Нина Братчикова пробилась в третий круг «Ролан Гаррос», во второй раз подряд победив со счёта 0:1 по сетам и вдобавок отыгравшись с 0:4 в решающей партии. На послематчевой пресс-конференции, в которой участвовал и специальный корреспондент «Чемпионат.com», она рассказала о победе в одиночном и парном разрядах, мыслях по поводу игры с Петрой Квитовой, своей карьере в целом и многом другом.
— Поздравляем вас с двойной победой! Как же вам удалось в третьем сете отыграться с 0:4?
— Мне кажется, что она в этот момент как-то задумалась о победе, а мне немного надо было, чтобы вернуться в матч. Мой тренер сказал, что я при этом счёте вообще перестала ошибаться и играла здорово.
На корте я старалась сегодня не думать ни о чём. Только когда счёт стал 0:3 в третьем сете, я подумала, что зря так плохо начала партию. Но потом всё стало налаживаться, и я вообще перестала о чём-либо думать, потому что это лишнее на корте.
— Как вообще ощущается, что игрок начинает рано думать о победе?
— Она ошиблась два раза, когда не надо было.
— Ваша игра с отсутствием ошибок не была следствием того, что вам уже было нечего терять?
— Не исключено. Почему бы и нет?
— Но на корте об этом не думаешь?
— На корте я старалась сегодня не думать ни о чём. Только когда счёт стал 0:3 в третьем сете, я подумала, что зря так плохо начала партию. Но потом всё стало налаживаться, и я вообще перестала о чём-либо думать, потому что это лишнее на корте.
— Вы во втором матче подряд на этом турнире проиграли первый сет. С чем это связано?
— Я считаю, что это связано с нестандартностью моих соперниц. Для правши всегда неудобно играть с левшой, а Фойерштайн к тому же сильно бьёт справа и очень хорошо подаёт. С такими игроками мне нужно время, чтобы войти в матч. В матчах с игроками с традиционной манерой игры я обычно нормально стартую.
— Реально ли справиться с Петрой Квитовой, с которой вы будете играть в третьем круге? Что для этого надо сделать?
— Не знаю (смеётся). Я серьёзно не знаю. В данный момент я даже не думала об этом. Единственное, она тоже левша, как и Фойерштайн… А у вас есть какие-нибудь предложения?
— Терпеть.
— Ну да, надо будет очень постараться, чтобы она меня не «унесла» с корта за 15 минут. Если я смогу постоять на корте подольше, где-то зацепиться, то у меня будут шансы. К тому же я первый раз буду играть с игроком из первой десятки. Или даже из пятёрки?
— Из пятёрки.
— Ну вот, вообще кошмар.
— Говорят, что у Квитовой порой проявляется нестабильность, когда её начинают поддавливать.
— Я же не игрок десятки. С остальными топами она нестабильна. У меня нет никаких ожиданий по поводу этого матча. Я собираюсь просто выйти на корт и наслаждаться игрой. Наверняка ведь поставят нас на какой-нибудь большой корт, огромный стадион. Что я ещё могу сделать со своим 109-м местом в рейтинг-листе?
— Как вам удалось после такого тяжёлой одиночки быстро переключиться на парный матч?
— Да что там… В душ сходила, поела и пошла играть дальше. Тем более я люблю играть пару. Она проще и физически, и эмоционально. Всегда можно поговорить с напарницей, не так одиноко на корте.
— Вы первый раз играете пару вместе с Эдиной Галловиц-Холл. Как вам удалось так быстро сыграться и показать такой результат, как выход в третий круг?
— Мы стараемся, и у нас просто хорошо всё получается. Нам нравится играть вместе. Может быть, мы ещё где-нибудь сыграем.
— Это стало понятно так сразу, по одному матчу?
— Ну как по одному, по двум. Почему нет? Она хорошо играет пару.
Я играла неплохо, но, к сожалению, не смогла быстро перейти во взрослый теннис. Я считаю, что это из-за того, что не было квалифицированного тренера и поставленного процесса. На всё это нужны большие деньги, которых не было бы, даже если бы мои родители работали на всех работах, на которых можно. Конечно, за теннис нужно платить ненормальные деньги.
— Вы встречаетесь только перед парным матчем, здороваетесь, играете матч и прощаетесь или как-то иначе?
— В принципе так, да. Нет, я её знала до этого, знала, что она Эдина Галловиц, и иногда мы здоровались.
— А что вам важно сделать, почувствовать на утренней разминке, проходящей перед матчем? На неё ведь даётся полчаса, да?
