Отрывок из книги Выживать, чтобы гонять Гюнтера Штайнера — о том, как создавалась команда Формулы-1 Хаас

В ближайшее время издательство АСТ выпустит переведённую на русский язык книгу бывшего руководителя команды Формулы-1 «Хаас» Гюнтера Штайнера. В последние годы он стал одной из звёзд чемпионата благодаря сериалу Drive to Survive и собственной прямолинейности. Вашему вниманию — отрывок из книги «Выживать, чтобы гонять», где Гюнтер, как всегда, в красках рассказывает, как вообще появилась на свет американская команда Ф-1.

***

… На кой чёрт кто-то просит интервью о Формуле-1 за пять дней до Рождества? Этим людям заняться больше нечем? У них нет своей сраной жизни? «Лучше не задавать вопросов о только что завершившемся сезоне». К счастью, он хотел поговорить о том, как создавалась команда «Хаас». На самом деле, это довольно интересная история, поэтому я могу вам сейчас её рассказать.

Вы помните тот период в Формуле-1, когда крупные производители, такие как «БМВ», «Хонда» и «Тойота», начали уходить из спорта? Это вызвало опасения, что команд может не хватить, поэтому началась дискуссия о клиентских и третьих автомобилях. Всё это ни к чему не привело, и тогда они начали открывать лицензии.

Одна из поступивших заявок была от команды под названием USF1, которая базировалась недалеко от того места, где сейчас находится «Хаас», в Северной Каролине. Заявку подали в июне 2009 года, и они должны были начать выступать в следующем году. Команду создали инженер Кен Андерсон и журналист и менеджер Питер Уиндзор. В какой-то момент после того, как их заявка была принята, Питер связался со мной по поводу работы: он хотел, чтобы моя композитная компания сделала кое-что для них. Вот так мы и познакомились.

Вскоре после этого мне позвонил Берни Экклстоун. Он был обеспокоен тем, что USF1 не будет готова к сезону 2010 года, и хотел знать, что я думаю. Сначала я мало что мог ему сказать, но через несколько месяцев стало ясно, что в январе команда не будет готова к тестам.

— Без шансов, Берни, — сказал я. — Они, мать вашу, вообще не вдупляют.

Берни публично высказал свои опасения в декабре 2009 года, а в феврале 2010-го Чарли Уайтинг посетил штаб-квартиру USF1 для проверки. Через несколько дней он подтвердил, что, по его мнению, они не смогут соревноваться, и на этом всё закончилось.

Как бы то ни было, один из главных инвесторов команды, основатель YouTube Чад Хёрли, позвонил мне после того, как всё развалилось, и спросил, есть ли какой-нибудь способ вывести американскую команду на решетку в 2011 году. Сначала я хотел просто бросить трубку, поскольку USF1 потерпела такое фиаско. А потом у меня появилась идея. Хоть обреченная команда «ХРТ» даже близко не была готова к сезону, у них имелась машина на довольно продвинутой стадии. Поэтому я позвонил Чаду и предложил ему связаться с компанией, которая строила автомобиль, и попробовать купить ее.

— Но я их не знаю, — сказал Чад.
— Понимаю, — ответил я. — Но я знаю.

Видите? Я совершенно незаменим. Как мир обходился без меня до моего рождения, я понятия не имею.

— Дай мне переговорить с владельцем, — сказал я. — Он мой хороший друг.

В итоге Чад отправил меня в Европу, чтобы посетить компанию лично и посмотреть, реалистична ли моя идея. Встречи прошли хорошо, но, прежде чем отчитаться перед ним, я хотел узнать мнение кого-то, кто был в спорте. Лучшим человеком для этого был мой старый друг и земляк-итальянец Стефано Доменикали, который тогда руководил «Феррари» в Формуле-1. Он пригласил меня на обед в Маранелло и поделился своим мнением.

— Ты не вывезешь это, Гюнтер, — сказал он. — Весь проект — полный бардак. У тебя хорошая репутация в спорте, так что не порти её. Отпусти и забудь.

После этого у меня было несколько встреч с Берни по поводу возрождения проекта, но уже на следующей неделе я позвонил Чаду и сказал ему закругляться.

— Там чёртов бардак, — сказал я. — Тебе решать, Чад, но на твоем месте я ушёл бы.

Так и произошло.

Прошло несколько недель, и, хотя первоначальный проект захлебнулся, идея американской команды в Ф-1 всё ещё была хорошей. Не только для тех, кто сумел бы сделать её успешной, но и для спорта в целом. Пришло время снова позвонить Стефано.

