— Антон, в минувший уик-энд вы принимали участие в индивидуальной гонке континентального первенства, прошедшей в голландском Зеланде. Расскажите, как выступили, как трасса?
— Что касается трассы, то она была очень техничная, много опасных поворотов. Если идти на результат, её нужно было досконально изучить. По прилету в Голландию я сразу отправился смотреть трассу, отснял на камеру, в день старта сделал себе тренировку. В течение дня несколько раз пересмотрел видео, полностью разобрал трассу по карте. Отметил для себя самые опасные участки, их получилось девять. В итоге по ходу гонки я нигде не ошибся, никуда не улетел. В плане подготовки прошло все довольно успешно, Европа не была для меня основной целью. Можно расценивать этот чемпионат как подготовительный старт к чемпионату мира. Но всё равно до сих пор обидно, что опять занял четвёртое место.
Появляется злость на себя, значит нужно идти и работать дальше. Где-то, видимо, недоработал, где-то что-то недоделал. Сейчас уже такой уровень, когда проигрываю не минуту, не «полдня», а шесть секунд. Это уже те самые нюансы, на которые нужно обращать внимание. В нашем деле мелочей не бывает.
— Вы встали в два ночи, перелёт, утром тренировка. Всё это не сказалось на самочувствии?
— Нет, это не сыграло никакой роли. Единственный момент, который мы не предусмотрели, это то, что я спустился с высокогорья, а гонка была не днем, как планировалось, а вечером. И после суток у меня пошло наслоение, организм уже начал адаптироваться и перестраиваться. Но, как говорится, задним умом мы все сильны.
— От призового места вас отделили шесть секунд.
— Если бы была какая-то информация о результатах по ходу гонки, то можно было бы попробовать. Но добавить было реально уже нечего, все что было – все оставил на трассе. Что смог – сделал.
— Неудовлетворенность результатом давит? Руки не опускаются?
— Появляется злость на себя, значит нужно идти и работать дальше. Где-то, видимо не доработал, где-то что-то не доделал. Сейчас уже такой уровень, когда проигрываю не минуту, не «полдня», а шесть секунд. Это уже те самые нюансы, на которые нужно обращать внимание. В нашем деле мелочей не бывает.
— Ваш тренер Николай Морозов сказал, что вы не смогли подобрать оптимальную передачу, было много о поворотов, не успевали разогнаться.
— Он мне после финиша говорил, что я не подобрал передачу. Морозов сказал, что у меня были довольно большие передачи из выходов в повороты, я не успевал их раскручивать. Но я выбрал такой ход сам. Если можно было бы дать какую-нибудь информацию по ходу гонки, всё было бы проще.
— Вы всегда ездите без раций?
— Да.
— Это привилегия команд Про-тура?
— Нет, почему? Передо мной стартовали гонщики, они были все оборудованы рациями.
— На гонке «Камайоре» члены разных команд говорили о том, что рации запрещены.
— Это очень интересный вопрос, который стоит и для меня. Мне тоже говорили, что нельзя, но на стартовом коридоре я показал, что передо мной стартовал австриец, норвежец с рациями. Так что, видимо, действительно можно ехать с рациями. Значит, будем работать.
— Умалять достоинства раций не приходится. Они действительно помогают в гонке?
— О, да. Рации очень сильно помогают, если еще человек стоит, который выдаёт точную и нужную информацию, а не кричит как «оголтелый болельщик». Это упорядочило бы представление о ходе гонки. Информация на таких гонках просто необходима и нужно пробовать, нужно всегда использовать, если есть такая возможность. Мы попросту не знали, думали, что запрещено.
Я не люблю сидеть на одном месте, мне нужно всё время двигаться. Движение – жизнь! После чемпионата России мы были дома, отдыхали 10 дней. Уже на третий день я не знал, куда себя деть, хотелось побыстрее уехать. Однообразие на меня давит. Так что я готов к постоянным разъездам и давно привык к такой жизни.
— Куда отправляетесь дальше?
— Как говорят, на стажировку в Данию.
