Всем нам с вами известно, что бывает, когда несколько звёзд собираются в одну команду. Вариантов, как говорил Владимир Высоцкий, всего два: либо всё будет очень хорошо («Селтикс»-2007/08), либо очень плохо («Лейкерс»-2003/04). А вот что происходит с ведущими игроками, когда подобные команды расформировывают? Ответить на этот вопрос вряд ли представляется возможным, всё, что мы можем, — это проследить за их судьбами. Этим мы и займёмся на примере одного из игроков дружины, которую нельзя назвать звездой. Скорее, это команда-комета, которая пронеслась по небосводу НБА, восхитив всех своей красотой и яркостью. К ней вряд ли применимо определение «Большое Трио», ведь самый высокорослый из этой тройки едва дотягивал до двух метров. Но уж простите мне очередное цитирование классиков, как говорил Василий Шукшин, чем клоп мельче, тем он больнее кусает. Итак…
«У меня была BMW 735, и я просто обожал эту машину. Ничего особенного, стандартная комплектация. И вот как-то один из моих приятелей сказал: „Почему бы тебе не поставить на неё золотые диски. Ни у кого таких нет. Будет очень круто“. Я подумал немного и решил последовать его совету. Представьте, я рассекаю на BMW с золотыми дисками по Окленду, а ребята, кучкующиеся то тут, то там, кричат: „Ничего себе, чувак. Да ты крут!“. Подобную точку зрения разделяли практически все, кроме будущей жены Митча Ричмонда и его партнёров по команде, которые просто отказывались ездить в „этом“. Крис Маллин тогда, посмеиваясь, говорил следующее: „Этот новичок из “Форт Лодерсдейла» приехал в Окленд и теперь красуется здесь. Но вот увидите, однажды местной шпане надоест восторгаться и они просто грохнут его, а машину заберут себе".
Но инцидент с автомобилем был всего лишь исключением, за вычетом которого Ричмонд всегда оставался сдержанным человеком, чуждым внешним проявлениям своего статуса. Бывший генеральный менеджер «Сакраменто» Джерри Рейнольдс вспоминает: «Митч никогда не был игроком, концентрирующим на себе внимание публики. И если бы меня попросили охарактеризовать его одним словом, я бы, не задумываясь, сказал – солидность. На него всегда можно было положиться. Меня всегда восхищало, с какой основательностью он исполнял свои обязанности на площадке. Тренеру было достаточно выпустить его на паркет, и можно было быть уверенным в том, что Митч наберёт свои 25 очков и при этом будет добросовестно отрабатывать в защите».
Но высочайший профессионализм Ричмонда был не единственной причиной, вызывавшей уважение его фанатов и соперников. Рейнольдс: «В этой лиге прозвище Скала так просто не получают. В основном для краткости игроки обращаются друг к другу по начальным буквам имён и фамилий. Митч не тот случай, это вам не какой-нибудь Уай Кью Зед. Большинство защитников предпочитало с ним не связываться, ведь когда Ричмонд свирепел, могло произойти всё что угодно. Если кто-нибудь перебарщивал с контактной игрой и сбивал его с ног, этот же человек был первым, кто помогал ему встать. Митч был этаким Карлом Мэлоуном среди защитников, никто не хотел выводить его из себя. Такой стиль игры Ричмонд избрал для себя ещё в детстве, когда каждый день пропадал на спортивных площадках Флориды».
«Когда у тебя весь день занят тренировками по баскетболу и футболу, через какое-то время просто перестаёшь обращать внимание на жёсткие контакты. Я люблю наносить удары, и если в ответ бьют меня, считаю это вполне адекватным поступком и не вижу в этом нечто из ряда вон выходящее. Такая игра кость в кость импонирует мне. Когда противник играет на грани фола, это только придаёт мне больше сил и желания», – говорил в своё время сам Митч. Не каждый согласится с Ричмондом, ведь для того чтобы играть в такой баскетбол, мало одного желания и задиристости, нужно ещё и соответствовать выбранным стандартам. Вот хотя бы некоторые из них: рост – 196 сантиметров, вес – 98 килограммов, «самонаводящийся» трёхочковый бросок и бульдожья хватка в защите.
Именно таким Ричмонд пришел в 1988 году в лигу, когда был выбран под пятым номером «Голден Стейт». Тогда «золотые воины» находились на перепутье. В сезоне-1987/88 команда одержала всего 20 побед, сменила двух тренеров и запомнилась лишь невообразимой текучкой кадров. Поэтому летом руководство оклендцев существенно перетряхнуло состав, а на пост главного тренера назначило Дона Нельсона. После таких пертурбаций «Уорриорз» просто не имели права ошибиться на драфте, и теперь по прошествии многих лет можно с уверенностью сказать, что они сделали правильный выбор. В первом же матче сезона Ричмонд набрал 17 очков и сделал 8 подборов, внеся весомый вклад в победу над «Финиксом».
