Как воспитанник «Зенита» стал чемпионом Сирии по футболу: интервью с Абдулфаттахом — о деньгах, Сирии, Путине и войне

Басель Абдулфаттах родился в Санкт-Петербурге. В 2009-м он выиграл с «Зенитом» молодёжное первенство и вскоре уже тренировался с основой. Его даже хвалил Дик Адвокат, но в главной команде не сложилось. А в какой-то момент его карьера круто развернулась.

– В футбол я попал случайно. У меня хорошие данные – уже в детстве казался старше своих лет. Усики начали рано пробиваться. В 14 лет я был уже выше тренера. Все думали, что «мазаный» (с поддельной датой рождения. – Прим. «Чемпионата»). Я действительно 1990 года рождения, но пошёл с другом заниматься в питерский «Кировец» в команду 1989 года рождения. Было удобно вместе ездить на маршрутке. Как-то раз встречались со СДЮШОР «Зенита» и проиграли 1:6. Ко мне подошёл тренер «Дружбы» (команда из другой лиги из города Красное Село) и предложил поехать на турнир «Кожаный мяч». Я согласился.

– Там уже хорошо сыграли?
– Нет. Как-то неудачно. Но я познакомился с Ромой Емельяновым, который играл ещё и в «Смене» за команду 1990 года рождения. Он меня позвал к себе, организовал мне просмотр. Тогда все мечтали играть либо в «Смене», либо в СДЮШОР «Зенит», потому что оттуда многие попадали в «Зенит». После первой же тренировки сказали, что меня берут. Так в 10 лет началась моя карьера футболиста.

– Дубль «Зенита» лишь раз в истории выиграл молодёжное первенство. Как твоей команде это удалось?
– У нас была потрясающая атмосфера. До сих пор вспоминаю с ностальгией. Мы и отдыхать ездили вместе – в Египет ввосьмером гоняли. И после футбола проводили время: встречались в кафе, играли в настольные игры, на какие-то небольшие разборки вместе ходили.

– Из-за чего разборки?
– Из-за девушки могло быть. У одного возникала ситуация, но все готовы были идти друг за друга. Подходили со словами: «Ребят, давайте поаккуратнее».

– Заносило по молодости?
– Конечно. Иногда были хамоватыми. Юношеский максимализм, гордость. Заносило и в том плане, что совершали ненужные покупки. Я купил машину, которая была не нужна и по факту только выкачивала из меня деньги. Хотя лучше было взять квартиру. Отец правильно советовал, но я не послушал сначала. Казалось, что тачка – прикольно, понтово. С девушками знакомиться, другие пускай завидуют. Какие-то дорогие сумки покупал. Сейчас понимаю, насколько это было глупо.

– Ты ни разу не сыграл за основу «Зенита», но был на скамейке. Деньги на машину – это премиальные за победы?
– Да. Они полагались даже тем, кто оставался в запасе. Все получали 100% премиальных. То ли 7000 евро, то ли 7000 долларов. Помню, была встреча с «Кубанью» – важная игра, потому что «Зенит» несколько матчей не побеждал. Я тогда был в хорошей форме, даже Адвокат хвалил. Против «Кубани» я не вышел, хотя меня отправили разминаться. В результате мы победили – 2:0. Сидим в раздевалке, заходит очень довольный Алексей Миллер и говорит: «Сегодня двойные». Больше всего радовались молодые. Нас было 4 или 5 человек тогда в заявке на матч.

– Миллер часто заходил?
– Я сам был не так много раз, но мне говорили, что редко. Приходил после игр со «Спартаком» или ещё с кем-то из топ-клубов. Помню, однажды пришёл даже на матч молодёжной команды, мы тогда победили дубль «Динамо» – 4:0. Зашёл в раздевалку и сказал: «Четверные».

