Это интервью едва не состоялось в день 20-летнего юбилея лучшего, по версии РФС, новичка чемпионата России-2006. Изначально, по правде говоря, мы с Романом Шишкиным как раз на вечер 27 января и договорились потолковать в отеле Dan Tel Aviv. Но закончилась встреча «Спартака» с киевским «Динамо», и утомленный защитник с такой трогательно-робкой интонацией спросил: «А можно завтра?» — что отказать ему не было решительно никакой возможности.
Зато на следующий день мы беседовали полтора часа.
«У ТЕБЯ ГОЛОВА СВЕТЛАЯ — ЧТОБ ЕЩЕ СВЕТЛЕЕ БЫЛА»
— Какая была первая мысль, когда проснулись в свой 20-й день рождения?
— Момент пробуждения помню нечетко, поскольку всю ночь спал плохо. Днем ранее Максиму Калиниченко 28 лет исполнилось, его все поздравляли — вот и я думал, как встану и буду получать поздравления. Мне еще в полночь, до того, как спать лег, восемь эсэмэсок пришло…
— От кого?
— Первую прислала моя девушка Марина. Красиво так написала! Приятно было. И пошло-поехало. Уже на следующий день получил сообщения от мамы — с ней мы почти каждый день переписываемся. Еще от ее друзей, от отца… А некоторые эсэмэски вообще приходили с неизвестных мне номеров, но тоже с очень добрыми словами.
— Команда как-то поздравила?
— Перед тренировкой, когда все собрались, Федотов поздравил, руку пожал. И пошутил: «Сегодня все играем на Шишкина. Он должен или гол забить, или пас голевой отдать». Вечером, уже после матча, торт вручили с числом «20». А перед самой игрой Калиниченко и мне по бутылке спонсорской водки организаторы турнира вручили. Я ее Хаджи, менеджеру нашему, отдал.
— Вообще не употребляете?
— Водку — нет. А пива немного, говорят, и после игры выпить полезно. Это бывает.
— Вы в свое время отцу, Александру Юрьевичу, слышал, царский подарок на 40-летие преподнесли — щенка йоркширского терьера.
— Он всегда мечтал о собаке именно этой породы. Я долго голову ломал, что бы ему подарить — и вдруг вспомнил о его желании. Мне помогли купить щенка прямо в день рождения. Посадил его в пакет, а он маленький такой, почти даже не шевелится. Пришел к отцу протягиваю пакетик даже без поздравлений: держи, мол. Он берет — и вдруг чувствует, что там что-то шевелится… Обоим приятно было.
СКАЗАЛ МАМЕ: «ЗАКАНЧИВАЙ РАБОТАТЬ. У ТЕБЯ ВСЕ БУДЕТ НОРМАЛЬНО»
— Еще не так давно уровень жизни у вас был, насколько знаю, не ахти. В Воронеже в двухэтажке с удобствами на улице жили…
— Было такое. До 2004 года, когда этот дом наконец-то снесли и дали нормальную квартиру. Но я к этому времени уже в Москве был.
— Тяжело в таких условиях приходилось?
— Я там жил с детства и не осознавал, что люди так жить не должны. Хотя от родителей не раз слышал: «Когда же это снесут, надоело!» Помню, что еще когда мне было лет 6, нам обещали: вот-вот снесут и квартиру дадут. И только лет через пять кто-то зашевелился.
— Ваши родители, говорят, в разводе?
— Да. Отец ушел от нас, когда мне было 14, но продолжал мне помогать. Вначале возил на тренировки, а потом, когда я переехал в Москву, по собственной инициативе отправился вслед, чтобы за мной присматривать. Устроился в клуб водителем.
— По его словам, он увидел, в каких условиях вы живете в московской гостинице «Байкал», и решил, что без него вы там не вытянете.
