Сегодня легенде отечественного баскетбола Анатолию Мышкину исполняется 55 лет. «Чемпионат.ру» предлагает вашему вниманию интереснейший материал бывшего журналиста газеты «Спорт-экспресс», а ныне пресс-атташе РФБ Александра Федотова, написанный несколько лет тому назад, но публикующийся в полном объёме впервые. Анатолия Дмитриевича мы естественно поздравили и, как водится в таких случаях, пожелали ему всего самого наилучшего, а когда речь зашла о том самом интервью, он признался, что написать лучше о нём было бы очень сложно, и не раздумывая, согласился ответить ещё на несколько наших вопросов.
КНЯЗЬ МЫШКИН
В мире баскетбола Анатолий Мышкин известен как Князь. Для знаменитого в прошлом игрока и бессменного на протяжении 13 лет наставника женского ЦСКА это прозвище стало вторым именем.
Для меня это не прозвище. Князь — моё второе, баскетбольное имя. А дал его мне Александр Гомельский. Поначалу я возмущался: почему именно Князь? Но потом привык. Более того, я благодарен Гомельскому за такое ёмкое прозвище.
Хотя аналогии с «Идиотом» Достоевского тут неуместны: душевные страдания героя известного романа покажутся мелочью по сравнению с тем, что довелось пережить баскетбольному Князю Мышкину.
ЧЕЛОВЕК-ШОУ
Болельщики его любили. Люди ходили на Князя, как ходят смотреть на любимых актеров в театр или кино. Ведь он не просто играл, а работал на публику. Открытым текстом. Мышкин первым в истории отечественного спорта осмелился выйти на площадку с завитыми «химией» волосами (прическа в форме шапочки, сделанная знакомым парикмахером частного салона красоты, вызвала в те застойные времена настоящий шок у окружающих!), первым среди наших баскетболистов надел на руки сразу два напульсника и играл в кроссовках Adidas красного цвета. Он не был похож на обыкновенного советского спортсмена. На Западе таких людей называют show man. Неудивительно, что американцы подходили к нему после матчей и тёрли кожу: «Ты — чёрный! Тебя чем-то намазали, ведь белые не могут так играть!»
— Знаете, о чём я жалею? — улыбаясь, сказал Мышкин, когда я напомнил ему о былых достижениях на ниве «шоуменства». О том, что не дожил до тех времен, когда мог играть с надписью Князь на спине. Валере Тихоненко, моему любимому партнёру по ЦСКА середины 80-х годов, в этом плане повезло. Он успел, и ему позволили выйти на площадку в майке, на которой вместо фамилии было прозвище: Тихий. Это же класс!
— При каких обстоятельствах вы получили прозвище Князь?
— Для меня это не прозвище. Князь — моё второе, баскетбольное имя. А дал его мне Александр Гомельский. Когда после Олимпиады в Монреале я пришёл в ЦСКА, он сказал на одной из тренировок: «Ну, Князь, ты даёшь». С той поры это прозвище ко мне буквально приклеилось. Поначалу я возмущался: почему именно Князь? Но потом привык. Более того, я благодарен Гомельскому за такое ёмкое прозвище.
О СЕМЬЕ, ГИТАРЕ И ЕЛЬЦИНЕ
Баскетбольный Князь Мышкин родился в деревне Сылва, что в 150 километрах от Екатеринбурга (Свердловск в союзные времена). Когда-то в этом живописном местечке, чей сказочный пейзаж с горами, полями, прудами и двумя речками не уступит красотам Швейцарии, стоял знаменитый оружейный завод Демидовых. В конце 19-го века приказчиком на нём работал один из трёх мужей его бабушки по материнской линии. «У меня была боевая бабушка, — рассказывает он. — Она дожила до 90 с лишним лет, успев три раза выйти замуж. На её первой свадьбе гуляли так сильно, что загнали насмерть три тройки лошадей! Это всё равно, что сейчас девять „Мерседесов“ грохнуть». Родители Мышкина оказались гораздо постояннее в вопросе брака, прожив вместе, что называется, рука об руку. Мама Клавдия работала бухгалтером, а отец Дмитрий Иванович был военным, прошёл всю войну. Когда Толе исполнилось два года, его семья переехала в Германию, куда Мышкина-старшего призвали на службу начальником батальона в группе советских войск. Прожив там девять лет, Мышкины вернулись на Родину и обосновалось в Свердловске. Чтобы быть поближе к фамильному дому в Сылве, который, к слову, стоит до сих пор и в котором появились на свет не только Анатолий с сестрой Ларисой, а также мама и… бабушка.
