Два года назад на нашем сайте была открыта рубрика «Lost», рассказывающая о судьбах биатлонистов, которые ещё недавно были на виду, а теперь в силу разных причин выпали из поля зрения болельщиков. Сегодня мы решили продолжить заложенные тогда традиции.
Андрей Прокунин на протяжении нескольких сезонов входил в состав сборной России, становился чемпионом страны. С биатлонного горизонта он исчез в марте 2009, когда неожиданно открылась положительная допинг-проба на чемпионате России. Два года незаметно пролетели в полной тишине: семья, общественная деятельность и томительное ожидание возвращения на лыжню. Незадолго до окончания дисквалификации корреспондент «Чемпионат.ру» набрал знакомый номер, а в трубке ответил всё тот же жизнерадостный голос, как будто и не было этих двух лет забвения.
Прокунин Андрей Викторович
Родился 7 мая 1978 года в Павловском Посаде (Московская обл.).
Мастер спорта международного класса по биатлону.
С детства занимался хоккеем с мячом, биатлоном.
Чемпион мира по биатлону среди юниоров 1998 года.
Победитель этапов Кубка Европы, призер этапа Кубка мира в эстафете. Многократный чемпион России.
Окончил Московскую государственную академию физической культуры и Академию строительства и коммунального хозяйства.
— Андрей, ваша жизнь за эти два года была богата на события?
— Да, в двух словах не расскажешь. Самое приятное событие этих двух лет – рождение сына. Это ни с чем нельзя сравнить. Ещё немного попробовал себя в политике: что-то понравилось, но когда всю жизнь пробегал, сидеть в кабинете не очень интересно, поэтому по ряду обстоятельств с этим делом закончил. Ещё мы создали федерацию лыжных гонок и биатлона в городе Павловский Посад. Я являюсь исполняющим обязанности её председателя.
— Каковы первые шаги вашей федерации?
— У нас появился городской Кубок, состоящий из 14 этапов, и рейтинг спортсменов различных возрастов. Один из кубковых этапов на призы заслуженных тренеров России Виктора Васильевича Трушина и Олега Дмитриевича Петухова курирую я, и он постепенно становится традиционным. Организовывается соревнование благотворительным фондом «Маковка» при поддержке администрации Павловского Посада и благотворительного фонда «Здоровье нации». В соревнованиях примут участие как взрослые, так и совсем юные спортсмены 2000-2001 годов рождения.
— А сами не хотите вернуться на лыжню и стрельбище?
— Да. Эти два года пролетели незаметно, а сейчас, как выяснилось, появился шанс выступить на чемпионате страны. Правда, есть пара моментов, из-за моего незнания которых возникли дополнительные трудности. Есть определённые правила выхода спортсмена из дисквалификации, согласно которым необходимо сдать три допинг-пробы, причём между первой и второй пробами должно пройти три месяца. К сожалению, я узнал об этом только в декабре и сейчас нахожусь у этого правила в заложниках. Надеюсь, что удастся договориться с руководством РусАДА, чтобы у меня не было столь жёстких временных ограничений при выходе из дисквалификации.
— Когда истекает срок вашей дисквалификации?
— Я написал письмо на имя исполнительного директора СБР, исполняющего обязанности председателя антидопинговой комиссии Сергея Валентиновича Кущенко с прошением о том, чтобы начало моей дисквалификации исчислялась днём забора пробы, а не днём временного отстранения. В антидопинговых правилах есть пункт 10.9.1, в котором говорится, что при задержке вынесения наказания на неопределённое время антидопинговая комиссия вправе отсчитывать начало срока дисквалификации со дня забора пробы.
— В случае с Ахатовой, Юрьевой и Ярошенко IBU так и поступил.
— Совершенно верно. Мне бы хотелось, чтобы меня правильно поняли. Я не прошу кого-то и не умоляю о помиловании, просто надеюсь, что антидопинговый комитет СБР, в котором находятся и представители РусАДА, пойдёт мне навстречу согласно этому пункту правил антидопингового законодательства.
— Почему российские спортсмены зачастую необразованны в вопросах антидопингового законодательства?
— Нам не хватает информации, специальной литературы. В этом плане очень полезной оказалась детская брошюра, выпущенная РусАДА при моём и Дмитрия Ярошенко участии. Пусть она немного и примитивна, но там изложены важные проблемы в доступном для юношей и девушек виде и понятным языком. Важно, чтобы они не только знали свои обязанности, но и понимали, что у нас есть ещё и права. Одну из книжек я подарил своему племяннику, который занимается плаванием.
— Желания завершить карьеру на протяжении этих двух лет у вас не возникало?
