Президент федерации хоккея России Владислав Третьяк в интервью «Советскому спорту» рассказал о своём прошлом.
«Я бы не признал „Чудо на льду“ главным событием хоккейного века. Я бы выбрал Суперсерию-72. Да, американцы сделали невозможное. Это их история. Но в 1972-м впервые встретились лучшие игроки планеты. Это прорыв в мировом хоккее. В целом же рейтинг ИИХФ мне понравился. Моя карьера длилась всего 15 лет. Мне повезло. И тренеры были выдающиеся — Тарасов, Кулагин, Локтев, Тихонов. И партнёры, конечно. У нас была фантастическая команда.
В шутке Патрика Руа, сказавшего: „Хорошо, что Третьяк не приехал в “Монреаль» в 1986-м, когда мы брали Кубок Стэнли. Иначе я был бы его резервистом", есть доля правды. За мной приезжал генеральный менеджер канадцев Серж Савар — правда, я об этом не знал. Он встречался с членами Политбюро, с Михаилом Сусловым. И секретарь ЦК сказал Савару, что папа Третьяка – большой военачальник и я не хочу его обижать своим отъездом. На самом деле мой отец был простым майором. Это не тот Иван Третьяк, который был главкомом на Дальнем Востоке. При моей-то самодисциплине спокойно играл бы до 40 лет. Я ушёл в 32 года. Стал уже десятикратным чемпионом мира, трижды взял золото Олимпиады. Куда больше? Стимулов уже не было. Вот завоевать Кубок Стэнли, освоиться в другой стране — да, это интересно. Я очень хотел играть в «Монреале», который выбрал меня на драфте. Газеты писали, что Третьяк приедет. Вратари «Канадиенс» волновались — Руа не шутил.
Я работал с вратарями «Чикаго» в 1990 году. Там были Гашек, Бельфур, Миллер… Всего семь голкиперов в системе «Ястребов». Мне было 38 лет. Английский я вообще не знал. Но вышел на лёд в полной форме и стал показывать вратарям, как надо ловить шайбу, какие делать упражнения. Главный тренер Майк Кинан посмотрел на меня и воскликнул: «Владислав, сколько тебе денег надо, чтобы ты вернулся? Играй за „Чикаго“!» — «Да вы что, с ума сошли? Я уже шесть лет как завершил карьеру» — «Даю тебе два месяца. Потом выходишь на матч с „Монреалем“. Кинан отстал от меня, только когда я сказал, что жена не хочет, чтобы я возвращался в хоккей.
Соблазн был огромен! Если бы я пошёл на такой риск, то грыз бы лёд зубами. И, наверное, потерял бы здоровье. Но жертвовать своей репутацией ради очень неплохих денег я не захотел. Никому не признавался. Но сейчас скажу. Я едва не вернулся. Была такая шальная мысль», — сказал Третьяк.