Алексей Шевченко специально для журнала Sportweek.
— Вы знаменитую драку между «Витязем» и «Авангардом» видели?
— Видел, конечно. Что тут сказать? И драки-то никакой не было. Так, встали, пообнимались…
Мне кажется, что больше крика было. Что, разве была кровь? Или кого-то вынесли со льда? Нет же. Пацаны пообнимались, а такой шум поднялся. Да, понервничали чуть-чуть — и хватит.
— Перчатки сбросили.
— Да, перчатки сбросили и обнялись. Если честно, то мне кажется, что больше крика было. Что, разве была кровь? Или кого-то вынесли со льда? Нет же. Пацаны пообнимались, а такой шум поднялся. Да, понервничали чуть-чуть — и хватит.
— Кстати, «Трактор» в нынешнем сезоне стал гораздо мягче.
— Согласен. Но это всё идёт от понимания игры. В России не дают играть в силовой хоккей. И получается, что мы со своей здоровой агрессивностью очень часто играли в меньшинстве. Надо было что-то менять.
— Вот, наверное, то, что изменило вас за эти три года в России?
— Да, я понял, что с силовым хоккеем тут ещё проблемы и адаптация североамериканского стиля до добра не доведет и результата не даст.
— Что происходит между вами и болельщиками команды? Два года вы были иконой для Челябинска, и вдруг в этом сезоне началась острая конфронтация. Проводятся какие-то акции против вас, что удивительно...
— Так ведь от любви до ненависти один шаг. Впрочем, я никогда не считал себя иконой для Челябинска. Просто пытался делать свою работу и выполнять ее как можно лучше. Когда-то у меня получалось, когда-то нет. Но вот вы говорите – конфликт с болельщиками. Это не совсем так.
— А как?
— Так ведь это не основная масса болельщиков. Есть группа лиц, которых я, как человек, не устраиваю. Но их немного. Кроме того, непонятно: почему эти же люди, которым я не нравлюсь, продолжают ходить на хоккей? Если я им не нравлюсь, если им не по душе игра команды, зачем приходить на стадион?
— Непонятно вообще: из-за чего разгорелись страсти? Вы-то это выяснили?
— Честно говоря – нет.
— Давайте разберёмся. Если бы «Трактор» до вас был постоянно в медальной зоне, то можно было поставить в вину отсутствие результата.
— А я вот не хочу так подробно разбираться. Хотя да, забыли уже некоторые, что «Трактор» до меня 10 лет в плей-офф не играл. Возможно, у нас не очень удачно получались матчи второго этапа, но раньше-то и их не было. И все-таки не хочется полемизировать на эту тему. Сейчас одно скажу, они прочитают и ответят другое. Для себя я всё решил.
— Что решили?
— Я работаю и пытаюсь делать всё, что возможно. Если есть кто-то лучше, то пусть приходит и скажет руководству, что справится. Его, наверное, сразу возьмут на работу.
— Интересно, что, несмотря на ожесточённый конфликт с болельщиками, совет директоров, чьё заседание состоялось недавно, полностью встал на вашу сторону. Об отставке вообще речи не идёт, даже бюджет добавили. Такая поддержка многое значит, так?
— Конечно, приятно, когда руководство тебя поддерживает. Но вы что думаете, меня все поддерживают?
— А разве нет?
— Нет. Есть люди, которые видят недостатки в моей работе. Но в основном, конечно, за меня. А когда у тренера есть такая поддержка, то справляться гораздо легче.
— Скажите, а вот вы видите в своей работе ошибки?
— Безусловно. Есть ошибки, недоработки, как и у любого человека. Но есть и какие-то положительные моменты.
— Опять же хочется понять, что изменилось на третий год вашей работы. Кажется, что стиль игры особо не изменился. «Трактор» по-прежнему агрессивный, кусачий клуб. Но вот результаты в этом сезоне хуже, чем в предыдущих чемпионатах.
— Что вы имеете в виду, говоря о результатах?
— Побед стало меньше.
