В так называемом «деле Черепанова» финальная точка так и не поставлена. Прежде всего потому, что в любом деле, связанном с человеческой жизнью, заключительную точку всегда ставит либо прокуратура, либо суд. А руководство Континентальной лиги своё резюме просто сделало. И, как показалось многим, наказало виновных и причастных к случившемуся даже не жёстко, а жестоко.
В первую очередь так считают в Омске.
Сразу вспоминается Михаил Булгаков и его бессмертное «Собачье сердце»: "… Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился три раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз — условно каторга на 15 лет…". Вот приблизительно так же – «условно расстрелян», на сравнении с «приведённым в исполнение немедленно приговором» Потапову – и наказали Бардина.
Понятно, что в этом вопросе руководство лиги вряд ли пойдёт даже на минимальное смягчение вынесенного наказания. Потому что как ни крути, но выбирать приходится из двух зол: вопиющей некомпетенции либо преступной халатности. Любое из них ведёт как минимум к увольнению. А что может быть максимумом – об этом скажет прокуратура, а может быть даже и суд.
Это ещё впереди.
Зато уже сейчас вовсю обсуждается весьма оригинальное отстранение от должностей руководителей омского «Авангарда». С бывшим президентом клуба Константином Потаповым всё понятно: выгнали пожизненно и велели на пушечный выстрел к хоккею не подпускать.
Правильно это или нет? Наверное, правильно. Президент клуба, как и командир воинской части, отвечает за всё, что происходит во вверенном ему подразделении. И исключений тут быть не может. И если в войсках на каком-нибудь отдалённом полигоне, куда сам командир заезжает от силы пару раз в год, случается что-то чрезвычайное, тем более с человеческими жертвами, то командир части всё равно наказывается по самое «не балуй». Потому что командир.
Иного быть не может.
А вот отстранение от должности генерального менеджера «ястребов» Анатолия Бардина выглядит, мягко говоря, не совсем понятно. Сразу вспоминается Михаил Булгаков и его бессмертное «Собачье сердце»: "… Клим Григорьевич Чугункин, 25 лет, холост. Беспартийный, сочувствующий. Судился три раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз — условно каторга на 15 лет…". Вот приблизительно так же – «условно расстрелян», на сравнении с «приведённым в исполнение немедленно приговором» Потапову – и наказали Бардина. Которому фактически нельзя даже добавить приставку «экс» – ибо как трудился Анатолий Фёдорович на своём месте, так и продолжает это делать. Как не имел права подписи при «живом» Потапове, так и не имеет её сейчас, но уже по решению КХЛ. Ему это не мешает. Даже способствует – Потапова-то нет больше.
Но это дела уже больше омские. В каждой избушке свои игрушки. Вот только когда совсем уж «доигрались»…
И если подходить к этому вопросу с юридическим крючкотворством, то президент клуба отвечает за всё, а генеральный менеджер – исключительно за селекцию. Если это так, то вообще непонятно, за что Бардина наказывать. Поскольку он в клубе де-юре занимался совсем иной деятельностью, никоим образом не связанной с текущей деятельностью команды. И к чрезвычайному происшествию с Черепановым не имеет вообще никакого касательства. Лучше всего это можно понять на примере опять-таки знакомого большинству болельщиков военного устройства. Когда в полку, а точнее, в первом батальоне этого полка погибает солдат, то наказывают командира полка и командира первого батальона. Но командира второго батальона наказывать не за что и тем паче не за что «казнить» зампотылу. А генеральный менеджер – он и есть в хоккейном клуба зампотылу, по большому счёту.
Вот и получается, что отсутствие машины «скорой помощи» у чеховского ледового дворца – это преступная халатность директора дворца и должностного лица «Витязя», ответственного по регламенту за её наличие. А отсутствие в скорой дефибриллятора – это, извините, полная и стопроцентная недоработка составителей Регламента КХЛ. Которая, надеемся, теперь исправлена. Это с одной стороны. А с другой – кто вообще мог себе представить такое?
