Затянувшееся более чем на полгода допинговое дело российских биатлонистов напомнило всем известную детскую сказку про репку. «Дедка» (Андерс Бессеберг) с «бабкой» (Николь Реш) сами вытянуть её не смогли, полностью отдав дело на откуп «внучки» и «жучки» (специальной антидопинговой комиссии), но и их усилий оказалось недостаточно, чтобы вытянуть «репку». Пресса кошачьей хваткой вцепилась в «жучку», еженедельно напоминая членам комиссии об истечении очередного «крайнего срока». И только когда в дело вмешалась «мышка» (адвокат Тагир Самокаев с письмом в IBU и обратившийся в ВАДА министр спорта Виталий Мутко), из-под земли вылезла репка, большая-пребольшая, закрыв трём нашим биатлонистам олимпийские перспективы на ближайшие два цикла. Не было бы так смешно, если б не было так грустно.
Казалось бы, за полгода эмоции должны поулечься, но тон комментариев снова полярный: нас незаслуженно наказали, все снова против нас.
На самом деле решение стандартное и вполне предсказуемое, непонятно только, зачем было столько тянуть. По нынешним временам меньше двух лет за эритропоэтин и его комбинации дают только в случае признания спортсменом своей вины и активного сотрудничества с ВАДА, да и это, как показывает случай с итальянским велогонщиком Риккардо Рикко, может сработать не всегда. Однако же решение антидопинговой комиссии, судя по первым откликам, в России не удовлетворило никого. СБР «разочарован» (это официальная формулировка, вывешенная на сайте), спортсмены и адвокат готовятся к суду. Казалось бы, за полгода эмоции должны поулечься, но тон комментариев снова полярный: нас незаслуженно наказали, все снова против нас.
А могло ли быть иначе? Пожалуй, могло. Изначально IBU требовал дисквалифицировать Ахатову и Юрьеву на два года, а Ярошенко сразу на четыре, что фактически означало бы конец карьеры для 32-летнего атлета. В вопросе с отсчётом срока дисквалификации комиссия также заняла нашу сторону, начав отсчёт с момента взятия проб, а не отстранения от соревнований (как, например IAAF, в деле о подмене проб легкоатлетками), что позволит спортсменам уже с начала следующего сезона выйти на старт. Так что при обращении в высшие инстанции нам есть что терять. И в предыдущие годы мы это проходили неоднократно.
С другой стороны, скажете вы, есть же положительные для спортсменов исходы слушаний в арбитраже. Достаточно вспомнить ту же Кайсу Варис. Но там были допущены грубые нарушения правил ВАДА при вскрытии пробы «Б»: спортсменку об этом просто не предупредили. Соответственно результаты пробы не могут рассматриваться как положительные. Казалось бы, формальность, но если судить по закону, а не по «понятиям», то решение арбитража вполне справедливое. В случае же со вскрытием пробы наших спортсменов IBU не наступил на грабли второй раз и учёл все формальности. Так что рассчитывать на возможность обжалования результатов пробы не приходится. На что же будет уповать наша защита? По словам адвоката Тагира Самокаева, «были нарушены основные принципы кодекса ВАДА, касающиеся своевременности решения и уважения прав спортсменов».
Конечно, публичное раскаяние само по себе ничего не гарантирует, но если по возвращении в спорт Ахатова, Юрьева и Ярошенко будут добросовестно выполнять все требования антидопинговой программы и совместно с СБР участвовать в антидопинговых мероприятиях, то шансы на то, что МОК примет решение допустить их до Олимпиады в Сочи, станут вполне осязаемыми.
То есть сам факт того, что в допинг-пробах было обнаружено запрещённое вещество, не оспаривается, а в таком случае нет объективного основания для сокращения срока дисквалификации. Максимум, чего можно добиться, это компенсации морального ущерба, да и то сомнительно, что удастся доказать, что комиссия не вынесла решения в максимально возможный срок. Что же касается собственного расследования, которое проводит СБР, то он до сих пор ещё не пришёл к единому мнению относительного того, был ли это допинг или нет.
В беседе с автором этих строк пресс-атташе СБР Дмитрий Лоев заметил, что работа антидопинговой комиссии продолжается в непрерывном режиме, но пока из лозаннской лаборатории не был получен ответ на запрос, она не может сделать вывод о виновности спортсменов. Так же Лоев объяснил, что СБР как член Международной федерации биатлона вынужден принять решение комиссии IBU, а возможность дальнейшего обжалования находится полностью в компетенции спортсменов.
А есть ли альтернатива лозаннскому суду? Их по меньшей мере две. Во-первых, можно просто принять решение IBU как есть и без нервотрепки начать готовиться к возвращению, как это сделала три года назад Ольга Пылёва. Есть и второй вариант, к которому российские спортсмены до сих пор не прибегали. Это признать свою ошибку, оказать помощь расследованию и принять меры, чтобы подобное больше не повторялось. Конечно, публичное раскаяние само по себе ничего не гарантирует, но если по возвращении в спорт Ахатова, Юрьева и Ярошенко будут добросовестно выполнять все требования антидопинговой программы, добровольно проходить дополнительный внесоревновательный контроль и совместно с СБР участвовать в антидопинговых мероприятиях, то шансы на то, что МОК примет решение допустить их до Олимпиады в Сочи, станут вполне осязаемыми. Сейчас, когда о необходимости изменения неблагоприятного имиджа России в вопросах борьбы с допингом говорят на самом высоком уровне, такой путь кажется намного более выигрышным, чем набивание очередных шишек в судах. Но, к сожалению, и столь же фантастическим, как сказка про репку.