«Эй, Ди-Си!» — Деррик Коулмэн, услышав своё прозвище, немедленно вскакивает из кресла в пресс-зале «Пруденшл Центра» и тепло обнимает своего старого знакомого, репортёра Star Ledger.
Это последняя игра «Нетс» в Нью-Джерси перед переездом клуба в Бруклин, и сегодня тут приветствуют игроков, которые приносили местным болельщикам радость в разные годы. Здесь Майкл Рэй Ричардсон, Отис Бирдсонг, Крис Моррис и Кенни Андерсон. Но главная фигура, несомненно, он — огромный, улыбающийся Деррик Коулмэн. Глядя на то, как относятся к нему люди, близко общавшиеся с ним, трудно представить, что широкая публика запомнила мятежного форварда, прежде всего, как человека с дурной репутацией. Репутацией большого таланта, который так и не сумел полностью реализовать себя за 15 лет баскетбольной карьеры.
Но даже когда имидж Коулмэна был очень сильно подпорчен скандалами и арестами, в своём родном Детройте он оставался одним из народных любимцев. Каждое межсезонье он возвращался туда, чтобы организовывать реабилитационные центры, баскетбольные тренинг-кемпы для детей и всевозможные бизнес-проекты. Без преувеличения — он влил миллионы долларов в карманы своего задыхающегося города. Не забывал Деррик и родной колледж «Сиракьюз», для которого был и болельщиком, и скаутом, и рекламным агентом.
Выбранный под первым номером на драфте-1990, Коулмэн уже в дебютном сезоне добился великолепных статистических показателей: 18,4 очка и 10,3 подбора в среднем за матч. Наградой за это стало звание лучшего новичка сезона в НБА. На следующий год «Нетс» взяли разыгрывающего Кенни Андерсона, а хорватский снайпер Дражен Петрович стал тем, кем ему было суждено стать — звездой международного масштаба. «Сети» стали недвусмысленно намекать на будущие триумфы…
Увы, им не суждено было случиться. Андерсон сломал запястье, Петрович получил травму – и сезон-1992/93 «Нетс» заканчивали с большим скрипом, вылетев в итоге в первом же раунде плей-офф. В межсезонье случилась трагедия: Петрович погиб в автокатастрофе. Год спустя команду покинул великий тренер Чак Дэйли, а Коулмэн, хоть и продолжал демонстрировать звёздный уровень «20+10», не нашёл общего языка с новым наставником Бутчем Бэрдом – и был обменян в «Филадельфию». За пять лет в «Нью-Джерси» он приносил команде в среднем по 19,9 очка и 10,6 подбора – таких цифр он больше не добивался.
Но сам баскетболист, повесивший кроссовки на гвоздь семь лет тому назад, отказывается называть свою карьеру неудачной. «Я очень благодарен спорту, – признаётся он. – Баскетбол дал мне возможность побывать в местах, о которых я мечтал в детстве. Всё приведённое ниже интервью показывает, что Деррик не кривит душой. Он вообще очень искренний человек.
– В своё время у вас с Кенни Андерсоном образовалась прекрасная „химия“, но когда он травмировался...
– Это Джон Старкс сломал ему запястье! Сейчас так уже никто не играет!
– Чувствуется, что у вас есть злость на Старкса за тот эпизод.
– Именно так, чёрт возьми! И я всегда говорю ему об этом в лицо, когда вижу. Он сломал Кенни, и его место пришлось занять сначала Рамейлу Робинсону, а затем Морису Чиксу, который был уже не так хорош, как прежде. Поймите, заменить Андерсона было невозможно, он был великолепен и невероятно быстр. С ним мог сравниться разве что Аллен Айверсон, с которым я позже играл в „Филадельфии“. Они оба были, казалось, более быстрыми с мячом в руках, чем без него.
– Многие тогда, в начале 90-х считали, что вы с Андерсоном станете вторыми Джоном Стоктоном и Карлом Мэлоуном...
– Знаете что? Мне никогда не нравилось это сравнение, потому что я считал, что мы с Кенни были лучше. Карл был великолепным мощным форвардом, но моя игра была куда более универсальной, а Андерсон был намного быстрее Стоктона. Люди называли нас Стоктоном и Мэлоуном Восточного побережья, но я всегда думал, что мы лучше.