В баскетбол будущий Князь пришёл, по его же словам, под палкой. Когда он учился в 6-м классе, сестра, сама занимавшаяся баскетболом, буквально заставила младшего брата записаться в секцию. Несмотря на гренадёрский рост, Толя тогда не помышлял о карьере спортсмена. Он был всецело поглощён музыкой, без устали разучивая на самодельной гитаре песни из репертуара «Битлов».
— В школу я ходил так: в одной руке портфель, в другой — гитара, — вспоминает Анатолий Дмитриевич. — Какой уж там баскетбол! Вместо тренировок я шёл в подворотню играть на гитаре. На обратном пути мочил под краном голову и кеды, будто вспотел в зале. Но однажды сестра — Лариса старше на семь лет, закончила школу с золотой медалью и институт с красным дипломом — меня вычислила. В итоге я получил такого нагоняй от отца, что вынужден был сосредоточиться на баскетболе…
Мышкин должен быть благодарен отцу за то, что тот наставил его на путь истинный. Он был рождён для этой игры. Высокий, поджарый, прыгучий, с длиннющими руками, Анатолий быстро обратил на себя внимание. В 18 лет, будучи уже одним из ведущих игроков свердловского «Уралмаша», он получил приглашение в сборную СССР. А в 1976 году Мышкин в составе команды, возглавляемой легендарным Кондрашиным, поехал на Олимпиаду в Монреаль. В то время Анатолий являлся студентом Уральского политехнического института, в котором — любопытный факт — ранее учился Борис Ельцин. Причём на том же факультете и у того же декана.
Придя домой, батя сказал: «Сыграешь на Олимпиаде и поедешь в ЦСКА». Я очень уважал своего отца, поэтому не стал перечить. Свою свердловскую квартиру с машиной я отдал, получив взамен комнату армейского общежития на Песчаной.
Много лет позднее, когда Мышкина назначали тренером женской сборной России, злые языки вспомнили этот факт: мол, всё понятно — президент страны «своих» тащит. Князь отвечал недоброжелателям со свойственным ему чувством юмора: «Конечно, я регулярно звоню Ельцину в Кремль. Только у него почему-то всё время занято».
В действительности судьба свела двух экс-выпустников УПИ только один раз. Перед теми самыми Играми-1976.
— В союзные времена существовала специальная программа по обеспечению спортсменов-кандидатов в олимпийские сборные, — говорит Мышкин. — И Ельцин, являясь тогда секретарём Свердловского обкома, лично распорядился насчет меня. «Мышкин. Вот этому сделайте все», — сказал он. Две минуты беседы в его кабинете, и я имел квартиру, машину и т. д.
Сразу после монреальской Олимпиады, где сборная завоевала лишь бронзу, Мышкин оказался в ЦСКА. И в этом самое непосредственное участие вновь принял его отец.
— В те годы мой папа был начальником отдела по комплектованию войск Уральского округа, и любой призывник проходил через его подпись. В течение трёх лет из Москвы присылали директивы с требованием призвать меня в ЦСКА, а он всякий раз отвечал, что не имеет такой возможности. Наконец, отцу позвонил какой-то генерал: «Слушай, Гомельский меня уже достал. Забери ты этого Мышкина под автоматом!» Пришлось ему ответить, что этот Мышкин его сын. Но всё же армия — есть армия. Придя домой, батя сказал: «Сыграешь на Олимпиаде и поедешь в ЦСКА». Я очень уважал своего отца, поэтому не стал перечить. Свою свердловскую квартиру с машиной я отдал, получив взамен комнату армейского общежития на Песчаной.
ССОРА ИЗ-ЗА «ПАРАШЮТА»
Придя осенью 1976-го в ЦСКА, он, как оказалось, связал свою жизнь с этим клубом раз и навсегда. Выступая за армейцев, Анатолий Мышкин 8 раз завоёвывал золото союзного первенства, «разбавив» его титулами чемпиона мира (1982 год), Европы (1979 и 1981) и двумя бронзовыми олимпийскими медалями (1976 и 1980) в составе сборной.