«Когда новички приходят в НБА, сразу же начинаются разговоры об адаптации, переходном периоде, привыкании к новым условиям. Для Митча ничего этого не было. Когда он вошёл в тренажерный зал, сразу стало понятно, что он профессионал по своей природе. То, как он двигался, общался, — во всём этом чувствовалось уважение к тем, кто был в команде до него. И в то же время ни капли самоуничижения или подобострастия. Редчайший тип человека, к которому волей-неволей проникаешься уважением», – вспоминает Маллин.
С ходу вписавшись в систему Нельсона, Ричмонд за первый год выступления успел не только получить приз лучшему новичку года, но и вывел свой клуб в полуфинал Западной конференции, набирая в среднем 22 очка, а также совершая 5,6 подбора и 4,2 передачи. И пусть в итоге «воины» уступили «Санс» 1-4, болельщикам команды не пришлось долго расстраиваться. Ведь вскоре им посчастливилось стать свидетелями не просто становления новой команды, а обретения ею своего лица и фирменного стиля, с которым клуб из Окленда будет ассоциироваться на десятилетия вперёд.
Иначе говоря, летом 1989 года под общим 14-м номером „Голден Стейт“ выбрал Жука, в простонародье известного как Тимоти Дуэйн Хардуэй. Выпускник Эль Пасо стал третьим китом, на котором „золотые“ будут держаться в течение следующих двух лет. „Трёхголовый дракон“ Хардуэй-Ричмонд-Маллин, с лёгкой руки прессы обозванный Run TMC по аналогии с легендарной рэп-группой, в названии которой были зашифрованы инициалы её участников, тут же принялся резвиться на просторах НБА.
»Когда мы играли втроём, то отрывались на площадке по полной программе. Это было даже круче, чем на школьном выпускном", – смеётся Маллин. «Это было самое лучшее время в моей карьере – золотые денёчки», – вторит Хардуэй. Соглашается с ним и Ричмонд: «Сейчас я могу сказать, что для меня воспоминания о том периоде в каком-то роде дороже чемпионства. Конечно, титул есть титул, и этим всё сказано, но многие игроки, которые становятся чемпионами, за всю карьеру не испытывают такого наслаждения от баскетбола, какое мы испытывали, играя в „Голден Стейт“.
В сезоне-1990/91 Run TMC соображали на троих по 72,5 очка, совершая по 15 передач и подборов в среднем за игру. Причём выступления „Голден Стейт“ не были пустой бравадой, летающим цирком дяди Дона, команда выигрывала матчи, ломала хребты фаворитам, выдавала игры, которые затем входили в историю НБА. Феномен заключался в том, что всё это выглядело естественно, эффектно и легко. Но спустя два сезона после прихода Хардуэя феерии пришёл конец, команда решила замахнуться на нечто большее, чем полуфинал конференции. Одним из способов достижения своей цели руководство видело приобретение более габаритного форварда, так в команде появился Билли Оуэнс, которого руководство выменяло на Митча Ричмонда у „Сакраменто“.
»Руководство слишком рано решило вмешаться. Думаю, если бы нам дали ещё немного времени, команда достигла бы ещё больших успехов", – с сожалением в голосе говорит Маллин. Но как бы плохо Крис ни относился к решению руководства, его лучший друг Ричмонд чувствовал тогда себя ещё хуже: «Я был молод и совсем не знал правил лиги. Но одно я чётко осознавал, я просто не хотел уходить из команды, где у меня со всеми были хорошие отношения, в абсолютно незнакомый мне клуб, который вообще ни на что не претендовал». Но, несмотря на неприкрытое желание Ричмонда остаться в Окленде, обмен был всё же совершён. «Когда Митч приехал к нам, он был абсолютно подавлен. Но, несмотря на это, конфликтов с новыми партнёрами у него не возникало. Тогда я постоянно говорил ему, что в „Сакраменто“ ему будет лучше. Ведь там он был лишь один из трёх, а здесь стал единственной звездой», – вспоминает Рейнольдс.
Прогнозы Джерри начали сбываться немедленно, и вскоре Ричмонд стал для «Кингз» человеком-оркестром – он забивал, отдавал, подбирал, в общем, делал всё, что мог, и даже немного больше. Смена скоростного изящного баскетбола на постоянные дабл-тимы соперников, удары по рукам и споры с судьями — всё это не могло вызвать бурных восторгов у Ричмонда, который готов был смириться с этим, если бы не одно «но»: его команда всё время проигрывала. «Я помню этот бешеный график, играешь день за днём, оставляя на площадке все свои силы, при этом не смотришь на табло, зная, что все твои старания тщетны. К поражениям нельзя привыкнуть, и для меня это был первый опыт, когда я проигрывал так много и так часто», – пытается донести Ричмонд.
Тогда произошла история, наиболее полно отражающая состояние Митча. На одной из предсезонных игр «Кингз» встречались с «Буллз». На протяжении всего матча Джордан и компания откровенно валяли дурака и в конце концов отдали должное упорству «Сакраменто», проиграв им в двух овертаймах. Игроки «калифорнийцев» устроили настоящее празднество, для полного ощущения триумфа недоставало только конфетти. Глядя на это, Джордан саркастично сказал: «Эй, ребята, кто-нибудь сходите в раздевалку и скажите Митчу, что это была предсезонная игра, а не седьмой поединок финальной серии». Сразу же после сирены об окончании матча абсолютно вымотанный Ричмонд с постным лицом поплёлся в раздевалку. Когда твои лучшие годы проходят в команде, которая обречена на непопадание в плей-офф, это может выбить из колеи кого угодно. Но в то время как «Сакраменто» беспросветно буксовал на одном месте, Ричмонд следовал, пожалуй, единственным правильным путём в данной ситуации, он самосовершенствовался, несмотря ни на что.
