Дворец мавританского стиля, в котором расположен офис «Ботафого», вкупе с граффити с обликамиГарринчи и Диди, Нилтона Сантоса и Жаирзинью на стенах через дорогу – всё это обещало волнующий и в чём-то даже душераздирающий визит. Перспектива окунуться в жизнь великих чемпионов, обилие которых в сборной Бразилии (а отнюдь не клубные результаты) заставило ФИФА признать чёрно-белых 12-м клубом в истории мирового футбола, казалась чрезвычайно заманчивой. Тем более после посещения «Флуминенсе» и «Фламенго», где свою историю холят и лелеют, будучи готовыми часами рассказывать байки и анекдоты из неё.
«По музею вас будет сопровождать сеньор Марло», — указали нам на молодого рослого негра, и он улыбнулся нам беспечной улыбкой. От его идеальных зубов исходило полярное сияние. В его жизни всё явно было в порядке.
В отличие от одного из главных футбольных героев «Ботафого», сборной Бразилии и всего мира Манэ Гарринчи, умершего в страшных мучениях от цирроза печени, нервного расстройства и ещё целого букета болезней в 49 лет. Горькая судьба второго игрока самой футбольной страны мира стала нарицательной, в чём-то даже канонической. На его примере весь мир понял, какая трагедия нередко происходит даже с великими людьми, которые умеют только гонять мяч – и, завершив карьеру, становятся беспомощными и теряют точку опоры. Участь Гарринчи внушила очень многим, что клубы и федерации должны помогать тем, кто когда-то приносил болельщикам океаны счастья.
Внушила ли «Ботафого»? Мне очень хотелось это понять. Ведь, ко всему прочему, перед поездкой в Бразилию я освежил в памяти чудесную книгу Игоря Фесуненко «Пеле, Гарринча, футбол…». И, в частности, историю о том, как травмированного Манэ, с которым автору удалось побеседовать у того дома, президент «Ботафого» заставил поехать в турне команды по Франции и Италии – из-за удвоенного гонорара, который клуб получал только в присутствии на поле Гарринчи. Врачи говорили, что ему нужно трёхмесячное лечение – но руководство не хотело об этом даже слышать, поскольку это была потеря живых денег. В результате мастер, у которого одна нога была короче другой, провёл матчи на уколах, добил колено – и с этого момента его карьера покатилась под горку. И вскоре «Ботафого» без каких-либо угрызений совести (более того, для соответствующего настроя болельщиков организовав серию публикаций в прессе, что Манэ-де уже не тот) «сплавил» двукратного чемпиона мира в «Коринтианс»…
Я ожидал если не покаяния, то хоть какого-то чувства исторической вины. И вот идём мы по музею. Марло повествует что-то невнятное о том, что «Ботафого» создали два… четырнадцатилетних подростка, а чёрно-белые цвета были выбраны из симпатии к туринскому «Ювентусу». Группа студентов факультета «Менеджмент в игровых видах спорта» бизнес-школы RMA интересуется – если в ту пору о телевизорах ещё никто и близко не слышал, то как 14-летние дети могли знать о «Ювентусе», его форме и уж тем более испытывать к ним симпатию? Гид напрягается и изрекает, что футбол в Бразилию завезли из Европы, а уж там-то «Старую синьору» (это прозвище, естественно, Марло не озвучивал – он и своих-то толком не знает, что уж о заокеанских говорить) знали, и ещё как. Звучало, мягко говоря, неубедительно.
Мы видели стенд, целиком посвящённый Нилтону Сантосу. Между прочим, человеку, против которого и вышел Гарринча на своём правом фланге, приехав в «Ботафого» на просмотр. И трижды подряд своим финтом сделал из защитника сборной посмешище. Другой врезал бы наглому новичку по его кривым ногам, а Нилтон подошёл к парнишке, обнял его, а у тренера потребовал незамедлительно взять Гарринчу в команду. Тренер прислушался. В итоге они стали лучшими друзьями – точнее, Нилтон был для Манэ как старший брат. Сантос стал рекордсменом «Ботафого» всех времён по числу проведённых матчей, а Гарринча занял второе место…
Но стенда, посвящённого Гарринче, в музее не было – разве что пару отдельно взятых фото в чьей-то компании, а ещё одна – у входа в клубный магазин (то есть, чтобы извлечь из кармана болельщика деньги, о Гарринче можно вспомнить, а в других случаях – никогда). Не было и ни одной его личной вещи либо персонального трофея. «Семья не отдала», — скупо сообщил Марло. А может, просто плохо пытались?