Но это так, если подходить к вопросу исключительно с юридической точки зрения. А реально ситуация в клубе была таковой, что скорее Потапов имеет к гибели Черепанова меньшее отношение, чем Бардин. Поскольку занимался президент клуба в основном контактами со спонсорами, добычей денег, возглавлял Союз работодателей и занимал ещё кучу общественно полезных должностей. А вплотную командой занимался именно генменеджер. Об этом знали все. И не могли не знать в руководстве лиги.
Но тогда выходит, что если не совсем уж прямой, то всё равно несомненный виновник случившегося, по сути, ушёл от ответственности? Вновь вернёмся к уже приводимому примеру. Когда в воинской части погибает солдат, то командира части увольняют. А командир роты, в которой это произошло, идёт под суд. А у нас получается, что ротному перепало меньше, чем командиру полка?
В данной ситуации генеральный менеджер «Авангарда» Анатолий Бардин должен был либо понести самое суровое наказание из всех, либо его вовсе не за что наказывать. Но его, как мы видим, приговорили к «расстрелу условно».
Ларчик открывается просто, если понять одну истину. Для всего хоккейного мира Потапов был и остался чужаком. Он возник в клубе внезапно – с лёгкой руки губернатора Омской области и главного патрона команды — и так же внезапно был изгнан. Тогда как Бардин для всех тех, кто сейчас сидит в руководстве КХЛ, очень даже свой. С которым съеден не один пуд соли и разрешены тысячи всевозможных проблем. То есть ситуация проста: ворон ворону глаз не выклюет. И мы можем быть уверены, что пройдёт не так уж много времени и Анатолий Фёдорович будет амнистирован, прощён или что-то там ещё, что позволит ему вернуться в хоккей уже и на юридической основе.
Но это всего лишь одна из многих «поняток» в «деле Черепанова», на которое, увы, не было дано чёткого и не терпящего двусмысленности ответа. Так же, как не были расставлены точки над i в вопросе, например, скорой помощи. Которая в Подольске во время того трагического матча уехала до окончания, а потом приехала другая, но с разряженными батареями, как сообщалось, дефибриллятора.
Это всё понятно. Но, господа, кто сказал, что на матче должна была непременно присутствовать машина с этим самым дефибриллятором? До того страшного случая в регламенте КХЛ было прописано наличие просто оборудованной машины «скорой помощи». А они у нас в стране, к слову, делятся на три класса — А, В, и С. И дефибриллятор входит в перечень оборудования классов В и С. Класс A — это всего лишь «автомобиль для транспортировки пациентов». Класс B уже имеет на борту дефибриллятор и приспособлен для оказания экстренной медпомощи. Третий же класс – это и есть специализированная, в том числе и кардиологическая, машина для проведения лечебных мероприятий на ходу — реанимобиль. По нормам Миндзрава. По ГОСТу.
Машины первой, самой многочисленной категории А — той, которая, в большинстве своём, и дежурила во время матчей до трагедии, — почти везде.
Ужасная смерть прямо на скамейке запасных во время матча Алексея Черепанова стала страшным последствием целой цепочки роковых событий. Сплошь состоящей из человеческих недоработок, халатности, упущений и недосмотров… Всего по чуть-чуть, но все эти «чуть-чуть» сложились в одно, и получилось смертельно. Поэтому все усиленно и отмываются: мол, а я тут при чём? Я вот здесь капельку недоглядел – что, за это расстреливать? Всех не «расстреляешь». Но что не можно, но нужно сделать – это устранять и устранять все эти «чуть-чуть».
Два года назад по национальному проекту «Здоровье» на Горьковском автомобильном заводе началась сборка нескольких тысяч «ГАЗелей» «скорой помощи». Все выходили с конвейера, уже оснащённые аппаратурой экстренной кардиологической помощи. Но даже они поступали на станции СП не взамен существующих машин, а в дополнение к ним. А большая часть парка этих специальных машин, машин возрастных, закупленных до всяких нацпроектов, до сих пор не укомплектована дефибрилляторами – потому что никто не ставил такую задачу.