— Меньше, согласен. Но у меня и бюджет в прошлом был больше, чем в нынешнем сезоне. Знаете, на сколько? На 40 процентов. И от этого многое изменилось. Ушли ключевые хоккеисты. Конечно, побед в прошлом и позапрошлом сезонах было больше. Некоторое время мы вообще шли четвертыми в лиге, имея семнадцатый бюджет среди всех участников. Это всем нравилось, в том числе и болельщикам. Но сейчас нужно реально смотреть на вещи.
— Давайте не будем пока говорить о деньгах. Что у вас лично не получается? Что бы вы могли исправить?
— А что я могу исправить? Разве только приходить на работу не в 9, а в 8 часов утра, а уходить в 18, а не в 17 часов. Шучу. Поймите — и вы, и болельщики, которые против чего-то протестуют, — что, как бы мы ни хотели побед, сейчас очень многое зависит от денег. Финансы в наше время решают очень многое. Начиная от улучшения контрактов хоккеистам, заканчивая, тупо, простыми премиальными за очки. Деньги – это воздух для любого тренера. Если они есть, то с их помощью можно варьировать. Мы все живем в капиталистическом мире, никто ничего бесплатного не предложит.
— Ещё недавно большинство было на вашей стороне в конфликте с болельщиками. Но в Интернете появилась запись, где фанатов, выступающих против вас, хватает милиция. Это ни в какие ворота не лезет, если честно. Они же не могут против вас использовать органы правопорядка.
— А при чём здесь я? Я ведь тренер, нахожусь на игре. Когда мне говорить с милицией и приказывать им хватать тех, кто выступает против меня?
Челябинск – очень маленький город. Тут все друг друга веселят. Кто-то автопробегами, кто-то пробегами, кто-то забегами, кто-то транспарантами. Не зря же говорят, что Челябинск – суровый город. И когда рождаются дети, они первым делом жмут гинекологу руку.
— Вы — представитель руководства клуба.
— Вот вы тоже интересные люди! Увидели в Интернете ролик и сделали выводы. На самом деле вы знаете только последнюю часть этой истории. Эти восемь болельщиков, которых и хватала милиция, вообще не должны были находиться на стадионе. На предыдущей игре они вели себя очень плохо. Были пьяными, оскорбляли людей. Им просто запретили приходить на две ближайшие игры. Они пытались прорваться на матч, хотя им было отказано в допуске. Но это то, что я знаю.
— Вы, получается, не давали команду задержать болельщиков?
— Из Москвы, может быть, это и выглядит так: мне не нравятся болельщики, я даю команду «фас». Нет же. Там ведь ещё вопрос в баннерах был. Любой плакат должен быть согласован с милицией. Это общий порядок, кажется, на всех стадионах страны. Так вот дважды вроде болельщикам не давали пронести какие-то баннеры. Это опять же не мой вопрос. Есть директор стадиона, с которого потом спросит не только руководство клуба, но и в КХЛ, почему был пронесён тот или иной баннер. Там же можно написать всё что угодно. Но никто фанатам не запрещает обсуждать меня. Они встречаются, разговаривают на сайтах. Кому-то я нравлюсь, кому-то нет. Никто у них право на собственное мнение не отнимает.
— Но неприятно, когда кричат: «Назарова в отставку»?
— Слушайте, я же разумный человек. Понятно, что кто-то недоволен результатами, я ими тоже недоволен. Но мне доверили команду. Это же не колхоз за три копейки. Нельзя так взять и уйти в отставку. Это будет… Какой бы термин подобрать?
— Трусость?
— Можно и так сказать.
— Малодушие?
— Наверное, ближе. Тебе доверяют люди, помогают всеми силами, вкладывают средства, а ты при малейших проблемах раз – и уходишь. Так разве делается? Нет, надо работать. Конечно, конфликт с болельщиками мне не нравится, но что я могу сделать? Мы один раз встретились, я объяснил свою позицию, но они не понимают.