— Наверное, это он так считает. Мне же кажется, что я и один в Москве не потерялся бы. В первый месяц очень тяжело было, скучал по дому, хотел все бросить и вернуться в Воронеж. Тренировался с дублем и думал в свои 15 лет, что в «Спартаке» никогда не заиграю. Но потом привык, вошел в московский ритм и сейчас даже в родной город в отпуск не ездил. И друзья у меня в основном уже московские.
— Мама работает?
— Много лет работала продавцом на рынке. При этом, когда отец ушел, еще успевала со мной заниматься, помогать уроки делать. После развода ей было очень сложно. Знаю, как она любит меня, и когда мне было 18, сказал ей: «Мам, заканчивай работать, сиди дома. У тебя все будет нормально». Она так и сделала, и сейчас я ей помогаю.
— Вы живете в квартире с двоюродной сестрой-балериной?
— Да, она моложе меня на месяц. Тоже из Воронежа, ей предлагали общежитие, но там условия не очень. Я живу один, поэтому мне с ней даже веселее. Она работает в театре, в Испании была на гастролях.
БОЛЕЮ ЗА «СПАРТАК» С ДЕТСТВА
— Читал, что родители сразу решили: если будет мальчик, станет профессиональным футболистом. Это так?
— Да, отец настоял. Он сам когда-то занимался в школе «Факела», но на профессиональном уровне не играл, одно время был в «Факеле» администратором. Хотя большую часть времени работал водителем.
— И на полтора года в Чечню воевать уехал, деньги для семьи зарабатывать?
— Мне тогда лет 11, кажется, было. Мне сказали, что отец уехал в длительную командировку. Про Чечню мама уже позже рассказала.
— А не напрягало, что за вас определили, кем вы будете?
— Нет, потому что я с детства действительно весь в футболе был. Во дворе мячик постоянно гонял и с отцом Лигу чемпионов до ночи смотрел. Мне было девять лет, а я глядел на экран до тех пор, пока в кресле не засыпал. Не то чтобы отец меня заставлял — у меня вообще какого-то жесткого воспитания не было. Родители говорили: хочешь — смотри футбол, хочешь — иди спать. Я смотрел. И сейчас смотрю, как только выпадает возможность: прямо перед разговором с вами наблюдал за матчем «Барселона» — «Сельта». Изучал Нене, который играет у наших будущих соперников на левом фланге. Кое-что подметил.
— А другие виды спорта смотрите?
— Обожаю теннис. Болел вот только что за Гонсалеса в финале Открытого чемпионата Австралии против Федерера. Надоело уже, что Федерер все выигрывает. Переживаю за Сафина, Давыденко, других наших. Думаю, что если бы не футбол, то мог бы пойти в теннис.
— Болельщиком «Спартака» вы стали по примеру отца?
— Да. С детства.
— В одном из интервью Александр Юрьевич сказал, что, если бы вы ему сообщили о своем переходе в ЦСКА, он бы умер.
— (Смеется.) Это, думаю, громкие слова. Просто «Спартак» и ЦСКА — такие соперники, что меня бы в этом случае болельщики не поняли. Все-таки я воспитанник клуба, а к таким относятся особо. Если бы я решился на такой переход, даже не представляю, что бы со мной сделали. И сколько бы критики на меня обрушилось.
— Вы боитесь критики?
— Плохого в мой адрес пока мало чего было. Но, конечно, приятного в ней мало.
ПОДАВАЛ МЯЧИ БОРОДЮКУ, ТИТОВУ И… ТОРБИНСКОМУ
— В Воронеже ходили на матчи «Факела»?
— Даже мячи подавал «Спартаку» в игре с «Факелом». Стоял за воротами Филимонова, в которые забили единственный гол, и «Факел» выиграл — 1:0. Представить тогда было невозможно, что с тем же Титовым вместе играть буду. Помню еще, что Бородюку подавал, когда он играл последним защитником в «Крыльях Советов» — надо будет как-нибудь Александру Генриховичу об этом рассказать. А еще Игнашевич тогда перед ним играл. Фантастика какая-то…
— А когда учились в спартаковском интернате — в Лиге чемпионов-2002 уже «Спартаку» мячи подавали.