– Наблюдать за ещё одним вашим партнёром – Драженом Петровичем – было сплошным вдохновением. Каково это было – быть по одну сторону баррикад с такой страстью?
– Это было незабываемо. У него было огромное сердце и ещё большее желание побеждать – несмотря ни на какие травмы. Дражен был особенным, и он был законодателем мод. Он и Шарунас Ясикявичюс показали всем европейцам, что они могут приехать в НБА и быть тут в числе лучших. И ещё Дражен был бесстрашным. Он никому не давал спуску. Запросто мог толкаться локтями и обмениваться „трэштоком“ с Майклом Джорданом, материть его без стеснения – я сам это наблюдал.
– Вас не терзает то, что вы были частью таких талантливых команд – и в итоге не добились успеха?
– Иногда терзает, даже очень. Вспоминать, что играл на высоком уровне, был близок к победам, но так и не достиг их, – это тяжело. Но нужно понимать и принимать то, что боги не всегда на твоей стороне. Всякий раз, когда мне казалось, что настало время сделать следующий шаг, происходило что-то нехорошее. В том же „Нью-Джерси“ мы собрали было прекрасную банду, но потом сломался Кенни, погиб Дражен, что надломило нас психологически… Да ещё и руководство рассталось с Чаком Дэйли, что было ошибкой. Этот человек знал о баскетболе всё, да к тому же в игре под названием „жизнь“ разбирался прекрасно.
– У вас был удивительный и неприятный эпизод ещё в колледже: в свой первый же год в „Сиракьюз“ вы привели команду к финалу, где… смазали важнейший штрафной и увидели, как ваш коллектив проигрывает броском на последней секунде. Непростое испытание для 18-летнего парня...
– Оно научило меня лучше бросать штрафные. Уверенности мне всегда хватало, но… Когда ты молод, ты и подумать не можешь о том, что нового шанса может просто не представиться. Но эти шансы запросто пролетают мимо.
– Вы опередили своё время, играя „большого“, который любит уходить на периметр...
– Это чисто детройтская „фишка“ – уметь желать всё, независимо от роста. Мой первый тренер никогда не привязывал меня к конкретной позиции, за что я ему очень благодарен. Нас в Детройте учили всему в баскетболе, всем фундаментальным навыкам.
Рой Тарпли был таким — „большим“, способным одновременно набирать по 20 очков, делать 10 подборов – и водить мяч. Он и Мэджик задавали тон в детройтском стиле. И ещё: в нашем городе всегда были прочны связи между профессионалами и молодёжью. Мой школьный тренер Уилл Робинсон был одновременно и скаутом „Пистонс“. Благодаря ему я уже в 15 лет играл против таких асов, как Айзейя Томас, Билл Лэймбир, Келли Трипука, Кент Бенсон. Выдающиеся мастера приезжали летом домой – и давали шанс школьникам схлестнуться с настоящими профи. Такого вы больше не увидите.
– Ваша репутация в народе могла быть и получше...
– Только недавно обсуждал этот вопрос с мамой. Знаете, у меня всегда был очень узкий круг общения. Не могу похвастать большим количеством друзей, но я всегда очень дорожил теми, кто есть, и был им безгранично предан. А от остальных меня отгораживал невидимый щит. Может быть, это от того, что в первый же год обучения в колледже мой лучший друг был застрелен у меня на глазах, не знаю…
– Люди в Детройте знают вас...
– (Перебивает.) И любят меня! Они знают меня всю жизнь, знают, что каждый год я приезжаю в свой район – и никогда не пытаюсь выглядеть „Дерриком Коулмэном, звездой НБА“. Они говорят: „Эй, Ди-Си, как дела, старина?“ Это особенно важно для детей – увидеть вблизи кого-то, кто добился чего-то. Не нужно читать им лекции насчёт будущей жизни, лучше просто дать им возможность весело провести время. Это та самая связь, о которой я говорил. Теперь она прервана.
– Почему?
– Игроки перестали приезжать домой, перестали подавать пример следующему поколению. Теперь у всех есть личные тренеры, тренеры по физподготовке, чёрт знает ещё какие тренеры. Никто не хочет делиться талантом и уровень таланта, как следствие, падает.