Если вы зайдете на базу «Зенита», когда здесь нет тренировки, наверняка услышите громкий смех, стук бильярдных шаров, шутки Владимира Боровички… «Зенит» живет обычной жизнью. В центре этой суеты капитан команды — Владислав Радимов.
— На улице весна, а вы — на базе. Не тяжело?
— Во-первых, мы не так уж много сидим на базе, во-вторых, профессия такая — что ж теперь делать.
— Вроде бы Властимил Петржела не любит сажать команду на карантин. Или это не тот «карантин», что практиковался в советские времена?
— Я думаю, сбор перед матчем нужен. Отвлекает от повседневных забот — у многих же игроков семьи, дети…
— В жизни вам часто приходилось сидеть взаперти на базе?
— Конечно. Когда я играл в ЦСКА, порядки там были очень строгие. Особенно в дубле. Выиграл матч — будут кормить всю неделю, сыграл вничью — три дня могут не кормить, проиграл — вообще про тебя забудут. Сказал что-то тренеру поперек — могут отправить лед колоть. Армия, одним словом. Но времена все равно были веселые. Жили в общежитии по четыре человека в одной комнате. Хохлову рыбу присылали из Краснодара, кому-то сало, мне из Питера еще что-то… Вот этим и питались.
— Все-таки рады, что уехали тогда из Питера?
— Да. Во-первых, в ЦСКА меня сделали футболистом, во-вторых, получил первый опыт самостоятельной жизни, ведь я уезжал в Москву, когда мне было 16 лет.
— Уезжали, говорят, со слезами на глазах…
— Это у мамы на глазах были слезы. Все-таки когда ребенок в таком возрасте уезжает из дома, это тяжело. Но все произошло так быстро, что я испугаться не успел. И привык быстро.
— Мама в детстве опекала сильно?
— Да.
— Будь вам меньше лет, не отпустила бы в Москву?
— Ну мне и так было не много лет. У меня тогда один футбол в голове был. Тренировались дважды в день, а потом еще с ребятами выходили на поле и просто возились с мячом. Первые заработанные деньги, первые шальные поступки…
— Поступки — понятно какие. А на что первые деньги потратили?
— Первые деньги я заработал, когда играл в «Смене-Сатурне». Помните, в Питере такая команда была? Кажется, отдал эти деньги маме.
— Может, я ошибаюсь, но, кажется, сейчас вы переживаете если не «вторую молодость», то какую-то счастливую пору…
— Да, наверное, так оно и есть.
— С чем это связано?
— Меня все устраивает в этой команде, нравится играть в этом городе, нравятся отношения между болельщиками и «Зенитом». Ну и в личной жизни все в порядке.
— Можно ср
авнить нынешний период с тем, когда вы оказались в «Крыльях Советов»?
— Нет. Тогда я просто возвращался в футбол, а сейчас чувствую в себе силы: хочется играть, каждый матч жду с нетерпением. Мне 29 лет, но я не намного старше тех ребят, которым сейчас по 22 — 23 года.
— Значит, не боитесь состариться?
— Глядя на Сашу Горшкова, который в 35 лет один из лучших в «Зените», не боюсь. И потом я отчетливо понимаю, что рано или поздно моя карьера завершится.
— Считается, что к 30 годам мужчины подводят какие-то первые итоги…
— Грех жаловаться на судьбу. Я отыграл очень много матчей на высшем уровне, за сборную… Мне не стыдно.
— А возраст как-то ощущаете?
— Не-а. Хотя… По-другому начинаешь смотреть на некоторые вещи. Взять даже нашу поездку в Беслан (накануне матча с «Аланией» зенитовцы посетили печально знаменитую школу). Там я понял, что футбол, работа, популярность — это ничто по сравнению с катастрофой, которая там произошла. Когда поднялся на второй этаж этой школы, мне стало так дурно, что я просто ушел оттуда.
— Как и где хотите завершить футбольную карьеру?
— В «Зените». Мне осталось играть здесь три… нет, два года. Но я уйду, когда почувствую, что не могу приносить пользу команде.
— Что потом?
— Многие говорят: надо думать заранее, что будет после футбола. А я не хочу об этом думать. Что будет — то и будет. Бедным человеком не останусь, на будущее кое-что скопил. Разные есть мысли. Могу заниматься бизнесом — я им уже, собственно, занимаюсь. Но хочу остаться в футболе. Только не тренером, а менеджером или кем-то еще.
— Почему же не тренером?
— Очень уж, на мой взгляд, нервная это работа.
— Игроки тратят меньше нервов?
