овчинников, Лоськов, Маминов, Евсеев… Вы сами сплачивались, или это,
прежде всего, заслуга Семина?
— Вдумчивый подход к формированию состава тогда был. Примерно в одно время
приходили неплохие футболисты одного, по сути, возраста, с явным желанием
добиться чего-то большого. И еще очень важно, что подбирались тогда
русскоязычные люди. Вот и получилась классная команда у нас. А были бы
иностранцы в таком количестве, в котором они приглашаются сейчас, то никакого
серьезного «Локомотива» и не вышло бы.
— А как же сейчас?
— Сейчас тяжело. Хотя костяк и в данное время у нас русский. Гуренко — русский,
Сычев — русский, Билялетдинов — русский, Лоськов — русский, Пашинин — русский,
Асатиани — русский… Все по-русски говорят. И Спахич с Ивановичем, кстати,
тоже. Тех, кто наш язык не понимает, всего трое из основных футболистов.
— Неужели языковой барьер настолько серьезен в достижении результатов?
— Конечно!
— А как же пресловутый язык футбола, на котором все говорят и о котором
многие часто вспоминают?
— А кто это говорит на таком языке? Вот в «Челси» все на разных языках
разговаривают? Все английским владеют. Кто не владеет, тот учит. А у нас
«Динамо» на каком языке говорит? На языке футбола? Договорились вот, сейчас как
вылетят! Когда же «Локомотив» уверенно побеждал в Лиге чемпионов, у игроков была
ответственность. Потому русские сами по себе люди ответственные. А импортные
ребята, хоть что ты им вдалбливай… Никогда к ним ответственность не придет.
— Денег заработать приезжают?
— Да ни при чем тут деньги! Я об ответственности. У нас из приезжих к нормальным
ребятам, которые отдавались своей работе, можно отнести лишь двоих — Лекхето и
Лиму.
— Вы, оказавшись за рубежом, были бы ответственным?
— Обязательно. Выучил бы язык, подчинился бы менталитету страны. У нас же все
легко иностранцу дается. Там, как ребята говорят, ты приехал, тебе показали, как
доехать до базы, как до стадиона, а на следующий день дают ключи от машины и
говорят, типа, езжай ты куда хочешь. Только будь на месте во столько-то и во
столько. И ты там сам по себе. А как здесь? Здесь, если ты иностранец, тебе не
надо ни о чем думать. Тебя привезли, отвезли… Я б тоже с удовольствием побыл в
подобных условиях. Но почему меня никто не развозит с базы домой? В Европе
условия создаются для блага клубу, у нас же — для какого-то отдыха.
— Возвращаясь к теме русского костяка, как все-таки вы объединялись?
— Да Босс контролировал этот вопрос. Овчинников. Были встречи, выезды семьями…
Все нормально было. Когда Серега ушел, ушло с ним и это объединительное начало,
что ли. Да в принципе, сейчас мне достаточно своих друзей и объединяться с
кем-то вновь не вижу смысла.
— Остались ли ощущения от спартаковского коллектива в момент, когда вы только
там оказались? Вы же и дебютировали-то в Лиге чемпионов.
— Да, тогда как раз ушли Юран и Кульков, и я вышел в стартовом составе в
четвертьфинальном матче с «Нантом». Отлично все помню. Даже товарищеские игры,
предшествовавшие поединкам с французами, не забыл. Выходил с мальчишеским
задором и, наверное, во многом поэтому Георгию Санычу Ярцеву я понравился.
Правда, до настоящей уверенности мне было еще очень далеко.
— Сколько матчей оставалось до уверенности, если отсчет начинать с «Нанта»?
— Лучше спросите, сколько лет. По-настоящему я поверил в то, что не случайно
играю на серьезном уровне, только… в «Локомотиве».
— В «Спартаке» уверенности не дождались?
— Думаю, ее там никто не дождался. В любой момент могло что-то произойти, и
никто ни от чего не зарекался. Романцев убирал и Тихонова, и Цымбаларя…
Наверное, они не были готовы к такому повороту событий.
— В «Локомотиве» все было более предсказуемо?
— Здесь просто не могли так поступить с человеком, как это делалось в
«Спартаке». Оттуда выгоняли за то, что не то сказал в раздевалке или не так
повел себя в быту. Сжигались мосты мгновенно. В «Локомотиве» возникали очень
схожие моменты, но игроку всегда давался шанс реабилитироваться. И на моей
памяти все этим шансом пользовались.