В том, что так и было, меня убеждает последующий диалог с этим белозубым, довольным жизнью человеком.
— Кто был более важным игроком для «Ботафого» — Гарринча или Нилтон Сантос?
— Однозначно – Нилтон Сантос. А роль Гарринчи, конечно, была важна, но он проявил себя больше как игрок сборной Бразилии, чем как футболист «Ботафого».
Чтобы проверить достоверность столь пренебрежительной оценки, я заглянул в цифры. Они таковы. За «Ботафого» Гарринча отыграл 13 лет. С 257 играми за клуб он, как я уже говорил, — второй в истории. С 85 голами – третий. Этого мало?
Может, с трофеями было худо? Но и здесь всё в порядке. В 1957 году возглавивший «Ботафого» (а потом и сборную) журналист Жоан Салданья сделал на Гарринчу главную ставку, и чёрно-белые спустя девять лет вернули себе титул чемпиона штата Рио. Причём в финале обыграли «Флуминенсе» со счётом 6:2, а Гарринча забил гол и отдал четыре результативные передачи. И был признан лучшим игроком сезона.
Потом он вёл «Ботафого» за собой в ещё двух чемпионских сезонах – 1961 и 62 годов. Также команда при нём трижды выигрывала популярнейший тогда межштатовский (страна, если кто не знает, официально по сей день именуется – Соединённые Штаты Бразилии) турнир Рио – Сан-Паулу. Этого мало?
«Золотая» команда «Ботафого» (Гарринча крайний слева в нижнем ряду)
Так что аналогия одного из организаторов нашей поездки Хуана Кобиана из «Боки Хуниорс» с Диего Марадоной, сделавшим куда больше для сборной Аргентины, чем для клуба, неуместна. Диего Армандо провёл в «Боке» лишь два года, Гарринча же – в шесть с половиной раз больше. Как и трофеев принёс, и травм получил…
Наконец, именно Гарринча – по крайней мере, так свидетельствует Игорь Фесуненко – стал родоначальником fair play, что, с учётом его громкого имени, особенно ценно. 27 марта 1960 года в матче «Ботафого» против «Флуминенсе» он выходил один на один с голкипером соперников и тут увидел, что их защитник Пиньейро корчится от боли на траве. Великий правый край, признанный лучшим в своём амплуа в ХХ веке, вместо верного гола развернулся и отправил мяч за боковую, позволив врачам оперативно оказать оппоненту помощь. Именно после этого в Бразилии стали так поступать постоянно. Это был один из главных эпизодов, обессмертивших «Ботафого» и обеспечивших клубу 12-ю позицию в рейтинге топ-клубов всех времён. И этого тоже мало?!
Кстати. Эпизод с fair play описан во многих исторических футбольных книгах – и, коль скоро о нём знал я, то уместно было бы предположить, что гид музея «Ботафого» о нём тоже в курсе. Но, когда я при всей российской группе ему эту историю изложил и поинтересовался какими-нибудь её неизвестными деталями, выражение его лица стало крайне озадаченным. «Да? Я об этом факте, если честно, не знал».
Как принято сейчас говорить, я выпал в осадок. А ведь столько хотелось узнать о Манэ! Взять хотя бы такой факт его доброты, как приход в пивную его городка Пау-Гранде после золота ЧМ-58. Гарринча сам там регулярно сиживал – и прекрасно знал, что его нищие дружки там постоянно пьют в долг у знакомого бармена. Так вот, он пришёл и сказал тому: «Дай-ка мне список всех твоих должников». Бармен дал. Гарринча тут же дал ему пачку денег с примерно такими словами: «Эта тема закрыта». Из этой суммы, взятой из премиальных за победу на мировом первенстве, дружкам и вперёд немало перепало. Стоит ли удивляться, что у этого человека деньги не задерживались никогда?
