Алексей Казаков, московский литератор, бывший ответственный секретарь газеты «Советский спорт», вспоминает, как он в добровольно-принудительном порядке стал олимпийским дружинником, почему нельзя было обращаться в милицию, кому надоели советские песни и из-за чего мог не выйти на экраны фильм «О спорт, ты — мир!».
Вместо коммунизма назначаются Олимпийские игры
Никита Хрущёв обещал построить коммунизм к 80-му году. Потом родился анекдот: «Вместо объявленного на 80-й год коммунизма назначаются Олимпийские игры». Но – вот парадокс! — в середине лета в Москве действительно был коммунизм.
К Олимпиаде-80 Москва заметно преобразилась. Отремонтировали фасады всех зданий в центре, выкрасили, вылизали. Всех, кто вызывал хоть какое-то подозрение, отправляли в спецучреждения или выслали за 101-й километр, уровень преступности – нулевой. Это был город счастья, солнечный город. Ты шёл по немноголюдным улицам столицы и был в абсолютной безопасности, заходил в магазин – а там всё есть! Ещё тогда стали возникать элементы гласности. В дни Олимпиады свободно можно было купить «Московские новости» на русском языке, «Литературную газету», которая практически не продавалась в розницу.
Я в то время работал корреспондентом многотиражной газеты «Знамя труда» завода «Москабель». Однажды меня и других ребят, работавших на предприятии (всего человек 30), пригласили в заводской комитет комсомола и в добровольно-принудительном порядке предложили стать членами Комсомольского олимпийского отряда дружинников (КООД). Делать нечего – согласились. На время Олимпиады нас освобождали от работы с сохранением зарплаты. А нашими начальниками стали сотрудники районного управления КГБ.
Мне и другим ребятам в добровольно-принудительном порядке предложили стать членами Комсомольского олимпийского отряда дружинников. Делать нечего – согласились.
«Будьте внимательны. Возможны идеологические диверсии»
Всем нам выдали форму, стилизованную под милицейскую: серые брюки, голубая рубашка, шевроны, ложные погоны и нагрудный знак «КООД». Однако уже на третий день Олимпиады нам было приказано её снять – для того, наверное, чтобы не выделяться в толпе. Также нам выдали удостоверения «Народный дружинник» с олимпийской символикой, а затем «для разъяснительной работы» пригласили в один из залов Московского энергетического института.
Мы должны были следить за порядком, чтобы спортсменам, тренерам, участникам, гостям Олимпиады было хорошо, и чтобы, не дай бог, не случилось каких-нибудь антисоветских провокаций. «Будьте внимательны, — сразу предупредили нас, — возможны идеологические диверсии». Нашей «зоной ответственности» стал Дворец культуры метрополитена недалеко от Курского вокзала, куда после соревнований приезжали спортивные делегации отдохнуть. Культурная программа начиналась концертом, затем гости шли в бар и на дискотеку.
Каждый раз приезжало человек 50. Там девицы были, но я подозреваю, что тоже агентура. Три дядьки кэгэбэшные и мы, дружинники, человек 15. Все в штатском. В среднем выходило по одному следящему на трёх иностранцев. Для оттяжки внимания два милиционера в форме. Все должны были считать, что они обеспечивают безопасность объектов, и этого достаточно. Кстати, нас сразу предупредили люди из КГБ: в случае возникновения внештатной ситуации в милицию не обращайтесь, только к ним. Из этого я заключил, что милиционеры существовали скорее для проформы. А основную работу по обеспечению безопасности Олимпиады выполняли работники спецслужб.
Каждый раз приезжало человек 50. Там девицы были, но я подозреваю, что тоже агентура. Три дядьки кэгэбэшные и мы, дружинники, человек 15. Все в штатском.
«Скучно, надоели ваши советские песни»
Нас кэгэбэшные дяди начали обучать хитростям. Например, надо было стоять за окнами, но чуть поодаль от стекла, чтобы с улицы не заметили тебя. Ты в глубине, окно бликует, и никто тебя не видит. Подъехал автобус с гостями, смотришь, кто выходит, как выходит, в каком настроении, в общем, проводишь мониторинг местности.
Минус – содержание культурной программы. Приезжают люди, уже разгорячённые, уже слегка поддатые, их ведут в концертный зал и начинается песня: «Ленин всегда с тобой…» Потом что-нибудь повеселей – лезгинка, гопак. Они всё равно недовольны. Наши не понимали, что у людей другой менталитет. И кончился концерт. Гости ушли промочить горло. После этого мы должны были проходить весь зал, обследовать буквально каждое кресло, нет ли взрывного устройства. Или – страшно сказать! — листовка антисоветская.
Потом начинается выпивон. В баре. У нас приказ – пить только кока-колу, фанту, сидеть только за столиком, вставать, ходить, но участвовать в танцах нельзя. Сидим вперемежку с гостями, стараемся не светиться. И отслеживаем ситуацию. И если что, принимаем адекватные меры. На моей памяти только один был незначительный инцидент: какой-то пьяный чех взбрыкнул: «У вас скучно, надоели ваши советские песни…» Мы очень тихо вывели его под ручки из зала. В общем, говоря на языке спецслужб, отсекли и нейтрализовали смутьяна.
Ещё запомнилось то, что очень много милиционеров съехалось в Москву из других городов страны. Они выделялись – говорят иначе, провинциально, ведут себя иначе, плохо знают город.
Какой-то пьяный чех взбрыкнул: «У вас скучно, надоели ваши советские песни…» Мы очень тихо вывели его под ручки из зала. Отсекли и нейтрализовали смутьяна.
«Вы что это, царя пропагандируете!?»
Ещё один интересный, но послеолимпийский случай из области шпионажа и пропаганды мне рассказали коллеги. Наши киношники — Юрий Озеров, Борис Рычков и Фёдор Хитрук — приступили к созданию первого фильма про Олимпиаду-80, он назывался «О спорт, ты — мир!». И там был эпизод о том, как отдыхали гости Олимпиады. На просмотре, при сдаче фильма в Госкино в 1981 году, большие начальники из отдела пропаганды ЦК партии обратили внимание на то, как залихватски танцуют иностранцы под знаменитый хит тех времён «Распутин» группы Boney M.
«Вы что это тут пропагандируете царя, монархизм какой-то! Да вы что, товарищи!? — строго спросили создателей фильма. — Что это за антисоветчина?! Меняйте фонограмму или фильм не выйдет!».
Ситуация аховая. Выход нашли: перед Пахмутовой и Добронравовым была поставлена задача за ночь написать новую песню, которая подпадала бы в такт этим пляскам в фильме. Так буквально за несколько часов родилась известная песня «Птица счастья завтрашнего дня». Под неё в фильме якобы и танцевали гости Олимпиады.