Дмитрий Турсунов прибыл на Кубок Кремля в неопределённом статусе. Из-за низкого положения в рейтинг-листе россиянин не прошёл напрямую в основную сетку, а специальные приглашения от организаторов ушли к другим теннисистам. На вопрос об участии в турнире Дмитрий прямого ответа не дал, но определённый шанс на то, что он сыграет, сохранялся. При этом Турсунов сразу же отрезал возможность участия в квалификационном турнире. В эксклюзивном интервью корреспонденту «Чемпионат.com» россиянин оценил прошедший сезон, рассказал о спорной системе призовых, синем грунте, карьере комментатора, Олимпиаде и многом другом.
— Дмитрий, уже можно подводить итоги сезона. Он у вас получился достаточно неоднозначным…
— У меня уже не первый неоднозначный сезон. У меня такие сезоны стабильно получаются. Но в последний месяц я сыграл очень много матчей, наверное, даже больше, чем за весь остальной год, хотя бы поэтому сезон такой неоднозначный.
— Вы выиграли два челленджера за последний месяц. Какие впечатления остались от этих побед?
— Понял, что я могу уверенно выступать на челленджерах (улыбается). На самом деле, я не мог ничего другого играть, так как я не попадал по рейтингу. Мне нужно было улучшать положение в рейтинге, к тому же у меня горело очень много очков.
Мне нужно было улучшать положение в рейтинге, к тому же у меня горело очень много очков. По этой причине я в какой-то степени даже схитрил и поехал на те турниры, которые чуть легче играть, потому что здесь нельзя нарваться на Роджера Федерера и других сильных игроков.
По этой причине я в какой-то степени даже схитрил и поехал на те турниры, которые чуть легче играть, потому что здесь нельзя нарваться на Роджера Федерера и других сильных игроков. Кроме того, идея состояла в том, что я не играл много матчей и мне нужно было набрать игровую форму, которая, в принципе, спадает очень быстро. То есть можно быть готовым идеально физически и психологически, но затем выходишь на корт, и где-то сказывается недостаток уверенности и опыта. Именно этого мне не хватало, поэтому надо было сыграть турниры, где я мог пройти несколько кругов и потихоньку начать улавливать свою игру.
— А вообще для вас есть какое-то значительное отличие между турнирами АТР и челленджерами?
— Челленджеры не играют ради призовых. Там выступают ради того, чтобы набрать очки и потом попадать в турниры, где можно зарабатывать и окупать свою профессию, но без них, к сожалению, обойтись нельзя. Конечно, если тебе дают 20 специальных приглашений в основную сетку, то можно проскочить этот этап, но 99% игроков должны пройти все этапы и потихоньку набрать очки.
— Сейчас много разговоров о несправедливой системе призовых в АТР. Какое у вас мнение по этой ситуации?
— В последнее время эта тема действительно часто была на повестке, когда игроки встречались вместе на турнирах «Большого шлема». Эта проблема была уже давным-давно. Для многих непосвящённых она не кажется огромной проблемой, потому что они видят, что теннисисты зарабатывают, допустим, 300 тысяч долларов в год, и для них это кажется огромной суммой. Но из этой суммы надо вычесть налоги, затем только 100 тысяч в год стоят разъезды. То есть получается, что мы платим 100 тысяч в год за право заработать призовые деньги. А если есть ещё и тренер, то необходимо оплачивать ему зарплату и его поездки. Так что если человек вместе с тренером заработал 300 тысяч в год, то он в лучшем случае выйдет в ноль. Поэтому многие игроки и жалуются, что им сложно заработать деньги, которые нужны для того, чтобы нанять тренера или ещё и специалиста по физподготовке или физиотерапевта, которые смогут поддерживать его форму, чтобы тот в свою очередь мог показывать достаточно высокие результаты. И то это не гарантирует, что теннисист будет выигрывать. Можно нанять самого лучшего тренера, делать всё идеально, но затем попадать на условного Карловича, который будет раз за разом выигрывать на тай-брейках, и вся форма и подготовка, она аннулируется.
Дыма без огня, как известно, не бывает, и проблема существует. Но она только выросла из-за того, что когда происходило увеличение призового фонда, то это в основном затронуло поздние стадии соревнований. То есть сумма, которую получает победитель, увеличилась на 30%, а в первых кругах — на 5-10%. Соответственно, если раньше можно было заработать 10 тысяч в первом раунде, то теперь 11, но победитель вместо миллиона получит сразу на триста тысяч больше. В идеале было бы здорово, если бы АТР установила какую-нибудь определённую формулу. Допустим, есть какая-то сумма, в случае победы в первом круге она бы удваивалась, затем ещё раз, но при этом не увеличивалась бы сразу в несколько раз в полуфинале и финале, что на некоторых турнирах встречается. Никто, в принципе, друг другу в карман не смотрит. Мы прекрасно понимаем, что если Федерер побеждает на всех турнирах, то он заслуживает эти призовые, но просто где-то должна быть сделана более справедливая система увеличения призовых.
