Тевес: никогда не позволю хирургам дотронуться до моего лица

Нападающий сборной Аргентины и «Манчестер Сити» Карлос Тевес рассказал о своём нелёгком детстве, о том, как начал увлекаться футболом, а также признался, что не стыдится своих шрамов на лице.

«В детстве я старался никогда не выходить на улицу один, потому что это было крайне опасно. По ночам наш район напоминал Бейрут в самый разгар гражданской войны — крики, стрельба, вой полицейских сирен. Когда шальные пули залетали в наши окна, мы падали на пол и молились. А на следующий день я как ни в чем не бывало шёл в школу или на тренировку, нередко обходя по пути тела убитых ночью людей. По нашему району вечно бродили пьяные и обкуренные типы. Их жизнь вращалась вокруг спиртного или наркотиков. Многие промышляли воровством и называли это „лёгкими деньгами“, потому что они тут же уходили на выпивку или наркотики. Эти люди просыпались утром без денег и вновь шли воровать.

Когда не нужно было идти в школу, мы с друзьями с утра до вечера гоняли мяч. Кстати, своего мяча у нас не было, поэтому приходилось брать взаймы. Я играл с четырьмя щитками на ногах: два защищали лодыжки и два — икроножные мышцы. Хуже всего было с обувью. Бутсы были такими тесными, что у меня постепенно перестали расти пальцы на ногах. Наше „поле“ находилось на краю свалки. Играть приходилось в буквальном смысле слова с риском для жизни. Площадка была усеяна грязными шприцами и битым стеклом. Приходилось проявлять чудеса ловкости, чтобы не порезаться и не заболеть потом чем-нибудь вроде столбняка. Играли мы зачастую не просто так, а на кока-колу или карманные деньги. Отлично помню, как мы после победы покупали на выигранные деньги хлеб и холодное мясо и тут же, на поле, всё съедали.

Эти шрамы — не что иное, как ожоги третьей степени, которые я получил, случайно облившись кипятком. Тем не менее это моё тело, и я не стану менять его за все золото мира. Никогда не позволю хирургам дотронуться до моего лица. Всё, что с нами происходит, происходит неспроста. Если Господь отметил меня шрамами, я ничего не должен менять. Шрамы являются свидетельством моей прежней жизни», — цитирует игрока газета «Труд».