За семь лет пребывания в «Кингз» его результативность ни разу не падала ниже 21,9 очка в среднем за игру, он шесть раз принимал участие в Матчах всех звёзд, трижды избирался во вторую пятёрку НБА по итогам сезона и выиграл золотую медаль на Олимпиаде в Атланте. «Митч лучший атакующий защитник, который когда-либо выступал за „Кингз“. Знаете, глядя в глаза игроков, которые могут решить исход матча одним броском, всегда можно сказать, хочет он это сделать или нет. Я видел Митча не раз в подобных ситуациях, и кроме жажды борьбы в них не было ничего — ни сомнений, ни раздумий, ни надежды на партнёров по команде. Всё было просто как дважды два. Ты даёшь мне мяч, я забиваю его. Промахи случаются у всех, но такого взгляда я больше не видел ни у одного игрока», – признаётся обозреватель «Сакраменто Бис» Марти Макнил.
Переход Ричмонда стал первой по значимости сделкой в истории «Сакраменто», его уход – второй. Оттрубив в «Кингз» почти все 90-е, Митч вместе с Отисом Торпом был отправлен в «Вашингтон» в обмен на Криса Уэббера. После этого дела в калифорнийском королевстве резко пошли в гору, а Ричмонд вновь оказался в клубе с нулевыми амбициями. Всегда тщательно взвешивающий слова, прежде чем произнести их вслух, Ричмонд не гнушался подобных высказываний: «Вашингтон» – это главное разочарование в моей профессиональной карьере. В «Сакраменто» были люди, которым не плевать на команду, здесь же совсем другая история. Город и болельщики не ценят то, что имеют, им нет дела до клуба и игроков".
Даже странно, что после подобных заявлений Ричмонд задержался в столице на целых три года. Есть такая поговорка: и после самых сильных штормов многие возвращаются в порты. И Митч, недолго думая, решил вернуться в солнечную Калифорнию. Но Ричмонд подписал годичный контракт не с «Сакраменто», как этого можно было ожидать, а с их на тот момент принципиальнейшими противниками — «Лейкерс». Это возвращение стало судьбоносным для Митча, который, сумев вскочить на подножку уходящего поезда, стал чемпионом в составе «озёрников».
Позже Ричмонд признавался: «Я думал, что буду играть в команде более заметную роль. Был ли я расстроен небольшим количеством игрового времени? Конечно. Но я чувствую, что „Лейкерс“ – это прежде всего команда, единое целое, поэтому я смирился с отсутствием практики и уважаю данный коллектив и его руководство. К тому же у меня есть чемпионский перстень. У многих игроков нет даже возможности бороться за титул, не говоря уже о том, чтобы завоевать его». На вопрос, каково ему было играть против команды, в которой он провёл свои лучшие годы, Митч ответил: «Я бы не сказал, что мне пришлось много сыграть против неё. Это было волнительно, но на меня гораздо большее впечатление произвело другое. „Кингз“ начали резко прогрессировать, как только я покинул команду, и какой-то частичке меня захотелось узнать, что было бы, если бы я до сих пор защищал цвета „Сакраменто“, но другая моя половина твердила: „Аааа… это твой первый шанс на чемпионство, и ты не можешь его упустить, даже в игре против своей бывшей команды“.
И всё же, несмотря на то что львиную долю карьеры он провёл в „Сакраменто“, а чемпионство выиграл с „Лейкерс“, его сердце по-прежнему принадлежит „Уорриорз“, в штабе которых он сейчас занимает должность скаута: „Несмотря на чемпионство, я не слишком горжусь своими последними годами карьеры, в основном это из-за травм. Мои ранние годы с “Голден Стейт» были гораздо лучше, я бы даже сказал, слишком хороши. Знаете, когда человек всю жизнь снимает фильмы, ему порой кажется, что даже поздние картины, несмотря на их успех, не идут в сравнение с его дебютом. Это потому, что работая над первой своей картиной, режиссёр наиболее искренен со зрителями, а главное с самим собой".
Киноведческие аллегории не редкость в интервью Ричмонда; большой любитель кинематографа, он и сам нынче балуется продюссерством, организовав компанию под названием «Семь». И это лишнее доказательство того, что старые привычки со временем только крепчают. Как и 20 лет тому назад в «Кингз», где Ричмонд разрывался между многочисленными обязанностями на баскетбольной площадке, сейчас он совмещает кинобизнес, скаутскую деятельность, управление несколькими ресторанами, организацию благотворительных баскетбольных лагерей и много чего ещё. И если физическую форму он немного растерял, то вот в плане солидности и основательности только прибавил. Одним словом, не человек – скала.