— Если вдруг поднимется бунт, то вы готовы присоединиться?
— Я думаю, что бунта не будет. Вряд ли дело дойдёт до таких экстремальных вариантов. К тому же надо понимать, что если я и присоединюсь, то АТР от этого вряд ли пострадает. Так что здесь важно не моё участие, а участие ведущих игроков, которые с точки зрения бизнеса продают и поддерживают АТР. Соответственно, если Роджер Федерер не сыграет на Уимблдоне, то это будет более громким событием, чем если я не сыграю на том же турнире.
— Однако с синим грунтом в Мадриде угрозы забастовки принесли результат…
— Но здесь пригрозили одному конкретному турниру. Наверное, там тоже была не совсем идеальная ситуация, просто его не опробовали на других турнирах. Но дело в том, что многие игроки замечали, что в Мадриде изначально всегда был плохой грунт, потому что это покрытие они кладут на цемент в зале.
Я могу пытаться улучшать свои результаты, чтобы потом, через какое-то время, оглянуться и сказать, что я добился такого-то места, но в какой-то ситуации я могу упустить момент, где я мог бы начать делать что-то другое. Например, Марат Сафин ушёл в 30, у него были возможности, и он очень плавно перешёл в новую стезю, которая ему нравится, и он в ней, может быть, преуспеет.
Там изначально покрытие было не самым лучшим, а синий грунт усугубил ситуацию, так как стало ещё более скользко из-за какой-то консистенции. То есть покрытие было ужасным и стало ещё ужаснее. Ведущие игроки любят придерживаться каких-то традиций, и когда что-то меняется, то оно должно либо улучшаться, либо оставаться как оно и было, иначе они сильно расстраиваются. Но всё это получило такую большую огласку из-за того что топ-игроки проиграли там достаточно рано и пожаловались.
— Какие планы на завершающий отрезок сезона?
— Хотелось бы играть всё подряд, потому что, пока нахожусь в хорошей форме, хочется побольше матчей проводить. С другой стороны, она тоже потихоньку начинает спадать.
Проводишь пару матчей, и уже начинает что-то побаливать. В этот момент ощущаешь, что нужно провести техосмотр (смеётся). Соответственно, надо отдохнуть, набраться сил, залечить маленькие травмы, которые начинают появляться как сигналы стресса. В моём возрасте… Казалось бы, для обычной жизни я не так стар, но для теннисной жизни я преодолел уже большой километраж, поэтому надо подходить к этому серьёзнее, а не думать о том, что если что-то болит, то само заживёт через неделю. Здесь, наверное, пробуду до четверга следующей недели. Затем я полечу на челленджер в Сеул, потому что я уже записан на него, а потом буду смотреть по ситуации. Если я набираю достаточно очков для того, чтобы сыграть на Итоговом чемпионате челленджеров в Бразилии, то продолжу играть эту серию, а если нет, то буду играть квалификацию к АТР.
— Раз уж мы затронули тему возраста. Мы вас, безусловно, не выгоняем на пенсию, но задумывались о том, в какой момент готовы будете сказать себе «хватит»?
— С одной стороны, хочется играть и продолжать прогрессировать, с другой – я прекрасно понимаю, что сейчас, пытаясь усовершенствоваться, буду упираться в собственное «я». Я могу пытаться улучшать свои результаты, чтобы потом, через какое-то время, оглянуться и сказать, что я добился такого-то места, но в какой-то ситуации я могу упустить момент, где я мог бы начать делать что-то другое. Например, Марат Сафин ушёл в 30, у него были возможности и он очень плавно перешёл в новую стезю, которая ему нравится, и он в ней, может быть, преуспеет. При этом он, вполне возможно, пожертвовал парой сезонов карьеры ради того, чтобы пораньше начать добиваться успехов на новом поприще. Если бы у меня была такая ситуация и я знал бы чётко, чем я буду заниматься сразу после тенниса, то, возможно, где-то и закончил бы раньше, чем на данный момент я хочу завершить карьеру. На данный момент у меня нет чёткого понимания, чем я буду заниматься. У меня нет намеченной тренерской работы, в которой я могу зарабатывать столько же, сколько сейчас зарабатываю в теннисе. При наличии такого варианта я мог бы задуматься об окончании карьеры чуть серьёзнее. Не хочется заканчивать играть, а затем два-три года, сидя без дела, ковырять в носу и думать, чем бы я дальше мог заняться. Хочется, чтобы у меня был запасной аэродром до того, как я улечу с текущего аэродрома.
