В интервью изданию Welt конькобежка поведала, как новые исследования помогут ей в борьбе с двухлетней дисквалификацией, а также рассказала о своих отношениях с конкурентками и Олимпийским союзом России.
— Стало известно, что у вас в крови есть шаровидные эритроциты, из-за которых получаются аномальные значения допинг-тестов. Каким был для вас день, когда учёные официально объявили об этом.
— Я рада, что Немецкое общество гематологии и онкологии выбрало этот путь и организовало пресс-конференцию, чтобы донести информацию до общественности. Если бы я сама выступила с результатами исследований, то всё было бы иначе. Это в любом случае был для меня самый лучший день после объявления о моей дисквалификации.
Я не думаю, что есть ещё много людей, которые за последний год так же часто были у врача и сдавали кровь, как и я. Аномалия была обнаружена впервые лишь в декабре 2009 года, сделано это было при помощи новейших методик.
— Правда, некоторые критики отрицали ценность новых фактов…
— Нужно различать, кто и что говорит. Некоторые люди думают, что знают всё лучше всех. Один из них фармаколог. Он не должен отрицать компетентность гематологов в их области — исследованиях крови. Мне кажется, что фармакологам стоит сконцентрироваться на своей работе. Я уже привыкла к так называемым экспертам, которые пытаются обрести признание за счёт моего имени.
— Некоторые расценивают каждый ваш шаг как попытку увильнуть от наказания.
— Тот, кто говорит так, должен побывать на моём месте. Каждый несправедливо осужденный, использует все свои возможности. Я хочу вернуть себе свою прежнюю репутацию, моё честное имя.
— Но так, как раньше, уже никогда будет, даже после вынесения оправдательного приговора.
— Это понятно, дисквалификация всё изменила. Она перевернула мою жизнь, жизнь моей семьи и также жизнь моих менеджеров.
— Почему же вы сначала затратили так много времени, указывая на процедурные ошибки, а не на наследственные заболевания.
— Вам легко говорить! Я не думаю, что есть ещё много людей, которые за последний год так же часто были у врача и сдавали кровь, как и я. Аномалия была обнаружена впервые лишь в декабре 2009 года, сделано это было при помощи новейших методик. У меня было право указать на процедурные ошибки Международного союза конькобежцев (МСК). Нет запечатанных проб, нет лабораторий, аккредитованных ВАДА, нет измерительных проколов, штрих-коды, которые соответствуют моей пробе, также отсутствовали. Это небезобидные нарушения. Нельзя брать допинг-тесты в таких условиях. Но я ничего не добилась после обвинений в адрес МСК.
— Для вас карьера была важней, чем здоровье?
— Я не понимаю, к чему вы клоните. До февраля 2009 года я ничего не знала ни о ретикулоцитах, ни о том, что у меня будет обнаружено повышенное значение в тестах. Лучше спросите Харма Кюйперса, медика МСК, что для него важнее: охота на предполагаемых нарушителей или здоровье спортсменов? Он знал о моих показателях с 2000 года и при этом ничего не сказал мне. Такое поведение безответственно и недостойно врача. Если бы он сказал мне раньше, что со мной что-то не так, то я бы могла сразу начать исследования.
Преступника отпустят из тюрьмы, если его вина не будет подтверждена. И только CAS не предоставляет второго шанса. Это злая шутка, которая демонстрирует, что спортивную судебную систему нужно реформировать.
— Вы ощущаете себя больной?
— К счастью, нет. Профессора объяснили мне сразу же после установления диагноза, что у меня лёгкая форма сфероцитоза. Она влияет на увеличение ретикулоцитов, но не затрагивает повседневную жизнь или выступления на льду. Около 350 тыс. немцев также обладают такими аномальными показателями.
— Вы очень много сделали, чтобы отменить дисквалификацию, но постоянно сталкиваетесь с противодействием. Не возникло мысли, что вся борьба бесполезна?
— Конечно, чувствуешь себя как Дон Кихот, сражающийся с ветряными мельницами. Даже сейчас, когда учёные смогли подтвердить, что у меня аномальные показатели, никто кроме CAS не может отменить приговор. Преступника отпустят из тюрьмы, если его вина не будет подтверждена. И только CAS не предоставляет второго шанса. Это злая шутка, которая демонстрирует, что спортивную судебную систему нужно реформировать.
— Но вы всё же продолжаете своё сражение…
— Я стараюсь ухватиться за каждую соломинку. Всё равно, дадут ли эти шаги результат или нет. Во многих направлениях работы мне было ясно, что шансы невелики. Но я обещала себе, что буду использовать каждую возможность.
— Ваш адвокат пытался добиться вашего включения в состав команды на Олимпиаду в Ванкувере. Но спортивные чиновники лишь с отрицанием покачали головой.
— Мне всё равно, раздражаю я кого-то или нет. Мне причинили зло, которое я не пожелала бы и самому главному врагу. Этим людям следует подумать о том, что бы они делали, если бы их жизнь разрушили.
— Анни Фризингер во время Олимпиады отказалась от работы с вашим врачом. Это удар ниже пояса?
— Врач покинул Союз конькобежцев Германии. Единственный из всей команды. Это говорит о многом.
Мартина Сабликова после завоевания золота Олимпиады на дистанции 3000 метров написала мне электронное письмо. Она сказала, что посвящает свою победу именно мне. Это трогает до глубины души.
— Вы не собираетесь судиться с Анни Фризингер-Постма?
— Почему? Нельзя подать в суд за отсутствие человеческого достоинства. Она дискредитировала себя в моих глазах.
— Вы чувствуете себя брошенной в беде Олимпийским комитетом Германии?
— Думаю, что ни в одной другой стране пятикратную олимпийскую чемпионку не бросили бы в одиночестве. Это оставило глубокие раны.
— Отношение людей к вам изменилось?
— К счастью, не так сильно, как многим это представляется. Абсолютно незнакомые люди походят ко мне и говорят, что всё должно закончиться хорошо. На моём сайте оставляют множество комментариев со словами поддержки. Согласно опросам, 70% немцев считают, что меня несправедливо осудили.
— А что же касается ваших конкурентов?
— Если у меня были хорошие отношения с человеком, то таковыми они и остались. С некоторыми людьми отношения даже улучшились. Мартина Сабликова после завоевания золота Олимпиады на дистанции 3000 метров написала мне электронное письмо. Она сказала, что посвящает свою победу именно мне. Это трогает до глубины души.
— Каковы ваши финансовые потери из-за дисквалификации?
— Я раскрыла все подробности своих анализов крови, а вот детали банковского счёта хочу оставить при себе.
— Насколько реально ваше возвращение на конкурентоспособный уровень?
— Я по-прежнему тренируюсь. Вся накопленная на МСК обида помогает мне усердно работать. Думаю, что ситуация не изменится к февралю следующего года. Может быть, я смогу выступить на Олимпиаде в Сочи. Насколько велика вероятность этого? Посмотрим, к Играм в Сочи мне будет 42 года. Я хочу сказать, что никому не позволю решать за меня, когда нужно будет уходить из спорта.