— Да, как правило, полчаса.
— Что вам важно успеть за это время?
— Важно успеть всё. С задней линии поиграть, с лёта поиграть, смэш побить, поподавать. Размяться важно, начать работать. Для меня разминка с матчем непосредственно не связана. Я помню, что в детстве нервничала на разминке – тут не попала, здесь, не чувствуешь удар слева или справа… А сейчас уже просто нужно, чтобы организм начал работать, а то с утра тяжело.
— Вы впервые выступаете в основной сетке «Ролан Гаррос» и сразу дошли практически до конца первой недели. Каковы ваши ощущения в связи с этим?
— Безусловно, дожить до второй недели на турнире «Большого шлема» – мечта любого игрока. Это здорово, я очень рада. Я до сих пор мечтаю дожить до конца второй недели (смеётся), хотя не знаю, насколько это реально. Но ведь мечтать не вредно.
— В Австралии вы тоже добрались до третьего круга. Какие-то выводы, опыт из того выступления извлекли?
— Да, и тогда я тоже играла с левшой в третьем круге. Не знаю, я тогда на последний матч уже совсем без сил вышла – там же ещё нужно было пройти квалификацию, а здесь я сразу попала в основу.
— Значит, есть шансы улучшить результат.
— (Смеётся.) Ну, если бы она ещё не четвёртой в мире была, то шансы вообще были бы замечательные. Я сейчас не против сыграть с Бенешовой вместо Квитовой, давайте поменяемся (смеётся). Жалко, что она проиграла в первом круге.
— Нина, вы уже фактически игрок топ-100. Чтобы добраться до такого уровня, нужно взвалить на себя серьёзную материальную нагрузку. Кто вам помогал?
— Когда я выступала в турнирах до 16 лет, у меня были спонсоры — друзья моего первого тренера, которые материально помогали мне. Но потом в стране случился кризис, и они больше не смогли помогать. С того момента меня как могут поддерживают родители; а вот буквально с Австралии мне уже не нужно помогать (смеётся). А до того надо было помогать, и помогать, и помогать… Это очень дорого, конечно (вздыхает).
— Они шли на какие-то жертвы, устраивались одновременно на две работы или всё как-то проще было?
— Ну нет, обошлось без драмы. Моим родителям повезло, им ничего такого делать не приходилось. Когда они не могли помогать объективно, то у меня не было тренера, я одна ездила по турнирам, но я никогда не заканчивала играть в теннис из-за того, что не хватало денег. Так что мне повезло. Я знаю, что многие наши девочки заканчивают, потому что никто не помогает – ни всероссийская федерация тенниса, ни областные федерации.
— А вы ведь из Московской области, да? Из Жуковского.
— Да. Большое спасибо директору нашей спортивной школы Нуднову, который разрешал мне тренироваться больше, чем обычно можно было это делать. Ведь обычно у нас как происходит в спортшколах – 20 человек на корте, и тренируйся три раза в неделю. А у меня всегда было время с 8 утра до 9:30 каждый день. Поэтому огромное спасибо. Это была единственная помощь, которую мне оказала наша страна.
Конечно, если ты молодой и сильный, то тебе легче. Лучше, когда это всё вовремя случается. Но, опять же, лучше поздно, чем никогда. Главное, чтобы здоровье было. Сейчас я только за это беспокоюсь. Главное, чтобы здоровья ещё хватило на несколько лет. В принципе, я очень довольна своей карьерой.
— А кто ваш первый тренер?
— Скиран Олег Васильевич.
— Он тоже из Жуковского?
— Да. Ну я ведь жила там всю жизнь.
— А в Москве вы разве не тренировались?
— Нет-нет, никогда. Опять же, очень дорого. Когда меня перестали спонсировать, я уехала тренироваться в Италию – мне тогда только-только исполнилось 17 лет. Мне предложили тренироваться там бесплатно (с акцентом на слове «бесплатно». — Прим. «Чемпионат.com»), агент из IMG помог. Он нашёл академию, где мне нужно было платить только за проживание.
— За это родители платили, да?
— Да, конечно, ну а кто ещё? Как я ещё могла получить деньги в 17 лет, стоя в пятой сотне, если не ошибаюсь?
— Но ведь на юниорских турнирах у вас был приличный уровень.
— Да, я играла неплохо, но, к сожалению, не смогла быстро перейти во взрослый теннис. Я считаю, что это из-за того, что не было квалифицированного тренера и поставленного процесса. На всё это нужны большие деньги, которых не было бы, даже если бы мои родители работали на всех работах, на которых можно (улыбается). Конечно, за теннис нужно платить ненормальные деньги.
