Кажется, ещё вчера каждый требовал отдать «Золотой мяч» Уэсли Снейдеру, а ведь было это уже больше семи лет назад. Такой парадокс памяти случается в тех случаях, когда человек был действительно ярок — так, как никто в отдельно взятом году. Год после перехода из «Реала» в «Интер» стал не просто потрясающим для Снейдера — он мог подарить миру третью суперзвезду, способную ежегодно на равных бороться с Месси и Роналду. Но Уэсли Снейдер не справился с самим собой.
У него получилась совершенно удивительная карьера — её разделил ровно тот самый год, когда получалось всё и в клубе, и в сборной. До второго и последнего года в «Реале» Снейдер был глубоким индивидуалистом и временами даже эгоистом — иногда это бесило партнёров. Уэсли было плевать — он не просто так действовал на поле, он так жил. «Реал» сильно изменил его: во всех интервью после Мадрида главным словом Снейдера было «психология». Позже он признал, что в «Реале» столкнулся с ментальными проблемами, и переход в «Интер», к умеющему мотивировать даже камень Жозе Моуринью стал правильным решением в той ситуации: «В последние месяцы в Мадриде я чувствовал себя, как в тюрьме, но я принял это, хотя было и больно». Ко всему прочему, в это же время у футболиста появились проблемы с бывшей женой Рамоной — она не позволяла ему видеть сына. Некоторые голландские журналисты считают, что Уэсли виноват сам — он вёл понятный только ему образ жизни.
В Милане Снейдер начал пересматривать свой взгляд на мир, и это сказалось на его игре. С одной стороны, он стал семейным человеком с новой женой Иолантой и ушёл благодаря знакомству с Хавьером Санетти в религию, с другой — отголоски его уходящей яркой жизни с подвёрнутыми воротниками клубных маек пробивались наружу: так на до этого не тронутом теле голландца появилась бесконечная вязь татуировок. Я не знаком с Уэсли Снейдером лично, поэтому подчёркиваю, что это моё личное мнение, но кажется, что с этой двойственностью своей натуры он так и не смог справиться. Потому и не вошёл в пантеон футбольных богов.
После самого крутого года в своей карьере он стал чаще сомневаться. Дело не в болезнях и не в том, что роль классической «десятки» в мировом футболе ушла в архив — скорее, это тренеры, смотря на игру Снейдера, стали рассуждать: если не получается у него, то у кого вообще получится? Дело в том, что Снейдер не справлялся с вопросами, которые задавал сам себе. Он часто отвечал вопросами на вопросы в интервью и бесчисленное количество раз добавлял ко всему, что требовало пояснений, фразу «вы понимаете» (нет, не понимаем!). В январе 2013-го, когда стало понятно, что «Интер» его отпускает, Снейдер имел несколько предложений из топ-чемпионатов, но долго не решался принять ни одно из них. Он снова сомневался, а затем взял и уехал в Стамбул — сам Уэсли рассказывал, что всё решилось за 12 часов. Он не был старым, он был ещё востребованным. Но решил, что нужно пойти по пути наименьшего сопротивления — в «Галатасарае» он гарантированно становился звездой, а уровень ответственности был сильно ниже, чем в «Тоттенхэме» и «Ливерпуле», которые желали видеть его у себя.
По-настоящему самим собой Снейдер после 2010 года оставался только в сборной. Здесь он реализовывал обе свои стороны — проповедника-ментора для «оранжевых» талантов и индивидуалиста, способного сказать всё, что думает. Здесь он, будучи близко к рекорду по количеству проведённых матчей за сборную, соглашался с ролью запасного и подчёркивал важность работы с молодёжью на тренировках, но при этом не упускал возможности подколоть и тинейджеров, и самого себя. «Когда я дебютировал за сборную, ему ещё меняли памперсы», — сказал Снейдер о первом появлении в составе «оранье» защитника Маттейса де Лихта. В сборной всё позволяло Уэсли отдыхать от вопросов.
Но и здесь появились проблемы. После 2014 года стал очевиден провальный разрыв поколений в сборной Нидерландов — туда стали вызывать или совсем юных мальчиков, или стариков, вроде Роббена или Снейдера. Они стали нарицательными для болельщиков: «Смотрите, нам настолько некого ставить в состав, что приходится использовать этих стариков!» — таким было общее мнение, и тренер сборной Данни Блинд не справлялся с критикой. Снейдеру дали широко отметить рекорд в 131-м матче за сборную, но было понятно, что закончится всё грустно — Нидерланды не попадали на второй крупный турнир подряд.
В этом плане отъезд Уэсли в Катар смотрится логично. В Европе его держала только сборная, мечта сыграть ещё на одном чемпионате мира — том самом турнире, который заставил говорить о нём, как о претенденте на «Золотой мяч», восемь лет назад. Он должен был стать великим: восхитительный талант с потрясающей техникой и координацией (его раскинутые, как крылья, руки при владении мячом — фирменный знак), быстрый ум, который позволяет видеть ситуацию на пару ходов вперёд, и умение заполнить свободную зону — всё это у него было. Но ментальной устойчивости, о которой Снейдер говорил ещё в 2009-м после Мадрида, ему не хватило.
Не до конца раскрытый потенциал Уэсли — одна из самых грустных вещей в мировом футболе за последние 15 лет. В прошлом году он не захотел возвращаться в Нидерланды, чтобы не нарушать покой в собственной душе — дома всё бы напоминало о том, чего он не смог добиться. В пустыне со спокойствием проблем не бывает.