И вот однажды эти деньги закончились навсегда. И пусть завершал карьеру Гарринча не в «Ботафого», но не по своей же вине! 13 лет в клубе, куча титулов, принесённая чёрно-белым слава – всё это, наверное, заслуживало помощи нищенствующему гению после завершения карьеры. И я спрашиваю Марло:
— Когда Гарринча закончил играть, какие-то отношения с «Ботафого» у него сохранились?
Он отрезает: «Никаких».
— Но почему? Почему клуб, зная бедственное положение Гарринчи – об этом в курсе была не только вся Бразилия, но и весь мир! – пальцем о палец не ударил, чтобы ему помочь?
Марло равнодушно пожал плечами. И начал философствовать:
— Гарринча – не единственный пример плачевного жизненного положения после карьеры игрока. Бедствовали многие. Но никто не приходил и не просил клуб о помощи.
Тут я подумал было, что Манэ как раз и пришёл в «Ботафого» с протянутой рукой. Но услышал совсем другое:
— Однажды пришёл только Нилтон Сантос, попросил оплатить ему операцию и лечение. «Ботафого» оплатил. А Гарринча и другие не приходили. Клуб им и не помогал…
На этом разговор в общем-то можно было заканчивать. Стало совершенно очевидным, что этим людям в тысячу раз важнее демонстрировать посетителям музея понты в виде маек «Ботафого» с фамилиями… Франца Беккенбауэра и Усэйна Болта, изготовленные специально к приезду в Рио этих звёзд – никогда не имевших никакого отношения к клубу — и где-то на ходу подписанные.
«Болт любит цвета „Ботафого“
— Болт любит цвета «Ботафого», — с пафосом сообщил Марло.
— Вообще-то, он известен всему миру как болельщик «Манчестер Юнайтед», у которого несколько другая цветовая гамма, — возразил я. Собеседник смутился, но лишь чуть-чуть:
— Нет, я не говорю, что он наш болельщик. Ему просто понравились цвета «Ботафого».
А Нилтон Сантос в «Ботафого», судя по всему, выступает в роли классического «друга-еврея», который обязательно есть у всякого махрового антисемита. Ему не только помогли с лечением, но уже после смерти в его честь назвали тренировочный стадион команды. Где риск получить серьёзную травму для футболистов чудовищен – коль скоро в 40 сантиметрах (!) по периметру поля расположена облупленная бетонная стена. Один неосторожный подкат у бровки или даже не сброшенная вовремя скорость – прямой путь на операционный стол. Хорош стадион, нечего сказать!
Правда, порой «Ботафого» занимается на тренировочной арене построенного всего лишь в 2007 году к Панамериканским играм стадиона «Энженьяо» — того самого, что из-за проблем с крышей недавно был закрыт. Говорят, произошло это во многом как раз по вине «Ботафого», за несколько лет аренды не вкладывавших ничего в эксплуатацию. В результате сейчас «Ботафого», как и «Фламенго с „Флуминенсе“, вынужден проводить домашние матчи в 150 километрах в Вольта-Редонде, а в Рио играет один „Васку да Гама“. При этом ни у кого, кроме „Фламенго“, нет своих баз…
…Беспечный Марло много чего не знал. Мы подошли к изображению Диди; гид прочитал из „сопроводиловки“ общеизвестные вещи насчёт его авторства „сухого листа“ и первого гола в истории „Мараканы“ (были и не столь известные – например, о том, что у него был 40-й размер одной ноги и 41-й – другой). Коллега Пётр Брантов попросил его рассказать, каким Диди был человеком. Марло надолго замолчал. И, не найдя что сказать, вымолвил: „У меня нет такой информации“.
Даже когда я поинтересовался, как сложилась судьба Диди после финиша карьеры, гид обошёлся общим: „Страшных событий не было“. Тут на помощь ему пришёл Хуан Кобиан: „Он ушёл в “Ривер Плейт», был тренером этой команды, потом – координатором детско-юношеской школы «Ривера». Большую часть жизни он проводил в Аргентине".