— Теперь все силы брошены на подготовку к чемпионату мира?
— Чемпионат мира — самый важный старт в сезоне после Олимпиады. Мы бросаем все силы на подготовку к миру, который стартует 16 сентября в Нидерландах. Теперь в моей коллекции есть поражения и на мире и на Европе, отыгрывать нужно все. Когда-то же должно получиться! Нужна только победа, другого результата для меня не существует.
— В одном из своих интервью Ханс Хольцер сказал, что видит вас основным кандидатом на переход в профессиональную «Катюшу». Уже были какие-то разговоры на эту тему?
— У нас разговор был ещё в начале года, когда они приезжали к нам на сбор на Кипр. Мне сразу же предложили перейти в «Катюшу». Для меня это была очень большая неожиданная новость, я даже немного растерялся, всё долго взвешивал и решил остаться в «Итере-Катюша». Поговорил с Морозовым, он сказал, что это моё решение, так что выбирать мне. Но я всё-таки решил, что пока останусь здесь.
— Чувствовали неуверенность?
— Да, я был не уверен, что всё это потяну. Решил пока остаться здесь, набраться сил.
— После предложения Хольцера прошло уже полгода, на данный момент вы готовы представлять Россию на профессиональном уровне?
— Да, сейчас я чувствую свою готовность, уже хочу. Но пока я ещё не виделся с Хольцером, никаких условий и подробностей ещё не знаю. Нужно подождать до конца сезона.
— Приятно, что вас выделяют?
— Выделить из нашей команды можно многих. Наверное, мне повезло чуть больше.
— То есть вам попросту попался «счастливый билет»?
— Конечно, дело не только в везении. Это собственная работа. Каждый может себя проявить, каждый должен работать над собой. У всех есть возможность проявить себя на гонках, мы всегда работаем командой и помогаем друг другу.
— Что говорят ребята? Вы обсуждаете в команде такие вещи?
— Кто-то говорит, что я молодец. Кто-то, может, и завидует, но не говорит об этом. Мы обсуждаем всё, общаемся на все темы.
— То есть у вас сплочённый коллектив? Или каждый сам за себя?
— Нет, если бы были каждый за себя, у нас не было бы команды. Всё равно мы так или иначе помогаем друг другу, поддерживаем. Разногласия, конечно, возникают, у всех своё мнение, своя позиция. Но нас объединяет одна задача, одна цель, иначе команды не было бы.
— Как вы сглаживаете конфликты в команде?
— Победами. Всё сглаживается победами.
— Вам нравится такой образ жизни, сопряжённый с постоянными переездами, перелётами, сборами?
— Да, мне это очень интересно. Я не люблю сидеть на одном месте, мне нужно всё время двигаться. Движение – жизнь! После чемпионата России мы были дома, отдыхали 10 дней. Уже на третий день я не знал, куда себя деть, хотелось побыстрее уехать. Однообразие на меня давит. Так что я готов к постоянным разъездам и давно привык к такой жизни.
— Своим кумиром вы считаете Фабиана Канчеллару. Почему?
— Он птица одного полёта, то есть может со всеми бороться в одиночку. Этой возможности лишён узкоспециализированный спортсмен: горный гонщик или спринтер, как Кэвендиш, которого вся команда может вывести за 200 метров, где он только ускорится. Канчеллара может сражаться со всеми, уезжать на большие дистанции, в отрыв. Его победы на Фландрии или Рубе всегда зрелищны.
— Вы хотели бы добиться таких же успехов?
— Да, безусловно.
— Какой спортивный план у гонщика Воробьёва?
— Самое главное — сделать хорошую карьеру и остаться в спорте.
— То есть с велоспортом навсегда?
— Конечно. Правда я так далеко не заглядываю, но если будет большой опыт, никуда не уйду, да и не отпустят. Хороший пример — Вячеслав Екимов. Куда можно отпустить великого спортсмена с такой блестящей карьерой? Вот и не отпустили.
— Что вы себе никогда не позволите сделать, ни при каких обстоятельствах?
— Обидеть маму.