Родители приводят детей в теннис, вкладывают в их тренировки бешеные деньги. На начальном этапе это может быть от 1 до 2,5 тысячи долларов в год, а в 14-15 лет – до 10 тысяч долларов в год. Но, возможно, эти ребята больше раскрылись бы в хоккее или плавании или вообще стали художниками или поэтами, а родители толкают чадо вовсе не в ту дверь? Сейчас благодаря генетическим анализам можно понять, имеет ли ребёнок склонности к теннису или нет.
Чтобы далеко продвинуться в исследованиях и более точно обозначить генотип теннисиста, нужно исследовать генотип 1000 элитных, уже состоявшихся теннисистов мира. Но здесь мы сталкиваемся с проблемой – генетические исследования в мире особо не афишируются, потому что это конфиденциальность и тайна.
Об этом в интервью «Чемпионат.ру» рассказали президент Федерации тенниса России Шамиль Тарпищев и руководитель Медицинской комиссии федерации Петр Лидов.
— Обследование ребёнка делается один раз и на всю жизнь, чтобы полностью, от а до я, узнать, что заложено в организме человека, — объясняет Тарпищев. – Мы подошли уже к тому, что, когда ребёнок приходит в теннис, по сочетанию генов можно сказать, в тот вид спорта он пришёл или нет. Иногда мы рекомендуем, что лучших результатов ребёнок может достичь в плавании, хоккее или легкой атлетике. Например, в теннисе важны такие качества, как быстрота и выносливость, а такой ребёнок рождается один на 25 тысяч. И если нет у человека гена быстроты, или есть, но не в той степени, в которой нам нужно, то качество «быстрота» воспитывается и развивается только с 7 до 9 лет. То есть получается так: если я знаю, что ребёнок небыстрый и от 7 до 9 лет не делаю ему специальную программу, то дальше мне он фактически не нужен – ведь небыстрые в теннис не играют. Если я пропустил этот момент с 7 до 9 лет, то потом уже поздно.
— Шамиль Анвярович, по вашим словам, уже на протяжении 6 лет ФТР тестирует детей, а генная программа существует уже около 3 лет. Как эта информация используется на практике?
— Ну, хотя бы такой факт – у нас на базе есть всего два корта для тренировок. Так вот в первую очередь мы предоставляем их тем, у кого данные лучше.
Чтобы подробнее узнать о диковинных анализах, мы обратились к руководителю медицинских программ Федерации тенниса России Петру Лидову.
— Я отвечаю за создание системы обследования детей-теннисистов и дальнейшее их медицинское сопровождение. Подготовка резерва – вот наша задача, — говорит Пётр Игоревич. – Пока в программу входят добровольцы – дети от 7-8 лет и старше. Среди них есть как сборники, так и просто заинтересованные детки.
— Чем конкретно вы занимаетесь?
— Мы делаем диагностический скрининг. Он складывается из генетического тестирования – такого вида диагностики, который делается один раз и на всю жизнь, потому что группа генов, как и группа крови, не меняется у человека на протяжении всей жизни. Гены отвечают за цвет глаз, форму носа. А мы берём гены, которые как-то связаны со спортом, плюс гены болезни, которые мешают раскрываться. Например, благодаря анализу мы выясняем, что у этого ребенка тот или иной орган или система могут раньше времени выйти из строя и помешают взлететь на Олимп. Помимо генетических анализов мы проводим и лабораторную диагностику, консультации специалистов и инструментальную диагностику – это срезовые программы, которые выполняются до 4 раз в год. Бывает и 1-2 раза. То есть делаются срезы состояния здоровья на конкретный момент, чтобы уловить тенденцию к развитию болезни. Благодаря этому мы узнаем скрытые дефекты или склонности к болезни, которые мешают планомерному повышению работоспособности и росту спортивного мастерства и ухудшают показатели здоровья.
— То есть приходит к вам папа с сыном, и вы можете точно сказать ему, вырастет из его ребенка теннисист или нет?
— Наверное, я сейчас вас разочарую, но пока генотип теннисиста чётко не выявлен. В этом направлении идёт работа, и на сегодняшний день по косвенным признакам мы можем отнести ребёнка к тому или иному виду спорта. Теннис – это не спринтерский вид спорта и не стайерский. Поэтому, предположительно оценивая генотип, мы можем отнести спортсмена условно больше к теннисному или не теннисному типу.
Чтобы далеко продвинуться в исследованиях и более точно обозначить генотип теннисиста, нужно исследовать генотип 1000 элитных, уже состоявшихся теннисистов мира. Но здесь мы сталкиваемся с проблемой – генетические исследования в мире особо не афишируются, потому что это конфиденциальность и тайна. Это то секретное оружие, которое позволяет воспитывать молодёжь и проводить селекцию. К тому же для этого нужно согласие самих спортсменов и огромные деньги – около 9 млн рублей.
— Чем опасны для спортсменов эти исследования, почему они могут не согласиться?
— Люди могут думать, что их ДНК может быть использована против них. Например, мы берём кровь на ДНК у 25-летнего теннисиста и понимаем, что в таком-то возрасте у него есть риск заболевания остеопорозом, а в таком-то — ещё чем-то. Да, в чём-то мы можем изменить будущее и предотвратить заболевание. А есть группы генов, где мы ничего не можем сделать. Получается, знание как будто приговаривает человека к чему-либо. Есть малоизученные гены, которые отвечают за нейрофизиологические процессы, гены, которые связаны с ментальными проявлениями – агрессией, например. После генетического исследования человек становится более беззащитным.
