– Рамунас, что случилось, почему не удалось довести встречу до победы?
– Я не могу прямо так сказать вам, что именно случилось. Но когда команда ведёт "+19", а в итоге терпит поражение – нужно разбираться. В какой-то момент мы потеряли контроль и позволили сопернику слишком быстро нас догнать. Началось всё в третьей четверти. Ну а потом случилась нервная концовка, и всё решали штрафные броски. Мы подпустили греков слишком близко, и они воспользовались шансом.
– В последней атаке именно вы должны были получить мяч после ввода из-за боковой, так планировали во время тайм-аута?
– Так неправильно говорить. Ведь если запланировать ввод мяча на одного из игроков, он может оказаться закрыт. Поэтому приходится отдавать тому, кто свободен. У нас была запланирована комбинация: да, я должен был получить мяч, уходя в угол. А вот уже потом, если бы не получилось сыграть на меня – нужно было адресовать передачу другому. Кому, естественно, сейчас уже не играет принципиальной роли.
– Что случилось, когда вы били те злосчастные штрафные? Перенервничали?
– Не волновался, вроде. Стоял, как обычно бросал, но так бывает: иногда мажешь, а иногда нет. Если бы было известно, как забивать всё, что выбрасываешь – все бы следовали этому рецепту.
– Болельщики «Олимпиакоса» сильно мешали?
– Это не первая подобная игра в моей карьере, да и пошумнее видали. Но уж точно не греческие фанаты стали причиной промахов.
– Но ведь проиграли матч не только из-за этих двух штрафных: ЦСКА провалил всю последнюю четверть. В чём причина столь неуверенной игры?
– Нужно смотреть и разбираться: повторюсь, слишком быстро удалось грекам настичь нас. Казалось, мы играли совсем неплохо, но теперь необходимо разобрать всё до мелочей, чтобы не допускать подобных осечек в будущем.
– Перед большим перерывом вы вели "+14". О чём говорили в раздевалке?
– Как обычно: не расслабляться, играть дальше, ещё 20 минут впереди – всё в подобном ключе. Мы собирались биться до конца. Ничего необычного.
– Может, причина поражения в психологии? Видимо, слишком рано поверили в победу…
– Я не думаю, что рано поверили. Ребята собирались бороться до конца и не опускать рук. Трудно отвечать за всех. Думаю, никто заранее не начал праздновать, все были предельно собраны. Но случилось то, что случилось.
– Сами испугаться успели, когда промазали штрафной?
– Нет, а чего пугаться? Там ещё оставалось предостаточно времени, и нужно было играть дальше.
– Но паника началась именно после этой атаки. Почему так вышло? Просто не успели вернуться в защиту?
– Я точно не могу сказать. Вроде, всё успели по местам. Нужно смотреть запись, боюсь, что сейчас не вспомню, кто и где располагался. Но, к сожалению, это уже ничего не изменит.
– Можно описать происходящее на последних секундах словом «паника»?
– Я бы не стал. Мы защищались, у соперника было целых девять секунд и греки пытались комбинировать.
– С Обрадовичем не общались после полуфинала? Может, посоветовал бы, как обыграть «Олимпиакос»…
– Нет, не видел его.
– В берлинском «Финале четырёх» против «Панатинаикоса» вы тоже смазали решающий бросок. Какой матч, на ваш взгляд, был более драматичным?
– Наверное, нынешний финал. Там мы проигрывали 24 очка, отчаянно пытались догнать и потратили невероятное количество сил, и то был лишь последний бросок. А здесь мы вели всю игру, уверенно контролировали ход матча, и вот – уступили. В общем, сегодняшняя неудача безусловно болезненнее.
– После таких поражений не посещают мысли о завершении карьеры?
– Меня? (смеётся) Я думаю об этом после каждого сезона, но не после конкретных матчей или неудачных моментов. Это будет зависеть только от самочувствия.