– Но это всё равно меньше, чем в главной команде?
– В молодёжке премиальные были 15 тысяч рублей. Для молодого игрока 60 тысяч – это весьма существенно. Ну и вообще было приятно, что человек такого масштаба ходит на молодёжку и интересуется матчами команды.

– У тебя в РПЛ семь матчей за «Крылья Советов». Почему не удалось удержаться на этом уровне?
– Я попал в «Крылья» при Тарханове. Летом вместо него пришёл Кобелев, который на сборах начал наигрывать меня правым защитником. Я сыграл с «Лучом» на Кубок, и оставалась неделя до матча с ЦСКА в РПЛ. По манишкам и по всему было понятно, что выйду в основе. Увы, я получил надрыв задней поверхности бедра. Восстановление затянулось, и мне сказали, что я уже не нужен и лучше мне набирать форму в молодёжной команде. Зимой отправили в аренду в «Енисей» и уже не стали возвращать. Больше в РПЛ я уже не играл.

«Идёшь по Дамаску, и стоит гул от пролетающих истребителей»

– Чемпионат Сирии по футболу. Как у тебя появился такой вариант?
– У меня отец – сириец. Ему звонили насчёт меня, ещё когда я был в дубле «Зенита». Говорили, что приглашают в сборную Сирии. Изначально я всё отметал, потому что играл сначала за юношескую, а потом и за молодёжную сборную России. Надеялся, что и в главную пробьюсь. У меня русский менталитет – я тут родился и вырос. Когда оказался в «Черноморце», то начал задумываться. Объективно: мне 25 лет, и я выступаю во второй лиге. Уже начал понимать, что шансов попасть в сборную России мало и можно попробовать со сборной Сирии.

– Для этого тебя позвали в сирийскую команду «Аль-Джаиш»?
– У меня тогда закончился контракт. Можно было играть за аутсайдера ФНЛ или за клуб, который хочет пробиться в ФНЛ. Ну и был вариант в Сирии. Я по молодёжной сборной помню, что национальная команда – что-то особенное. Не то же самое, что клуб.

– Как тебя заманивали?
– Отцу звонили и тренеры сборной Сирии, и из местной федерации футбола. Для меня главной мотивацией был ЧМ-2018. Сборная Сирии тогда хорошо шла в отборочной группе. Были близки к тому, чтобы выйти напрямую из группы. В результате попали в стыковые матчи и проиграли только в дополнительное время Австралии, которая отправилась на чемпионат мира. А на тот момент меня сильно заряжала возможность попасть на ЧМ-2018 в России.

– А нельзя было играть за сборную Сирии, но оставаться в российских клубах?
– Получилось так, что в мае 2015 года у меня закончился контракт с питерским «Динамо». Мне предложили в июле поехать в Дамаск на сборы сирийской национальной команды. Просто присмотреться друг к другу. Я давно не был в Сирии на тот момент, но там оставалось много родственников. Мы им позвонили, спросили про обстановку, и нам сказали, что можно ехать. Стреляют иногда, но в целом в Дамаске спокойно. Я колебался, смотрел предложения от российских клубов, но там не было ничего особенного. Решил поехать в Дамаск – потренироваться хотя бы.

– Быстро понял, куда попал?
– Летел до Ливана, который граничит с Сирией. Родственники отправили за нами проверенного человека на здоровом пикапе. На границе уже понял, что в стране не всё спокойно. Много беженцев, стоят палатки – не очень приятное зрелище. Кстати, границу прошли быстро – в ту сторону никого не было. Только увидели российский паспорт и сразу штамп поставили. По дороге были блокпосты, нашу машину осматривали. Потом уже в Дамаске несколько раз проверяли документы. Россия тогда ещё не вступила в конфликт, и все были в осадном положении. Идёшь по Дамаску, и стоит гул от пролетающих истребителей. Где-то вдалеке слышны залпы орудий и автоматные очереди.