После всего этого меня совершенно не удивило, когда на вопрос о матче «Ботафого» с московским «Динамо» в 1963 году Марло совершенно уверенно ответил: «Какой 63-й? Я твердо знаю, что с „Динамо“ наш клуб играл в 93-м». Абсолютно советский вымпел, висевший на сей счёт в музее чёрно-белых, его абсолютно не убедил – он продолжал настаивать на своём. При этом примеры других матчей против клубов из нашей страны не приводил. Смешно было даже попытаться рассказать ему о победе «Ботафого» в Кубке президента Северной Осетии – Алании в середине 90-х. Всё равно бы не поверил.
«Какой 63-й? Я твёрдо знаю, что с „Динамо“ наш клуб играл в 93-м»
…Диди большую часть жизни проводил в Аргентине, а Кларенс Зеедорф — в Европе. И не без пользы проводил – стал, например, единственным футболистом в мире, выигравшим Лигу чемпионов сразу с тремя клубами: «Аяксом», «Реалом» и «Миланом». Переезд легендарного полузащитника год назад в «Ботафого» стал сюрпризом для многих: всё-таки Бразилия – не самое распространённое направление для стареющих европейских звёзд. Это тебе не Россия, Катар или Китай. Но Зеедорф отправился именно в Рио. Зачем, почему? Ильфа и Петрова-то он явно не читал, и фланировать в белых штанах по городу мечты в его детские планы не входило…
И вот тут-то сеньор Марло под занавес нашего невнятного общения выдал единственную за весь день любопытную историю. Оказалось, и тут всё дело в любви. Зеедорф согласился ехать в Рио-де-Жанейро из-за своей жены, которая: а) бразильянка, б) болельщица «Ботафого». Стоит ли удивляться словам гида, что престарелый по-футбольному Кларенс в Бразилии превзошёл все ожидания?!
Разговор наш шёл за три дня до финала Кубка Рио. Турнир этот является второй половинкой чемпионата штата. Первую – Кубок Гуанабара – «Ботафого» как раз и выиграл. А в решающий матч второй вышли он же и «Флуминенсе». По правилам соревнования, победа одной и той же команды в обеих частях первенства означает автоматическую отмену матча за чемпионство.
Чёрно-белые и выиграли – 1:0. Я этому факту, если честно, глубоко расстроился. И не только я, но и многие из студентов, вместе с которыми я приехал. Потому что, побывав в обоих клубах, мы в тысячу раз больше прониклись «Флуминенсе», нежели «Ботафого». Нетрудно было увидеть разницу между теми, кто любит свою команду и теми, кто цинично «юзает» популярный бренд. Но футбол – такое многослойное и многомерное дело, что побеждают там далеко не только те, кто руководствуется благородными побуждениями.
Хотя какую-то часть своей истории, надо признать, «Ботафого» не просто не забыл, но даже… приватизировал. В центре Рио, на площади Синеландия (она так называется потому, что там после появления кинематографа появились первые бразильские кинотеатры), когда-то стоял свой, едва ли чем-то уступающий брюссельскому, «Писающий мальчик». В те самые годы, когда при Гарринче у «Ботафого» наступили золотые времена и чёрно-белые трижды за шесть лет выиграли чемпионат Рио, их болельщики повадились праздновать триумф именно там.
Однажды «Писающего мальчика» посреди триумфальной ночи нарядили в футболку «Ботафого», и это моментально стало традицией. Каждое последующее чемпионство отмечалось именно так. А потом Гарринчу «сплавили», и в соответствии со всеми законами справедливости победы у «Ботафого» закончились. Так вот, чтобы приманить удачу назад, руководители клуба договорились с городскими властями, что мальчик будет транспортирован с Синеландии в «Ботафого». Муниципалитет обещание выполнил. И хоть какие-то, но победы после этого к клубу мистически вернулись. И самая свежая из них, вопреки моему желанию, пришла на днях. Поздравлять ли? Почему нет – футболисты-то с тренерами к неуважению клуба к своей истории отношения не имеют.
Выиграли – молодцы. Но выдавливается это сквозь зубы, безо всякого воодушевления. В следующий раз проиграют – не будем и сопереживать. До тех пор, по крайней мере, пока в «Ботафого» не найдут в себе силы публично покаяться за то, что они сделали с Гарринчей. Или если не покаяться, то по крайней мере покраснеть…
«Чемпионат.com» благодарит факультет «Менеджмент в игровых видах спорта» бизнес-школы RMA за организацию командировки нашего корреспондента в Южную Америку.