— Помню, что в той Лиге Торбинский дебютировал. Смотрел на него как на что-то очень далекое — а сейчас мы с ним и с Ребко в отпуск на Кубу летали. Вот как жизнь поворачивается. Не верится даже.
— А в то, что с Ребко после Нового года стряслось — верится?
— Мы же вместе Новый год отмечали. За городом сняли с друзьями коттедж. Встали часа в три дня, и Леха сказал, что в город поедет. А на следующий день позвонил агент и сообщил, что случилось. Мы узнали, где он лежит, поехали к нему. Обидно, что из-за какого-то дерьма человек почти весь предсезонный цикл пропустит.
— И на карьеру это может повлиять.
— Предсезонка для футболиста очень важна, на ней ты завоевать место в составе можешь. А Леха не то что тренироваться — кушать нормально не может из-за скобы, которая помогает челюсти нормально срастись. Только супы через трубочку ест. Мы — за обе щеки наворачиваем, а он смотрит на нас и облизывается. Жаль его.
— Сами-то вы на метро ездите?
— Редко, хотя права только 30 декабря получил. После сборов оформлю машину — «мерседес» Е-класса, которую купил прошлым летом, — и сяду за руль. До этого чаще на такси ездил. А на метро — когда пробки. Едешь, к примеру, рано утром от своей девушки и понимаешь, что на такси никуда не успеешь…
— Девушка чем занимается?
— В МГИМО учится. Познакомились год назад, когда в дубле играл. Но встречаться три месяца назад начали. Первый раз пригласил ее на матч с «Шерифом», когда сам на трибуне сидел. А следующий — с «Ростовом» — был как раз моим дебютным. С тех пор ходит на каждую игру.
— Это она вас к модной одежде пристрастила? Говорят, к Armani, Dolce & Gabbana и другим модным брендам неравнодушны?
— Есть такое дело (улыбается). В детстве я и не знал таких брендов. В конце прошлого года на три дня с ней в Милан ездили — не то чтобы по магазинам, а просто погулять, побыть вместе. И все равно привез кучу вещей.
— Выбираете вы или она?
— Советуюсь с ней. Если нравится обоим — беру.
— Есть в Милане еще одна штука потрясающая. «Сан-Сиро» называется. По-моему, самый красивый стадион мира.
— Но раздевалки в нем меня убили. Крохотные, лавочки деревянные в них стоят. Я удивился: как это так — на «Сан-Сиро» не могут раздевалок нормальных сделать!
— Девушка в МГИМО, а у вас с высшим образованием как?
— На третьем курсе РГУФК учусь. Сейчас вот на сборе в Турции записывал конспекты всех тренировок Федотова. Теперь Федя Кудряшов пишет конспекты израильского сбора. Прилетим в Москву — и пойдем сдавать.
ЗА РУЛЕМ РОМАНЦЕВСКОГО ДЖИПА
— Помните встречу с Олегом Романцевым, когда ваш тренер Сергей Крестененко привез вас к нему в Москву?
— Еще как помню. Я же никого из известных людей до того не видел, не то что Романцева. С ним тяжело было пересечься — времени у такого занятого человека мало было. Приехали на тренировку «Спартака» в «Олимпийском» во время Кубка Содружества. Ждали, ждали и наконец дождались. Крестененко, с которым они вместе в «Спартаке» в начале 80-х играли, говорит: «Привез мальчика, посмотрите, он хороший». Подходим к романцевскому джипу, внушительному такому. И вдруг Олег Иванович говорит мне: «Садись на мое место. Почувствуешь себя главным тренером сборной и „Спартака“. Я в таком шоке был! Но, ошалевший, сел. А Романцев меня сразу в дубль, к Родионову и Морозову тренироваться отправил. Задумываюсь иногда, помнит ли сейчас Романцев меня и ту встречу? Почему-то думаю, что помнит.