«На тренировках иногда творился бардак – линию не держали, играли не по позициям»

– На следующий день – тренировка?
– Да. Выдали экипировку. Познакомились с тренером, который немного говорил по-английски. Отец помогал с переводом, если требовалось. Тренировка стандартная: пробежались по полю, разминка, квадратики, двусторонка с небольшими воротами, потом на целое поле. Обращали внимание на физику – бегали мини-тест Купера. Прилично уставал, но тренеры положительно отзывались. Говорили, чтобы начинал заниматься документами. Сразу же встретился с президентом федерации футбола Сирии. Он сказал, что раз тренер одобряет, то давайте запускать процесс.

– А ты как определился с командой?
– В России так ничего и не нашёл до закрытия трансферного окна. Были варианты из второй лиги, но я от них отказался. Решил играть в Сирии – быть на виду у тренера сборной и заниматься документами. Там в чемпионате две главные команды: «Аль-Вахда» и «Аль-Джаиш». Мне рекомендовали выбрать второй вариант. Всё-таки действующие чемпионы и база лучше. А ещё давали специальный пропуск, потому что армейский клуб.

– Как к тебе относились?
– Моё появление стало событием, потому что в чемпионате не было легионеров – только сирийцы, а тут из Европы человек приехал. Ещё и совпало с тем, что осенью Россия решила помогать Сирии, и россиян тепло встречали.

– Контракт дали солидный?
– Если переводить в рубли, то 100–120 тысяч рублей в месяц. Такие же деньги, как в ФНЛ. Смысл был в том, чтобы сделать паспорт и играть за сборную. Это открывало окно возможностей. Страны арабского мира ОАЭ, Саудовская Аравия, Кувейт и Бахрейн достаточно развиты экономически и в плане футбола. Там делают хорошие условия для футболиста. А если у тебя есть паспорт арабской страны, то ты не считаешься легионером, и в тебе очень заинтересованы. Сирийских футболистов зовут в местные чемпионаты, но не всех пускают.

– Почему?
– Потому что многие – военнообязанные.

– С партнёрами по «Аль-Джаишу» наладил контакт?
– Да. Первый вопрос был: «Зачем ты приехал? Давай поменяемся: ты – здесь, а я – туда». Вообще сирийцы – открытые люди с хорошим чувством юмора. А футбольные приколы везде одинаковые. Даже язык знать необязательно. Меня всегда звали вечером покурить с ними кальян. У них это прям тема. Не пьют, но кальян курят даже перед игрой.

– Серьёзно?
– Да. Для меня это тоже было удивительно. Позвали покушать, а заказывают ещё и кальян. Я спрашиваю, насколько это нормально в день матча? Один отвечает: «No shisha, no play» — и затягивается. Лучший нападающий команды, который и забил в той игре.

– Кальян у них хороший?
– Всегда на яблочном табаке – нет других вкусов. Просто не принято. А угли у них натуральные, а не как у нас. Какое-то дерево, которое долго тлеет. Я не большой эксперт по кальяну, но мне в России он больше нравится. И вкусы можно выбрать, и сам кальян помягче. У них всегда двойное яблоко – это жёстко.

– Какой вообще футбол в Сирии?
– Силовой, много борьбы. На тренировках: барьеры, частота, резкость. Игроки выносливые, бегают много, но и бестолково порой. Иногда ощущение, что бегают просто чтобы бегать. Если бы их физику направить в правильное русло…

– Ты подсказывал?
– Да, но аккуратно. Старался не лезть вперёд тренера, потому что он мог неправильно воспринять. На тренировках иногда творился бардак – линию не держали, играли не по позициям, катавасия какая-то. Я сначала вообще не понимал, что происходит. Но как только начинались игры, то все действовали чётко. Диссонанс.

– Удивительно.
– Хотя у нас команда была хорошая, далеко проходила в азиатских еврокубках. В азиатскую Лигу чемпионов не позволили заявляться, но во втором турнире (аналог Лиги Европы) мы дошли до полуфинала. Обыграли даже команду из Ирака, в которой аргентинцы и хорошие зарплаты.