— Что вы им сказали в итоге?
— Чтобы писали в «Мурзилку». Объяснил, что этими криками они меня всё равно из себя не выведут. Я буду приходить на работу. Хотел с ними ещё раз поговорить – они не идут на контакт.
— Автопробег против вас был. Не шокировала вас эта акция?
— Ой, это же не Москва, а Челябинск – очень маленький город. Тут все друг друга веселят. Кто-то автопробегами, кто-то пробегами, кто-то забегами, кто-то транспарантами. Не зря же говорят, что Челябинск – суровый город. И когда рождаются дети, они первым делом жмут гинекологу руку.
— Говорят, что однажды ваш брат сцепился с болельщиками.
— Он не выдержал просто. А что брат? Он такой же болельщик, как и все. Он ходит на хоккей по билету, который сам покупает.
— Но если болельщики руководствуются эмоциями, то откуда у вас проблемы с молодыми игроками? Известно, что кто-то не хотел выступать под вашим началом и предпочёл остаться в клубе МХЛ.
— Да это всё нервная ситуация вокруг клуба. Ходили слухи, останусь я работать или нет. Отправят в отставку или оставят. Вот молодые и занервничали. Потом провели собрание, где всё объяснили.
— Ничего себе у вас сезон получается.
— Всё-таки первый сезон был более трудным, как мне кажется. Но вы же знаете мудрость: «Всё, что не убивает, делает нас сильней». Я всё хочу сказать болельщикам. Как бы эту фразу попроще сформулировать… У меня прекрасная и жестокая школа жизни. Я был в «Тракторе», в «Динамо», поиграл в Северной Америке. И когда против меня выступают 20-летние ребята, которые и хоккея-то в Челябинске не видели, так как его и не было последние 10 лет, то мне становится просто смешно. Кричат – и ладно. Только пусть свои лозунги до абсурда не доводят, но их недовольство меня не выведет из себя.
— Но, честно говоря, челябинские болельщики – очень храбрые ребята. Нужно обладать изрядной долей смелости, чтобы сказать вам в лицо неприятные вещи.
— В лицо? Да никто мне ничего в лицо не говорит. Сидят где-то за километр от меня, кричат разные вещи. Я и сам мечтаю, чтобы они мне в лицо всё сказали.
— И тогда?
— Да ничего не будет, поверьте.
— Седые волосы-то у вас уже появились?
— Нет, но я понял вопрос. Минус всей этой тренерской работы в том, что она очень неспокойная. А нервные клетки, как известно, не восстанавливаются.
— На самом деле учёные уже опровергли это расхожее мнение.
— Да? Круто.
— Но стресс снимать надо.
— Буквально месяц назад понял, что алкоголем снимать стресс без толку. И сейчас пользуюсь самовнушением. Так себе метод.
— Правда?
— Да что такое, что делать-то?
Буквально месяц назад понял, что алкоголем снимать стресс без толку. И сейчас пользуюсь самовнушением. Так себе метод.
Нет, конечно, лучше стаканчика виски ещё ничего не придумали. Кроме того, я стараюсь отключаться в определённые моменты. Например, время после утренней раскатки и до матча – моё, я не думаю о хоккее. Надо ещё поспать часа полтора – голова будет пустой.
— Если к вам подойти после утренней раскатки и завести речь о литературе, то вы с радостью поддержите тему?
— Конечно. Надо уметь отключаться, иначе совсем не выдержать.
— Скажите, а отношения с коллегами у вас наладились? Помнится, в первый сезон некоторые тренеры не принимали вас.
— Да только сейчас всё налаживаться стало. А в первый год – да, непросто было. Я их понять могу. Пришёл молодой парень – а я, кажется, до сих пор самый юный тренер в КХЛ, – у него начало получаться. Было всё – зависть прежде всего.
— Но теперь приглашают в тренерскую на выездных играх?
— Да, именно в этом году уже стали приглашать. Только сейчас лёд стал растапливаться.
Материал предоставлен журналом Sportweek.