Президент ПФК ЦСКА Евгений Гинер и еженедельник «Футбол» — ровесники. Свои юбилеи мы справляем с разницей в три дня. А накануне праздников Евгений Леннорович вспомнил, в каком возрасте познакомился с еженедельником «Футбол», наотрез отказался подводить даже промежуточные итоги и рассказал, о чём он хотел спросить нового главного тренера сборной России Дика Адвокаата.
ЮБИЛЕЙ ДЛЯ СВОИХ
— Для вас лично есть что-то знаковое в дате 50 лет?
— В истории полвека — это один миг, а в жизни человека, несомненно, рубеж. Так же, например, как и 25 лет, когда юноша становится мужчиной. А к 50 годам человек набирает уже жизненный опыт. Это не тот срок, которого стоит бояться. И вообще, человеку столько лет, на сколько он чувствует себя внутри.
Нельзя забывать своё прошлое. Если человек не помнит ту дорогу, которую прошёл, если он не возвращается воспоминаниями к своему детству, это неправильно. Так что я часто возвращаюсь к своему прошлому, думаю, что сделал правильно, в чём ошибся, что бы сейчас, глядя с горы прожитых лет, сделал по-другому.
Есть такая расхожая фраза: «Мы не смотрим в паспорт футболиста», которая говорится с намёком на то, что игрок настолько молод, насколько выглядит на поле. Так вот у нас в ЦСКА не смотрят в паспорта не только футболистов. С другой стороны, с учётом средней продолжительности жизни 50 лет — это действительно дата с определенным смыслом.
— Она даёт повод подвести какие-то предварительные итоги?
— Нет уж. Итоги давайте подводить в самом конце. И не нам это делать. Когда придет свой час, тогда и надо будет держать ответ, не сделал ли ты подлости и сколько сделал хорошего.
— А в каком возрасте вы познакомились с еженедельником «Футбол»?
— Думаю, лет в 12-14. С тех самых пор, когда смог уже договариваться киоскершей, чтобы она мне оставляла номер, который в то время был страшным дефицитом. Тогда он назывался «Футбол-Хоккей» и был сделан не в виде журнала, как сейчас, а виде сложенных газетных листов. У меня был целый ритуал. Я из киоска шёл домой, брал ножик, аккуратно разрезал странички, складывал по порядку, устраивался поудобнее и читал.
— Вы тогда мечтали когда-нибудь стать героем публикаций еженедельника «Футбол», других газет?
— Нет, именно попасть на страницы газет или на телеэкран у меня мечты не было. Была цель чего-то достичь. Чего-то существенного. У меня в характере публичности нет. Я всегда хотел быть тихим и невидимым. Но интерес прессы — это в какой-то степени показатель успешности, и с этим надо смириться. Когда чего-то добиваешься, чего-то достигаешь, ты вынужден стать публичным человеком. В чём бы ты ни был успешен, в какой-то момент ты переходишь границу, за которой уже не можешь быть в тени. Один мой близкий товарищ сказал очень грамотную вещь: есть люди, которые устраивают юбилеи, чтобы создать вокруг себя событие для телевидения и газет, а есть люди, которые стараются свой юбилей превратить в праздник для узкого круга близких людей. Вот второе мне ближе.
— Но в детстве у вас была мечта?
— Конечно. Я сейчас уже не помню, о чём именно мне мечталось — быть космонавтом или известным футболистом. Но хотелось быть гордостью для своих близких, хотелось прославить свою фамилию, свой род. Тем более я учился в непростой школе. Пусть я жил в коммуналке, но она находилась в ста метрах от обкома партии в самом-самом центре Харькова. Центровее уже было некуда. Людмила Марковна Гурченко жила на Сумской улице по одну сторону от обкома, а я — по другую. И как раз рядом была моя школа, в которой училось очень много детей известных людей, секретарей обкома, прокуроров… Их родители сделали большую карьеру, и я понимал, что их также ждет хорошее будущее. И конечно же мне хотелось быть с ними на одном уровне.
Итоги давайте подводить в самом конце. И не нам это делать. Когда придёт свой час, тогда и надо будет держать ответ, не сделал ли ты подлости и сколько сделал хорошего.
Понятное дело, это был Советский Союз, и огромной пропасти между нами не было. Но разница чувствовалась, и мне еще больше хотелось чего-то достичь самому.
— У футболистов часто спрашивают о кумирах детства. Какой бы постер мог висеть над кроватью нынешнего президента ЦСКА, скажем, лет 35 назад?
— Я восхищался Круиффом и Володей Мунтяном. Это были два футбольных бога для меня. Круифф для меня был человеком с другой планеты, про которого надо было выуживать обрывки новостей где только можно. А для того чтобы посмотреть на Мунтяна, я мотался на электричках в Киев. В том же 1975 году мне удалось посмотреть пару матчей Кубка кубков. Однажды я рассказал Володе Мунтяну, что в детстве как-то два часа ждал, чтобы он вышел и дал мне автограф, но он тогда исчез через другой вход, а я ужасно расстроился. С тех пор он всё время мне шлет что-то со своим автографом!
— А Круифф?
— С Круиффом я тоже общался. Но на этом уровне не принято обмениваться автографами. Я как-то раз попросил одного нашего известного хоккеиста взять у Гретцки свитер с его автографом. Он засмущался: слушай, говорит, мне неудобно, вроде как не принято, что звезда у звезды просит автограф. Я тогда удивился, но теперь понимаю, что, действительно, есть какие-то свои нормы в таком обществе.
ДЕЛО ЖИЗНИ ПРОДАТЬ НЕЛЬЗЯ
— Вы сентиментальный человек?
— Да. Нельзя забывать свое прошлое. Если человек не помнит ту дорогу, которую прошел, если он не возвращается воспоминаниями к своему детству, это неправильно. Так что я часто возвращаюсь к своему прошлому, думаю, что сделал правильно, в чем ошибся, что бы сейчас, глядя с горы прожитых лет, сделал по-другому. Но при этом я ни о чём не жалею. Что сделано, то сделано. Это принесло мне определенные опыт, знания и возможности. Я никогда не мечтал вернуться в прошлое и что-то изменить. Хотя некоторые мои поступки были продиктованы не упорством, а упрямством, что является признаком тупости. Но ничего. Зато потом чего-то добивался.
— При этой сентиментальности у вас репутация жёсткого менеджера. Вы ею дорожите?
— Я действительно в бизнесе жесткий человек. У меня нет друзей в бизнесе. Есть только два партнера — близкие мои друзья. Но и с ними мы часто спорим, бывает, до слюновыделения. Но в бизнесе должна быть жёсткая рука обязательно.
Я действительно в бизнесе жёсткий человек. У меня нет друзей в бизнесе. Есть только два партнёра — близкие мои друзья. Но и с ними мы часто спорим, бывает, до слюновыделения. Но в бизнесе должна быть жёсткая рука обязательно.
При этом надо помнить, что жесткость и жестокость — разные вещи. Должна быть справедливая жесткость.
— Вы можете сейчас назвать ЦСКА делом вашей жизни?
— Думаю, что нет. Делом жизни у человека должна быть семья и близкие ему люди. Дело жизни нельзя продать. А бизнес — будь то спортивный клуб, металлургический комбинат или нефтяная вышка — продается любой. Главное, чтобы было достойное предложение. «Манчестер Юнайтед» — английская гордость — был продан американцам. Так что бизнес, каким бы он ни был, не может стать делом жизни. Это неправильно.
— То есть ЦСКА — это для вас бизнес?
Продолжение статьи читайте в еженедельнике «Футбол» №21.
В продаже с 28 мая 2010 г.