«Просто нет половины дома, и ты видишь ванную, кровати стоят…»

– На футбол в Сирии вообще кто-то ходит?
– На наши матчи приходили 200–300 человек. Кто-то приносил барабан. На фоне большой бетонной арены смотрелось печально. Мне сказали, что на «Аль-Вахду» ходит целый стадион, потому что народная команда. Я, конечно, не поверил. Кто будет ходить на футбол во время войны? И вот настал день нашего матча с «Аль-Вахдой» – на стадионе почти аншлаг. Около 14 000 болельщиков пришли, и все топили за «Аль-Вахду».

– В какой момент понял, что такое настоящая война?
– Все матчи чемпионата проходили в двух городах – в Дамаске и Латакии. В какой-то момент ещё Хомс освободили от террористов. Нас отправили туда играть. Идеологический матч, чтобы дать людям положительные эмоции. Мы там встречались с местной командой в Кубке Сирии. А город только-только освободили – одну или две недели назад. Помню, едем по шоссе и видим разрушенные здания, сгоревшие машины, танки на обочинах. Ехали около двух часов, и ощущения были тягостные. В самом Хомсе был квартал, который разрушен полностью. Просто нет половины дома, и ты видишь ванную, кровати стоят. Смотришь вперёд — и там много-много домов так разрушено. И это кварталами.

– Матч прошёл спокойно?
– Да. Пришло много болельщиков, полиции, армии. Мы победили и дошли до финала Кубка, где проиграли «Аль-Вахде».

– Насколько ты на себе ощущал присутствие армии России?
– Мне есть, с чем сравнивать – я был и до, и после того, как вошла Россия. Когда приехал первый раз, то летом ещё царила безнадёга, апатия. Чувствовалось, что люди остались одни и вот-вот может случиться какой-то надлом. Была реальная угроза, что террористы захватят всю Сирию. Не представляю, чтобы тогда творилось в Дамаске. Война не на жизнь, а на смерть. Ресурсы у страны не бесконечны. За бензином стояли очереди. Можно два часа провести на заправке. Если бы Россия не вошла, то я бы зимой уже не вернулся.

– С приходом российской армии ситуация изменилась?
– Кардинально. Я спрашивал у родственников, какие новости с фронта. Появление армии России их воодушевило и спасло страну. Появилась возможность ездить между городами. Команда из Алеппо играла в Дамаске, а сейчас уже играет у себя в городе.

– Это правда, что в Сирии висели портреты Путина?
– Да. Едешь по улице, и развёрнуты транспаранты – Асад и Путин вместе. Плюс много флагов России. Даже меня благодарили, когда узнавали, откуда я приехал.

– Пытался понять, почему дошло до войны?
– Общался на этот счёт с родственниками. Как я понял, через Сирию хотели провести газовый трубопровод до Турции – то ли из Кувейта, то ли из Саудовской Аравии. Сирия от предложенных условий отказалась. Конфликт раздувался соседями, которые спонсировали террористов. А началось всё с того, что спецслужбы Сирии играли большую роль в государстве. Были эксцессы и перегибы.

– Пытки людей.
– Да, и это тоже. На таком фоне начали раздувать вражду и ненависть. Оппозицию начали спонсировать соседние государства. Триггером стала новость, что какого-то школьника-оппозиционера поймали и пытали. Это всколыхнуло всю оппозицию. Каким-то фантастическим образом оружие оказалось по всей стране. Понятно, что такие вещи не происходят просто так, а подготавливаются. Хотя это лишь моё видение ситуации – могу ошибаться.

«У меня сердце колотит. Желание просто собрать вещи, купить билет и уехать»

– Когда-нибудь попадал под обстрелы?
– Дважды. В начале, когда приехал на тренировку сборной Сирии. Я был в бассейне, когда впервые услышал, как падает снаряд от миномёта. Звучит такой свист, и ты не понимаешь, куда упадёт. У тебя есть секунда. Максимум две. Я оказался в 200-250 метрах от взрыва – за стеной упало и меня не задело. Просто увидел, как дым поднимается.