Универсал Мышкин, который со своими 205 сантиметрами роста мог сыграть на любой позиции — от разыгрывающего до центрового, по праву входил в число лучших баскетболистов-любителей планеты. Достаточно сказать, что ему, одному из немногих тогда представителей Старого Света, предлагали контракт в НБА!
Он был великим ещё и потому, что никогда не забывал о тех, для кого играет — о зрителях. «Химия» на голове и красные кроссовки были только атрибутами, необязательным выразительным средством в его игре на публику.
— Откуда у меня появилась тяга к шоуменству? Наверное, от любви к искусству. Страшно люблю музыку — в детстве занимался в музыкальной школе по классу баяна и гитары. И театр. Переехав в Москву, я получил возможность ходить на многочисленные концерты и спектакли. У Жени Коваленко (форвард ЦСКА 70-х годов. — А.Ф.) жена работала администратором в театре на Таганке. Мы не пропускали ни одной постановки с участием Высоцкого и Компании, пересматривая «Гамлета» с «Мастером и Маргаритой» по несколько раз. Причём я получал истинное удовольствие не столько от самих спектаклей, сколько от общения с актерами, их репетиций. По своей сути мы, спортсмены, очень похожи на артистов: у них репетиции и спектакли, у нас тренировки и матчи, мы также разъезжаем по городам… Я понял, что играю для того, чтобы доставлять людям радость. А свой путь к сцене — то есть к площадке — надо начинать ещё на подступах к ней. Таким образом я научился переключаться, разделяя личную жизнь и «спектакль». Я подъезжал к залу и выходил из машины уже в полной отключке или, если если хотите, в образе. Но стоило мне переступить порог дома, как становился самим собой. В свой обыденный мир я практически никого не пускал. У меня дома вы не найдёте ни одной медали, кубка или афишы, напоминающих о том, кто я такой. Когда несколько лет назад ограбили мою квартиру, воры, наверное, подумали, что они не туда попали (смеётся).
— Вам не было обидно, что баскетболиста Мышкина порой называли клоуном?
— Нет. И знаете почему? Потому что «клоун» Мышкин умел что-то делать на площадке. Можно сделать себе наколку, надеть разноцветные кроссовки и покрасить волосы, но если ты не в состоянии, к примеру, красиво забить мяч сверху, то твой имидж — фикция, мыльный пузырь.
Откуда у меня появилась тяга к шоуменству? Наверное, от любви к искусству. Страшно люблю музыку — в детстве занимался в музыкальной школе по классу баяна и гитары. И театр. Переехав в Москву, я получил возможность ходить на многочисленные концерты и спектакли.
Многие считали меня разгильдяем — мол, если бы он ещё тренировался. Однако бог свидетель, как я пахал, оставаясь один после занятий. Кстати, о бросках сверху. В своё время я первым в СССР, а может быть и во всей Европе, забил в игре, развернувшись в прыжке на 360 градусов. Это случилось в Киеве в матче со сборной Мексики в рамках Межконтинентального кубка. Тот бросок я тренировал три месяца, после чего ещё уговаривал Ерёмина дать мне пас в отрыв, чтобы я смог его исполнить. Стас, с которым мы на выездах жили в одном номере, долго упирался. Но в матче с мексиканцами он всё же сделал нужную мне передачу: оставив за спиной соперников, я разбежался, оттолкнулся от штрафной линии, дал «винта» и вонзил мяч сверху. Да, это было дурачеством. Однако такие номера у нас тогда никто не вытворял. Сегодня молодые игроки восхищаются, глядя, как в НБА забивают с проносом и прогибом под кольцом. Приходите ко мне — покажу вам фотографии, на которых я делал то же самое 20 лет назад. А то, что называют сейчас «парашютом», мы с Ерёминым вообще исполняли в каждой игре. Эта комбинация была разучена нами ещё в «Уралмаше». Как-то даже всерьёз разругались из-за неё: Стас хотел, чтобы я выпрыгивал до его передачи, а я требовал сперва набросить мне мяч. Мы не общались друг с другом целый месяц…