Олимпийская чемпионка 1988 года в танцах на льду Наталья Бестемьянова рассказала, как стала хореографом в фигурном катании, и поделилась, чем может гордиться в своей профессии.
«Когда я сама ещё была в спорте, то был такой момент, что я каталась совсем одна, будучи ещё одиночницей. Тренер ушла в декрет, поэтому я одна и болталась. И вот тогда я начала что-то придумывать себе сама. Я получала от этого такое наслаждение: до сих пор это помню! А ведь вообще-то у меня не очень хорошая память на то, что было раньше. Но тогда я что-то придумывала, и для меня это было очень ярко. Позже, уже в танцах на льду, я всегда знала, что когда мы ставим программы, хорошей программы не получится, если я сама не включусь. Не потому, что я не доверяла тренерам и хореографам, а потому что чётко понимала, что от исполнителя, от его творческого потенциала зависит очень многое.
А когда я закончила спортивную карьеру, то у меня появилась возможность учиться в ГИТИСе. Мой муж Игорь Бобрин в этот момент работал в ГИТИСе хореографом-балетмейстером фигурного катания. Я поступила в ГИТИС, и такое количество этюдов, которые мы там делали, какие-то номера, которые я должна была представить на экзаменах и которые я ставила с артистами нашего театра, вселили в меня уверенность, что я могу что-то придумывать, могу делать что-то оригинальное, и это нравится и зрителям, и исполнителям, и специалистам, которые оценивали номера. Несколько моих экзаменационных работ потом шли в нашем театре, где я работала. Слава Богу, Игорь позволял мне ставить их в программы! Всё это вселило в меня уверенность.
Потом мы уже начали работать с программами французского дуэта Моньотт/Лаванши. С ними мы занимались вместе с Андреем (Андрей Букин — партнёр Натальи Бестемьяновой — Прим. «Чемпионата»). А с итальянцем Массимо Скали начали работать, когда он катался ещё со своей первой партнёршей Флавией Оттавиане, а потом уже помогали Скали с Федерикой Файелла. Мы не ставили им программы целиком, но вносили в них какие-то хореографические находки. Кстати, после сложнейших хореографических закрутов у Файелла/Скали их программу взяли как эталон того, какой сложности должна быть программа. Тогда танцы на льду были сильно усложнены в правилах. Во всяком случае, так это видела я.
После этого мы с Игорем стали работать и в Америке, и в Японии. Приглашала нас к своим парам и Тамара Москвина. В общем, большой список: и японская сборная, и французская, и американская. И, конечно, мне кажется, главное, о чём мы можем говорить с гордостью — это то, что первые какие-то находки для Юдзуру Ханю были сделаны вместе с нами. Когда Ханю в мире ещё особо не знали, мы придумывали ему разные позиции рук во вращениях. Тогда про это никто даже не думал. А мы экспериментировали, придумывали, и в какой-то степени с нашей подачи Ханю привнес всё это в фигурное катание.
Так что это было очень естественно, и мне было очень интересно. Это было частью моей фигурно-катательной жизни, которая её очень украшала. Поэтому я с удовольствием занимаюсь хореографией на льдy», — сказала Наталья Бестемьянова в беседе с корреспондентом «Чемпионата» Дарьей Кирюхиной.