— А о карьере спортивного комментатора не думали?
— Пару раз, конечно, предлагали попробовать это занятие, но работа комментатора — это не высокооплачиваемый труд и при этом тоже не просто прогулка по парку. Надо приезжать на турниры, работать и при этом разъезжать достаточно часто. То есть не будет возможности сидеть дома, хотя я уже так привык менять обстановку, что если я буду сидеть дома целый месяц, то наверное сойду с ума. Но всё равно работа комментатора – это не так легко, как кажется. Надо попробовать в ближайшее время при наличии возможности. Опять же надо будет смотреть на реакцию людей, если никому не понравится то, что я говорю, то, наверное не стоит навязывать себя зрителям.
— Сборная России в следующем году сыграет в Кубке Дэвиса с британцами на выезде. Не исключено, что придётся играть на траве, а главный специалист в нашей команде по этому покрытию…
— Кузнецов (смеётся)? На самом деле, Андрей очень хорошо играет на траве. Это сейчас так далеко, а я даже не знаю, что я буду делать через пару недель. Хотя я намного лучше сейчас подхожу к своему графику, что-то планирую. Хотя это делать сложно, так как я болтаюсь между АТР и челленджерами. То есть я не зацементировал своё место в топ-40, где я бы знал, что я обязан играть какие-то турниры, а другие не должен. В такой ситуации можно составлять свой график далеко вперёд. Британия – это очень далеко в будущем. Как я буду играть и вообще буду ещё выступать или уже стану комментатором и закончу с теннисом… Здесь вопрос ещё и в том, будем ли мы выставлять молодое поколение без заигрывания молодых ребят. Потому что нам хочется и хорошо выступать, и давать шанс молодым. Всё это напоминает сидение на двух стульях сразу. Это не моё решение, и оно нелёгкое, но оно должно быть принято. Если будут играть ветераны, которыми мы сейчас, по сути, являемся, то мы будем упираться и в травмы, и в игровой сезон. Если будут играть молодые, то мы будем упираться в обидные поражения игрокам, которые при этом могут даже занимать в рейтинге худшую позицию, чем наши ребята. Кубок Дэвиса – это огромное психологическое давление, и не каждый способен с ним с первых матчей совладать.
Работа комментатора – это не так легко, как кажется. Надо попробовать в ближайшее время при наличии возможности. Опять же надо будет смотреть на реакцию людей, если никому не понравится то, что я говорю, то, наверное, не стоит навязывать себя зрителям.
Надо наступить на грабли несколько раз, перед тем как мы сможем понять, по силам ли Кузнецову и Донскому играть в Кубке Дэвиса, или нет. На данный момент у них нет возможности поиграть, и давить на них результатом тоже бессмысленно. Придётся пройти через определённый спад, прежде чем начнётся какой-то подъём.
— А какие впечатления остались от Олимпиады? Для вас это было событием года?
— Хотелось бы сказать, что это ощущалось, но я не могу по себе этого сказать. Я поехал сначала в США, затем вернулся обратно в Европу, и сам турнир прошёл для меня быстрее, чем хотелось бы. Опять же отдавать месяц или два на подготовку к Олимпиаде, когда я был в рейтинге в районе 150-го места… То есть хочется снова сесть задом на два стула, но это просто невозможно. Я прекрасно понимаю, что олимпийская медаль может принести намного больше, чем любые призовые. Но это только медаль, а если ты занял четвёртое место, то это то же самое, что ты проиграл в первом круге. Поэтому для тех, кто подавал надежды на медаль, это получилось серьёзное событие, а для меня это был ещё один первый круг Уимблдона, скажем так.
— А за пределами теннисного турнира успели вкусить какую-то олимпийскую атмосферу?
— Нет. Мы ездили один раз в деревню забрать аккредитацию, и это была поездка на весь день. С точки зрения организации очень сложно устроить, особенно в таком городе, где всё разбросано. Тем более мы привыкли, что забрать аккредитацию и поесть — всё можно сделать в одном здании, а здесь, чтобы перекусить, нужно пройти полтора километра. Мы привыкли к более комфортным условиям, а там они более спартанские. Я не могу сказать, что был поражён, ведь для меня это уже вторая Олимпиада, и я был к этому готов.