– А второй раз?
– На тренировке «Аль-Джаиша». Конец чемпионата, уже подходил к концу мой контракт. Мы делали пробежку на базе. А занимались мы на военной базе в центре Дамаска. Там и казармы, и футбольное поле, которое обнесено стеной. Где-то на расстоянии километра были высотные дома. Сверху можно было увидеть, что народ тренируется. И вот разминка, а я слышу автоматную очередь, и по ощущениям над ухом свистят пули. Я видел, как они вспахивали газон – очень близко ложились.

– Твоя реакция?
– Я начал пригибаться. А кто поопытнее легли на газон и обхватили голову руками. Надо было сразу падать, а мы побежали к раздевалкам – та сторона поля не простреливалась из-за забора. Прибегаем к тренерам, а они не верят. Общаются о чём-то своём и нам говорят: «Вы что прикалываетесь? Не может быть такого». А у меня сердце колотит. Желание просто собрать вещи, купить билет и уехать. Адреналин нездоровый.

– Потом тренеры поверили?
– Затем уже прибежали ребята, которые сначала легли на газон, но тренировка не закончилась. Мы ещё играли в квадрат, на той стороне поля, которую загораживает стена. Я этого вообще не понял. По нам только что стреляли, а мы в квадрат играем! Переговаривался с парнями: «Они что, издеваются?». При этом вратарей отправили на дальнюю часть поля. Голкиперы занимались отдельно, и они, видимо, не поняли, что произошло. Уже по вратарям начали стрелять. Мы видим, что уже они бегут к нам и пригибаются. Поиграли в квадрат, и тренировка закончилась.

– Как тренеры могли не заметить, что по их игрокам стреляют?
– Они стояли с другой стороны поля, которая не простреливается. До зоны обстрела было около 100 метров. Тренеры видели только, как игроки пригибаются и убегают с поля. Подумали, что мы шутим.

– Каково было потом выходить на это же поле?
– Желания тренироваться больше не было, но я на следующий день смотрю – все как-то бодренько выглядят. Никто не парится, наоборот, прикалываются: «Что, сегодня стрелять будут?». Все пошли тренироваться, и я пошёл. Подумал: «Что я, трус что ли?». Мы несколько дней тренировались на половину поля, которая за стеной. Ситуация как-то сошла на нет, но я и потом старался лишний раз не появляться на простреливаемой стороне.

– Ну хоть без ранений обошлись.
– У нас был спортивный директор. Классный мужик, действующий офицер, приставленный к команде. Через год после моего отъезда он погиб на базе – миномётный снаряд попал. Ещё несколько футболистов ранило. Попало в то место, где я ходил. Когда узнал, вздрогнул.

– После обстрелянного поля решил уехать из Сирии?
– Нет, раньше. Я понимал, что не останусь. У меня была семья на тот момент. Я готов был жертвовать чем-то ради благополучия в будущем, но из-за документов не получилось со сборной. Мне предлагали контракт продлить, «Аль-Вахда» тоже хотела меня подписать – на чуть лучших условиях. Я понимал, что больше не готов там находиться. Хорошая школа жизни на пять месяцев, но не более.

– А что не получилось со сборной?
– В федерации футбола Сирии мне сказали, что Азиатская федерация якобы не дала добро, потому что я заигран за молодёжную сборную России.

– Этого же не может быть.
– Бред какой-то. Наверное, не смогли нормально собрать документы, хотя я всё предоставил. Кстати, спасибо РФС, вовремя передали все бумаги.

«Летом на улице Рубинштейна большой поток и тяжело не быть успешным»

– Почему после Сирии закончил карьеру?
– Вернувшись в Россию я закинул информацию агентам, которых знал. Не срослось. «Черноморец» предлагал вернуться, но я был не готов так далеко ехать, когда есть семья. Решил начать новый этап в жизни и занялся недвижимостью в Питере.