— А ваши родители понимают что-нибудь в теннисе?
— Что вы имеете в виду?
— Они спортивные люди или просто решили: девочка хочет играть, девочке надо помочь?
— Мой отец по образованию инженер, но он играет в теннис на любительском уровне. Мою игру он в последний раз видел, по-моему, очень давно – но сейчас он наконец-то приедет на Уимблдон. А мама у меня врач-стоматолог. Она временами ездила со мной на турниры, когда я была маленькой. Я считаю, что они в курсе, что такое теннис и от чего зависят успехи. Но я думаю, что многие родители понимают это; более того, многие родители становятся хорошими тренерами для своих детей, хотя не имеют специального образования, не являются бывшими игроками…
— Что от вас требовалось, когда вас бесплатно приглашали тренироваться в Италию, в Португалию? Наверняка не за красивые глаза ведь брали.
— В Италии абсолютно безвозмездно всё было (улыбается). Я даже не играла за их клуб, ничего такого. Тогда я была перспективной юниоркой; ну, так, с натягом. Может быть, из-за этого меня взяли, возможно, им нужно было имя – я не знаю. Я ничего не подписывала, что обязуюсь что-то сделать в будущем – просто приехала и тренировалась безо всяких контрактов. «Спасибо большое» всегда говорила. В Португалии же у меня был пусть не подписанный, но устный договор, за какие деньги я тренируюсь – там не бесплатно. Я платила определённую сумму в месяц плюс проценты с турниров.
— Опять-таки, наверное, родители помогали.
— Местами – да, порядочно помогали.
— Но всё равно выходило дешевле, чем в Москве?
— Да, в Москве просто невозможно тренироваться. Таких денег у моих родителей точно нет. Может быть, у кого-то они есть, но я себе просто представить такого не могу. Даже сейчас бы я не поехала тренироваться в Москву. Очень мало кто тренируется там сейчас. Света Кузнецова, и всё вроде бы.
— Можно сказать, что сейчас вы вышли на уровень, на который должны были бы выйти лет 10 назад, если бы всё было нормально с тренером, подготовкой?
— Да, я сейчас каждый раз говорю своему тренеру (меняя интонацию): «Где ж ты был 10 лет назад (смеётся), почему же я тогда тебя не встретила?». Я уверена, что никаких новых качеств у меня за эти годы не появилось. Но лучше поздно, чем никогда, так что я очень рада, что хоть когда-то это случилось. Не все ведь прямо идут вперёд, некоторые вот так вот, зигзагом.
— Есть много примеров, когда девчонки в 27 лет вдруг выстреливают. В четвертьфинале Уимблдона была несколько лет назад француженка Бремон. Ей было 26, в 19 она только сыграла первый десятитысячник.
— Я помню Натали Тозья, которая выиграла Кубок Кремля, и было ей в районе 30 или даже за 30.
— Если физически себя чувствуешь хорошо, то ещё можно хорошо играть.
— Да, но с возрастом появляются новые травмы и восстанавливаешься уже не так быстро. Конечно, если ты молодой и сильный, то тебе легче. Лучше, когда это всё вовремя случается. Но, опять же, лучше поздно, чем никогда. Главное, чтобы здоровье было. Сейчас я только за это беспокоюсь. Главное, чтобы здоровья ещё хватило на несколько лет. В принципе, я очень довольна своей карьерой.
— А вы на остальных смотрите на больших турнирах, как другие готовятся, как себя подводят? Чему-то можно у них поучиться? Или вы всё знаете уже?
— Нет, это не так. Конечно, я смотрю, что другие делают. Но, понимаете, должна быть программа. Для того чтобы сказать, как и что они делают, нужно проводить с ними месяц до турнира и весь турнир 24 часа в сутки. Ну а так, я смотрю, конечно, как тренируются другие. Но мой тренер по ОФП делает такие же упражнения (улыбается). Я уж не знаю, где он их берёт. Но я смотрю, что мы всё делаем так же, как и остальные.
— То есть особых секретов нет?
— Да. Мячик для всех жёлтый и круглый. В субботу посмотрим, как будет на самом деле.
— Интересно?
— Да, для меня это очень интересно. Я выйду на корт и сделаю всё, что смогу.
— А мы поболеем.
— Я уже сегодня, по-моему, сделала что-то невозможное. Зачем она так хорошо начала третий сет, а я так плохо?
— Французы всегда резво начинают. А мы в долгих раздумьях, мы — народ северный.
— Да, наверное.