— Поехать к Романцеву — это личная идея Крестененко?
— Да, и огромное ему спасибо. Он тренер с душой, фанатик футбола. Если видит в Воронеже кого-то перспективного, все в него вкладывает. И он, и потом Цымбаларь, и сейчас Федотов требовали от меня на поле в первую очередь мышления. „Главное — чтобы бестолковщины не было“, как Федотов говорит. Это мне с самого детства вдолбили. Физически я не такой уж крепкий, качаться в тренажерном зале небольшой любитель. В меня с детства вдолбили, что в футболе главное — голова.
— Голову по-разному можно использовать. Зидан вот Матерацци ею в солнечное сплетение вломил…
— Если бы моих родителей кто-то оскорбил, не знаю, как бы поступил. Надо в такой ситуации оказаться, чтобы потом судить. Тем более Зидана. Но у меня всегда была черта — спокойствие. Чтобы вывести меня из себя даже в игре, нужно что-то из ряда вон выходящее сделать. Даже если исподтишка ударят, наверное, не отвечу. Это с детства закладывается, воспитанием.
— Но кому-то выводить вас из себя все-таки удавалось?
— Моей первой девушке, когда 17 лет было. С отцом иногда ссорился. А на поле — не помню, чтобы такое было.
СОВЕТ ТИТОВУ
— С земляком-воронежцем Валерием Шмаровым знакомы?
— Шапочно. А вот отец его хорошо знает.
— В курсе, какой у него самый знаменитый гол?
— Киевскому „Динамо“, со штрафного. Помню.
— Как это — помните?! Вам же тогда два года было.
— Видел в записи. Знаю даже историю этого гола. Шмаров никогда не бил штрафные, а тут вдруг говорит: „Дайте пробью“. Все на него посмотрели круглыми глазами, а он попал. Вот.
— Сами-то когда штрафные бить пристрастились?
— Еще с детства. Тогда как было — у кого сильнее удар, тот и штрафные исполняет. С тех пор и пошло. За дубль в начале прошлого сезона четыре матча подряд забивал со штрафных. Но в основе-то много желающих пробить.
— Как же в матче с „Москвой“ во втором круге продрались к мячу — и затем забили?
— Просто сам этот штрафной заработал. И в какой-то момент все от мяча почему-то отошли, остались мы с Титовым. Егор меня еще спрашивает: „Забьешь?“ „Не знаю“, — говорю. Ну я и забил. А потом Титову должок вернул. Когда играли с „Ростовом“, он сотый гол забил со штрафного. Егор готовится бить, а я ему говорю: „Смотри, у вратаря угол открыт. Попробуй в него“. Титов советом воспользовался.
— Обидно было, когда „Интеру“ с 40 метров в перекладину попали?
— Не то слово. Лучше бы я „Интеру“ забил, чем „Москве“ (улыбается).
— Футболками с кем-нибудь из звезд поменялись?
— В „Баварии“ с Саньолем, в „Интере“ со Станковичем. А Виейра и Швайнштайгер мне отказали.
— А есть человек, чью футболку персонально хотелось бы получить?
— Дель Пьеро. Мой любимый игрок с детства. Но, боюсь, до выхода „Ювентуса“ в серию А и потом в Лигу чемпионов он уже играть закончит…
ЖАЛЕЮ, ЧТО АЛЕНИЧЕВ УШЕЛ ИЗ „СПАРТАКА“
— Учитывая, что прошлый сезон вы начинали в дубле, ваша зарплата до конца года наверняка была по футбольным меркам копеечной. Как относились к тому, что партнеры играют зачастую не лучше — а получают намного больше?