— Каким образом проводится анализ?
— Двумя способами. Первый – делается соскоб эпителия с нёба. Второй – берётся кровь. Всё.
— И сколько стоит анализ?
Есть категория людей, у кого физические упражнения вызывают прилив счастья. Они легко могут поймать кураж, физические упражнения для этих людей являются чем-то фантастически прекрасным и они не могут без этого жить. Таких людей всего 10 процентов, и наша задача – найти их.
— 1 ген – 400 рублей и ещё 100-200 рублей – интерпретация одного гена. То есть достаточно дорогое получается исследование. Сегодня мы ужали исследование до 100 генов. Это оказалось дорого для среднего класса. Стали применять панельный принцип. Например, только на спортивной панели мы исследуем 15 генов. Это мы взяли минимальный набор. В Англии, допустим, исследуют около 250 спортивных генов! Лучше всего, конечно, спортивную панель исследовать в раннем детстве, когда родители только приводят детей в спорт. Потом идёт сердечно-сосудистая панель – вязкость крови. Гипертоническая болезнь, артериальный склероз. Панель, которая представляет риск для костей и суставов, – панель остеопатий. То есть мы увидим – риск травм высокий или невысокий.
— Когда к вам обращаются родители теннисистов, о чём они в первую очередь предпочитают узнать – о здоровье или о таланте своего ребенка?
— Конечно талант. Родители отдают ребенка в теннис и хотят знать: нужно ли их чаду идти по линии спорта. А может, их призвание – творчество? Обратите внимание, среди великих спортсменов и рекордсменов мира нет великих художников или музыкантов. То есть уникальные спортивные генотипы не пересекаются с творческими и интеллектуальными. Это два разных «коридора». Да, есть писатели, которые в детстве занимались тем или иным видом спорта, но они не были первыми. Вы же знаете, если по жизни человек «вошёл в нужную дверь», он может достичь небывалых высот. То есть мы можем сразу сказать, к спортивному или творческому генотипу принадлежит ребенок.
— А можете ли вы ошибиться?
— Сложный вопрос. Про теннис говорят: это игра в шахматы на ходу. То есть в теннисе у игрока должен быть высокий уровень интеллекта, чтобы уметь прокрутить комбинацию, прочувствовать соперника, что он из себя представляет, и интеллектуально его победить. Теннис – это не только физика, вот в чём дело! Мы можем определить физические способности, но мы не можем измерить талант.
— Вот про Николая Давыденко теннисные специалисты раньше говорили, что у него нет никаких способностей и данных. За счёт чего он играет? А он взял и выиграл итоговый турнир в Лондоне, пройдя Федерера!
— Про генотип Давыденко, честно говоря, мне ничего неизвестно, поэтому не могу ничего сказать.
— Так всё-таки как вы находите теннисистов среди остальных детей?
— Мы относим их к гену середняка – бегуна на средние дистанции. Это оптимальный генотип теннисиста. Это по физике. Что касается генов мотивации – они находятся в стадии изучения. Но определённые наработки появились. Например, есть категория людей, у которых физические упражнения вызывают прилив счастья. Они легко могут поймать кураж, физические упражнения для этих людей являются чем-то фантастически прекрасным и они не могут без этого жить. Таких людей всего 10 процентов, и наша задача – найти их.
— Наверное, Марат Сафин, рано завершивший карьеру, не входил в эти 10 процентов?
— Вполне возможно.
— Скажите, вот вы нашли талантливых детей. Дальше решили обследовать их гены на различные заболевания и нашли, что у одного хрупкие кости, у другого ещё что-то...
— А дальше мы предлагаем определённое питание. В основном за счёт питания и диет можно предотвратить многие вещи. Например, было у нас такое исследование. Разбили детей на 2 группы по 60 человек. Первая группа пошла по специальному корректирующему питанию, а вторая отказалась — в силу разных причин.
В теннисе допинг применяют только те врачи, которые имеют низкий показатель IQ, которые в школе получали «двойки». И вообще, с моей точки зрения, врачи, которые применяют допинг-препараты, – большие неучи. Потому что они не используют тот фантастический потенциал науки, который существует в настоящее время.
Через некоторое время посмотрели, оказалось, что из первой группы в теннисе осталось около 50 человек, из второй – 32. Да, это питание недешевое – около 10 тысяч рублей в месяц. Но получается, что оно реально влияет на самочувствие.
— Знаете, всегда дополнительное питание и какие-то таблетки вызывают опасение. Вот Березуцкий с Игнашевичем в футболе недавно попались на допинге… Кто и что даёт спортсменам?
— А мы никого не заставляем что-то принимать. Это дело каждого. Это обычные пищевые добавки, которые в последнее время, к сожалению, попали в немилость из-за подделок. В теннисе допинг применяют только те врачи, которые имеют низкий показатель IQ, которые в школе получали «двойки». И вообще, с моей точки зрения, врачи, которые применяют допинг-препараты, – большие неучи. Потому что они не используют тот фантастический потенциал науки, который существует в настоящее время. Когда создаются новые системы повышения работоспособности, которые абсолютно не являются допингом. Более того, существуют и старые методы, которые не реализованы сегодня. Допинг сегодня – это безумие, абсолютная безграмотность.