– Тяжело было стартовать в новой сфере?
– Я вообще начал с ресторана. Это красивая картинка: ты сидишь спокойненько в своём ресторане, зовёшь друзей, отдыхаешь. История, конечно, многому научила и погрузила в бизнес-процессы. Я окунулся в мир, о существовании которого не догадывался. Когда играешь в футбол, то у тебя шоры на глазах и на мыслях.

– В каком плане?
– Определённый круг общения с определёнными интересами: машины, футбол, девушки, вещи какие-то. Хорошо, если рядом оказываются люди, которые подтягивают в плане финансовой грамотности. Мне пришлось читать много бизнес-литературы. Что делать для открытия ресторана, ИП, ООО, лицензии, как заключать договор аренды, кучу всего. Начал общаться с бухгалтерами, юристами, мастерами по ремонту.

– Сложно?
– Безумный опыт. Получилось не совсем удачно. Заведение называлось «Мох» и находилось на улице Рубинштейна. У нас был необычный интерьер – панно из натурального мха с подсветкой и под стеклом. Мы проработали три летних месяца. В это время большой поток и тяжело не быть успешным. А вот осенью посетителей становилось всё меньше. Я видел, что не справляюсь. И это тоже школа, потому что пришлось заниматься переуступкой прав аренды. Договорился с собственником и нашёл нового арендатора, который компенсировал мои траты на ремонт. На Рубинштейна стоит очередь из желающих, так что договорились без проблем. По деньгам вышел в ноль.

– И тогда уже занялся недвижимостью?
– Да. Начало приходить понимание, как интересно это может быть и как много я не знаю. Пошёл стажироваться в большое агентство недвижимости, ходил на курсы, изучал нюансы. А потом уже начал работать сам. Сейчас для меня уже нет секретов. Есть своя команда – юрист, бухгалтер, нотариус.

– Занимаешься арендой или куплей-продажей?
– Всем занимаюсь. Ко мне обращаются многие футболисты, с которыми я играл. Кто-то хочет инвестировать, кто-то купить или продать квартиру, кто-то ищет арендаторов на своё коммерческое помещение. У меня нет рекламы или таргетинга – работаю, потому что меня советуют друзья.

– Часто слышишь сравнения с Малафеевым?
– Да, постоянно спрашивают. Я, кстати, однажды через его агентство покупал и продавал квартиру – это ещё когда играл футбол. Но там без личного общения с ним, потому что работу ведут риелторы, а он – лицо агентства. Я лично занимаюсь всеми вопросами и отвечаю за результат.

– Тебя часто пытались обмануть?
– Бывало, что придумывают всякое. Например, говорят: «Да, дом в плохом состоянии, но в следующем году будет капитальный ремонт, поэтому цена повыше». А всё можно проверить и сказать, что это не так, цена завышена и рыночная стоимость вот такая. Могут не всё рассказать о том, кто прописан в квартире. Всё нужно проверять. Если ты разбираешься, то для тебя не будет секретов в недвижимости.

– Подскажи какие-то лайфхаки.
– Надо смотреть документы, чтобы, например, наследники не могли оспорить сделку. Ну и важно проверять перепланировку квартиры. Бывает, что изначальная планировка отличается от фактической. Может быть капитальная стена разрушена. Такое подставит нового собственника.

– А чисто питерское что-то подскажешь?
– У нас есть Василеостровский район. Там со стороны Финского залива уже лет семь продают видовые квартиры. И они реально видовые, прям смотрят на Финский залив. Только через год делают намыв, продлевают берег, укладывают на воду песок и строят новые видовые здания, а предыдущий ряд уже перестаёт быть видовым. Хотя я бы вообще там жить не хотел. Сильный ветер и цена завышена.