— Мало об этом задумывался. Никогда не гнался за деньгами и даже сейчас условия контракта еще не пересматривал. Пока они те же, что были в дубле. Сейчас приеду со сборов, будем пересматривать. Хотя в принципе можно было еще в прошлом году все переподписать, но спешить не стал. Чего за деньгами гнаться? Пока надо радоваться тому, что есть. Премиальные платят хорошие, за счет них и живу. Команда-то выигрывает часто…
— В основной состав вы впервые попали при Невио Скале. Вспоминаете его?
— Конечно. Я ведь только первый год как начал стабильно за дубль играть — и вдруг Цымбаларь вызывает: „Поедешь в Тарасовку“. И Скала официально жмет руку: „Теперь ты тренируешься с нами“. Я стою ни жив ни мертв…
— И в истории с Павлюченко он вас поддержал.
— Да, жестко пошел с Ромой встык на тренировке. Он, наверное, подумал, что приехали молодые и начнут сейчас бить „старшаков“. По-моему, полез он тогда на меня. Скала нас остановил, отвел меня в сторону. Ну все, думаю, „напихает“ сейчас по полной программе. И вдруг тренер говорит: „В следующий раз встречай еще жестче!“ Играл при Скале в Интертото, вышел даже в чемпионате — но потом пришел Старков, пару раз вызвал на двусторонку, и все. Обратно в дубль. Так мы ни разу с ним и не пообщались. Со временем все молодые начали понимать, что при нем ничего нам не светит.
— К конфликту Старкова и Дмитрия Аленичева как отнеслись?
— Был полностью на стороне Аленичева, это даже не обсуждается. Жалею, что он ушел из „Спартака“. Таким этот человек обладал авторитетом! Я не верил даже, что варюсь с ним в одном котле.
— Действительно, остались в „Спартаке“ во многом благодаря Федотову?
— Он меня всегда поддерживал. Когда еще был спортивным директором, подбадривал: „У нас справа один Йиранек играет. Если он вдруг получит травму, у тебя будет шанс“. Чувствовалось теплое отношение. Но я понимал, что при Старкове мне не светит, и на предсезонке сам сказал агенту: „Ищи мне клуб“. Готов был даже на первый дивизион — так играть хотелось. Но не нашлось команды, которая была во мне по-настоящему заинтересована. А сам я напрашиваться не собирался. Поэтому и не ушел. К счастью. И еще потому, что понял: уйти из „Спартака“ легко, а вот вернуться…
— Юрий Первак вас вроде в Челябинск звал.
— Ко мне никто не подходил. Сам я Перваку только спасибо могу сказать, хотя с Ромой Павлюченко или Олегом Ивановым у него были конфликты. Но лично мне он при Скале поднимал зарплату, снял мне от клуба жилье, где я до сих пор обитаю.
— День отставки Старкова стал для вас праздником?
— Да. И думаю, что не только для меня.
ЭТО ЖЕ ЛЕГКО НА САМОМ ДЕЛЕ — ЗАЗВЕЗДИТЬСЯ
— Легко ли переварить обрушившуюся на вас известность?
— С одной стороны, приятно, конечно. Все эти призы — лучший молодой игрок, открытие сезона… Но давление выше. Надо еще больше работать. Мне многие говорят: „Главное — не зазвездиться!“ И я сам это понимаю. Это же легко на самом деле — зазвездиться.
— Хорошо, что вы это понимаете. У вашего соседа по номеру на базе Владимира Быстрова — совсем другой характер. Шебутной. Как вы уживаетесь?
— Характеры действительно у нас разные, но общаемся нормально. Рубимся постоянно в разные компьютерные приставки. В теннис я его обыгрывал, в хоккей — он меня.
— Не расстраивайтесь, реальный футбол все-таки важнее виртуального хоккея. Мечта у вас какая-то в нем есть?
— Наверное, чемпионат мира выиграть.
— Прямо-таки и выиграть?
— Нет, сыграть на нем — тоже большая честь. Но очень хочется почувствовать, что это такое — победа на чемпионате мира.