— Когда я увидел, как обстоят дела в биатлоне Москвы и Московской области, у меня возникли определённые сомнения. Ведь после завершения дисквалификации у меня появилась необходимость с кем-то и за чей-то счёт тренироваться. Дмитрию Ярошенко в Ханты-Мансийске было проще найти тренера, хотя и он не мог тренироваться централизованно и получать финансирование. Мне же было гораздо сложнее, и меня поддержало только руководство школы «Юность Москвы» и лично Алексей Викторович Баранов и Юрий Владимирович Федоров, которые на протяжении этих двух лет помогали мне по мере возможности.
— Это правда, что в Москве различные школы разобщены и существуют сами по себе, поэтому нет чёткой структуры формирования сборной команды?
— Президент московской биатлонной федерации Владимир Владимирович Малин делает всё возможное, чтобы преодолеть эту проблему, но не всё получается. Большим прорывом стало создание экспериментальной команды «Сочи-2014» под руководством Николая Петровича Лопухова и Александра Валерьевича Саратовского. Они уже воспитали чемпиона мира среди юношей Максима Цветкова, призёра Кубка IBU Ольгу Абрамову, так что в плане развития молодёжи Москва делает многое, но когда юниоры переходят во взрослый спорт, они не видят дальнейших перспектив и уезжают. А должна существовать вертикаль, которая давно отлажена в развитых регионах Тюмени, Ханты-Мансийске, чтобы спортсмен, выступающий среди юниоров, понимал, что, если он покажет результат, дальше его ждёт сборная Москвы. По факту у разных школ есть возможности вывозить своих спортсменов на Кубок и чемпионат России, но у Москвы нет единой сборной команды, состав разношёрстый, среди тренеров постоянно возникают конфликты по поводу помещения спортсмена в ту или иную стартовую группу, отсюда и у самих спортсменов портятся отношения. Другой проблемой московского биатлона является отсутствие в области биатлонного комплекса. Ближайшее стрельбище находится в 400 километрах от Москвы, в Торопецком районе Тверской области, где мы проводим чемпионат Москвы. Есть стрельбище в Пушкино, но оно во многом не соответствует регламенту соревнований и неудобно для тренировок.
Просто так ходить и быть серой массой я не привык. Я максималист по натуре и хотел бы вернуться в сборную страны, но понимаю, что в условиях нынешней конкуренции и сложившихся стереотипов в отношении возрастных спортсменов, сделать это будет крайне трудно.
— Как вы поддерживали свою спортивную форму? Была ли возможность провести где-то сбор?
— Для меня это очень больной вопрос. Я не имею права готовиться централизованно и не имею финансовой поддержки. Тренируюсь я у себя дома в Павловском Посаде самостоятельно. Конечно, если мне разрешат выступить на чемпионате России, то те, у кого раньше не было возможности меня обыграть, сейчас смогут это сделать. Но мне очень интересен этот вызов как самому себе, так и тем людям, которые ставят на 30-летних спортсменах крест. Хотелось бы помочь Москве и в командных дисциплинах: командной и патрульной гонках и эстафете. Понятно, что мои перспективы попасть в сборную осложняются тем, что я не смогу выступить на Олимпиаде в Сочи. Думаю, и у Ярошенко из-за этого возникли сложности. Логичнее вместо нас натаскивать молодых спортсменов, но хотелось бы, чтобы действовал и спортивный принцип.
— Какие задачи ставите перед собой в следующие сезоны?
— Просто так ходить и быть серой массой я не привык. Я максималист по натуре и хотел бы вернуться в сборную страны, но понимаю, что в условиях нынешней конкуренции и сложившихся стереотипов в отношении возрастных спортсменов, сделать это будет крайне трудно. Но прежде чем спокойно продолжать жить дальше, хочется закончить карьеру на мажорной ноте. Я понимаю, что сейчас готов гораздо слабее, чем когда был с головой погружён в тренировочный процесс, но зато у меня пропали какие-либо иллюзии, и я чётко представляю, что и как должен делать.
— Как ваша семья отнеслась к желанию вернуться в спорт? Жена не возражала против того, что у вас опять начнутся разъезды и соревнования?
— Конечно, в этом плане есть свои трудности, но моя Настёна – золотой человек и видит, как я маялся эти два года. Мне было тяжело смотреть соревнования, видеть своих друзей, среди которых мог бы быть и я.
— Екатерина Юрьева сказала, что дисквалификация лишила её всяческих иллюзий, научила лучше разбираться в людях и помогла узнать много интересного за пределами спортивного мира. А как она отразилась на вас?
— У меня тоже не осталось иллюзий на то, что в спорте может помочь что-то кроме таланта и труда. Это в футболе можно повалять дурака на поле, если другие 10 человек сделают за тебя результат. А у нас спорт индивидуальный, эгоистичный, и надеяться кроме себя не на кого. Может быть, у меня стало меньше друзей, но зато остались настоящие. Что касается отношения общества, то я признаю, что мы виновны и заслуженно отбыли свой срок, понесли наказание и получили хороший урок жизни. Я много получил в плане образования, когда готовил антидопинговую брошюру и сотрудничал с РусАДА. Думаю, это поможет мне в будущей тренерской работе.