— Нет, не меньше. Вот я и не хочу всю жизнь их тратить.
— А вдруг окажется, что обычная жизнь отнимает еще больше нервов, чем жизнь футболиста?
— Не удивлюсь. Знаете, как Аллегрова поет: «Жизнь — сложная игра».
— Переживаете, что в последнее время вас не вызывали в сборную?
— Нисколько. Сколько я сыграл в сборной при Ярцеве? Со Швейцарией, с Грецией на чемпионате Европы, был еще товарищеский матч с Литвой — вот всего три матча. Чем сидеть в сборной на скамейке, лучше уж оставаться в «Зените» и тренироваться здесь. Я вот сейчас физически чувствую себя прекрасно (беседа состоялась накануне первого кубкового матча с «Шинником». — Прим. ред.). А если бы съездил в сборную, то не знаю, что бы со мной было.
— Наверное, Ярцев — не самый хороший тренер. Но иногда думаешь: неужели один человек может сделать так, чтобы десять играли плохо?
— Не хочу все это комментировать — все-таки я у Ярцева играл. Но, мне кажется, сборная сейчас слабее, чем была раньше. Кода я начинал играть в национальной команде, там были Карпин, Шалимов, Мостовой, Никифоров, Онопко, Цымбаларь, Канчельскис… Была уверенность, что играют настоящие мужики, которые могут постоять за себя, с характером. Сейчас такого не чувствуется. Если мы обыгрываем со скрипом Лихтенштейн и радуемся этому, то… Не хочу ничего плохого сказать про Березуцкого (в сборной играют два брата Березуцких. — Прим. ред.), но ему надо еще много работать над собой, чтобы выходить на поле в форме сборной и не бояться соперников. Я вот смотрел матч с Италией, и было видно, что сборная вышла на него обреченной. Матч с Португалией — то же самое. Нужно время, чтобы в сборной заматерели те же Аршавин, Кержаков. У них ведь тоже еще мало опыта. Мне кажется, в следующем отборочном цикле уже можно будет делать ставку на молодежь. А сейчас сборной могли бы помочь Аленичев, Титов, тот же Овчинников…
— Но многое зависит от тренера?
— От тренера все зависит. Если он говорит, что на поле надо делать одно, то ты не имеешь права делать другое. Правда, в «Зените» мы иногда рискуем — как это случилось, например, в матче с «Тереком»: доверили бить пенальти Аршавину, потому что у него был шанс сделать хет-трик, но если бы Андрей не забил, мы со Спиваком и Горшковым получили бы по шапке. В сборной же все получалось как в басне про лебедя, рака и щуку: зенитовцы бежали, игроки «Локомотива» держали мяч, футболисты ЦСКА вообще играли в свой футбол… Тренер не должен допускать такого.
— Так вы с кем больше согласны: с Мутко, который говорит, что потенциал игроков нашей сборной не раскрыт, или с Колосковым, который считает, что они просто не могут играть лучше?
— Согласен с Мутко. С другой стороны, вы были когда-нибудь в футбольной школе «Смена»? Там обшарпанные стены, ни одного искусственного поля, два старь х зала, в которых я еще занимался. А эта школа считается одной из лучших в стране. Если бы вы проехались по другим нашим городам, то вообще схватились бы за голову. Так что начинать нужно с детского футбола.
— Что произошло между вами и Петржелой на сборе в Испании?
— Ничего. Историю раздули журналисты. Мы над ней только посмеялись.
— Но, мне кажется, вы с тех пор изменились. Да и Спивак тоже…
— Просто стараюсь меньше разговаривать с судьями — в прошлом году я с этим переборщил. Тем более что у нас теперь есть кому с ними разговаривать — Хаген появился.
— Раньше считалось, что самый вспыльчивый игрок в «Зените» — это Радимов. Сейчас, думаю, вам дадут фору и Хаген, и Крижанац…
— Очень здорово, что в команде появились люди с характером. Посмотрите, как одном из матчей я поспорил с арбитром, ко мне на помощь первым прибежал Крижанац. После игры подошел Аршавин и сказал: «Здорово, что он так поступил».
— За последние годы в «Зените» многое изменилось.
— Да. Помню, когда я только пришел в команду и получил травму, журналисты кричали: «Зачем купили Радимова?! Лучше бы на эти деньги построили два футбольных поля!» («Зенит» купил Радимова за 1,5 миллиона долларов. — Прим. ред.) И болельщики многие так считали. Я, кстати, с тех пор гостевую книгу болельщиков «Зенита» в интернете не читаю. Но уже тогда знал, что только работой могу доказать, что они ошибаются.