Вот и получается, что отсутствие машины «скорой помощи» у чеховского ледового дворца – это преступная халатность директора дворца и должностного лица «Витязя», ответственного по регламенту за её наличие. А отсутствие в «скорой» дефибриллятора – это, извините, полная и стопроцентная недоработка составителей регламента КХЛ. Которая, надеемся, теперь исправлена. Это с одной стороны. А с другой – кто вообще мог себе представить такое? Кто мог предположить, что вообще возможна такая трагедия, как случилась с Черепановым на льду чеховской арены?!
Опять же, как в армии – устав писан кровью предыдущих поколений. Жестокая, но правда. Жизни.
Совершенно двусмысленной выглядит ситуация с приёмом покойным Алексеем (пусть земля ему будет пухом) кардиамина. То есть по всем показателям допинга, который нас просят… не считать допингом.
Вообще-то, у ВАДА, Всемирного допингового агентства, имеется чёткая и не имеющая двойного толкования инструкция по применению спортсменами по жизненным показателям медикаментов, в состав которых входят запрещённые вещества. В соответствии с этой инструкцией врачи перед тем, как прописать спортсмену подобный препарат, должны в обязательном порядке известить об этом первичную структуру ВАДа, осуществляющую контроль данного спортобщества или клуба, а также предупредить национальную федерацию соответствующего вида спорта. И если допинг-специалисты сочтут, что применение прописанного лекарства каким-то образом может повлиять на спортивные результаты, то они имеют полное право запретить спортсмену выступать в соревнованиях. Или разрешить, сделав соответствующую запись, после чего можно смело идти на допинг-контроль и ничего не бояться – вот печати, вот подписи.
Очевидно, что врачи «Авангарда» ни о каком кардиамине ни соответствующую структуру ВАДа, ни руководство КХЛ или ФХР не предупреждали. А раз предупреждения не было, то называть это нужно допингом и больше никак. И те объяснения, что мы получили от руководства КХЛ – мол, это, конечно, допинг, но в то же время не допинг, поскольку давался для лечения, — не выдерживает никакой критики. Но мы понимаем, что не оговорись лига подобным образом – гибель её хоккеиста и допинг были бы совсем прочно связаны в сознании всех окружающих. А тут уже вопрос репутации самой лиги.
И, наконец, сам кардиамин – лекарство, при упоминании которого стойку сделает любой человек даже со средним медицинским образованием. А лечащий врач ещё побежит смотреть, не встал ли с койки сдуру тот несчастный, которому прописали это «ломовое» лекарство. Потому что это не аспирин, не анальгин и даже не анаболический стероид. Кардиамин является препаратом кратковременного, почти взрывного действия и числится в списке сердечно-сосудистых средств. Том самом, что начинается с банального валидола. И стоит в этом списке на предпоследнем месте. А на последнем расположился адреналин – прямым уколом в сердце в комплексе с тем самым дефибриллятором.
Даже весьма поверхностный анализ всего случившегося не может не привести к одной мысли. Ужасная смерть прямо на скамейке запасных во время матча Алексея Черепанова стала страшным последствием целой цепочки роковых событий. Сплошь состоящей из человеческих недоработок, халатности, упущений и недосмотров. Искать здесь виноватых бесполезно, поскольку виноваты все — от руководства лиги до врачей «Авангарда», от медицинских работников, давших Черепанову допуск к соревнованиям, до руководителей чеховского дворца, не проконтролировавших наличие «скорой помощи» во время матча…
Всего по чуть-чуть, но всё это сложилось воедино, и получилось смертельно. Поэтому все усиленно и отмываются: мол, а я тут при чём? Я вот здесь капельку недоглядел – что, за это расстреливать?
Всех не «расстреляешь». Но что не можно, но нужно сделать – это устранять и устранять все эти «чуть-чуть».
30 лет прошло с того момента, как Михаил Жванецкий написал: "…Не идёт фраза: «Позвольте, я возьму на себя», или: «Вам ведь трудно, разрешите я...» А уж фраза: «Я вами руководил, я отвечу за всё» — прямо колом в горле стоит…".
А у нас слёзы в глазах. Виноватые найдены и наказаны, но они не считают себя таковыми. Дело расследовано, но куда ни ткнись – недоговорённости, непонятки, замалчивания.
«Мы знаем, что они знают, что мы знаем».
Алексея Черепанова больше нет.
Устав пишется кровью.