— Что «Феррари» думает о создании клиентской машины для новой команды? — спросил я. — И если бы они захотели, продали бы они её мне? При условии, что я найду инвестора.
— Нет проблем, Гюнтер, — сказал Стефано. — Ты приведёшь мне нужных людей, и я продам тебе машину.

Затем мне пришлось составить бизнес-план. Без юристов, без хитроумных трюков. Были лишь простая презентация в PowerPoint и высокий уродливый итальянец с чертовски огромным ртом. «Хорошо, — в один прекрасный день сказал я жене. — Теперь мне нужен только миллиардер».

Пару недель спустя я столкнулся с Джо Кастером, которого знал ещё со времен участия в NASCAR. Он руководил командой Stewart-Haas Racing, и мы проболтали больше часа, поскольку не виделись несколько лет. Вернувшись вечером домой, я понял, что упустил возможность. Владелец его команды, Джин Хаас, был именно тем человеком, с которым я хотел встретиться, поэтому сразу же позвонил Джо, чтобы узнать его мысли на этот счет.

— Как ты думаешь, мистер Хаас может заинтересоваться? — спросил я, рассказав ему о своей идее.
— Давай встретимся за кофе, — ответил Джо. — Ты можешь сделать презентацию для меня, и, если я решу, что Джин может заинтересоваться, передам её ему.

Пару дней спустя мы с Джо встретились в Starbucks в Мурсвилле, где базируется множество команд NASCAR. Я показал свою презентацию.

— Довольно интересно, — сказал Джо. — Окей, давай покажу это Джину. Я свяжусь с тобой, когда он её посмотрит.

Знаете, для меня это не был проект на полную ставку. Так, просто хобби. Впрочем, презентация выглядела убедительной благодаря тому, что за мной стояла «Феррари». Неплохая отправная точка. Ровно через месяц Джо Кастер позвонил мне и сказал, что Джин Хаас приехал в город на гонку NASCAR в Шарлотт.

— Джин хочет с тобой познакомиться, — сказал Джо. — Давайте все вместе поужинаем.

Именно тогда проект начал оживать, поскольку интерес Джина превратил его из идеи в то, что действительно могло произойти. Что если он на самом деле скажет да, помню, думал я про себя. Господи Иисусе!

Я так и не понял, как прошёл ужин. Джин не произнёс ни слова, что, как я знаю теперь, для него норма, а я выдал около миллиона слов, что всегда было нормой для меня. Это единственное, в чëм я когда-либо был хорош, и за всю чёртову ночь я, кажется, ни разу не сделал паузу, чтобы глотнуть воздуха. Однако Джин не заснул, не встал и не ушёл. Хороший знак.

Прошло несколько недель, а мне так никто и не позвонил. «Должно быть, я всё испортил, — подумал я. — Ну ладно, вернемся к чертёжной доске». Затем ещё примерно две недели спустя Джин совершенно неожиданно набрал меня и попросил дополнительную информацию. При этом он так и не сказал, заинтересован или нет, и не дал никаких комментариев по поводу презентации. Лишь задал пару вопросов, которые мы обсудили за пять минут.

В течение следующих нескольких месяцев Джин стал звонить всё чаще и чаще, а позже мы стали встречаться в его офисе, когда он был в городе. Это продолжалось больше года, и, хотя он редко чем-то делился (Джин Хаас мог бы стать отличным игроком в покер!), тот факт, что он задавал так много вопросов, как будто бы говорил о его заинтересованности в проекте. Ещё через шесть месяцев настал момент, когда мы с Джином должны были либо посрать, либо слезть с горшка. Предложение Стефано не могло лежать на столе вечно, нужно было действовать.

— Хорошо, Гюнтер, давай сделаем это, — наконец сказал Джин очень тихо. — Кстати, как ты собираешься получить лицензию?

Отличный вопрос!

— Не беспокойся об этом, — ответил я. — Я достану тебе твою сраную лицензию, Джин.

Знал ли я наверняка, что смогу её получить? Конечно, нет. Я бы делал всё наобум, как типичный итальянец.

Я мог быть в хороших отношениях с такими людьми, как Берни и Чарли Уайтинг, но в вопросе получения лицензии это не имело никакого значения.

— Найди себе юриста, — говорили они. — Он понадобится вам, когда дело дойдёт до заявки на лицензию.

— На кой чёрт мне юрист? — спрашивал я. — У меня есть Гюнтер.

Оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, должен был последовать их совету, но тогда думал: «Нет, к чёрту юристов!» На тот момент я не хотел просить у Джина денег и был уверен, что справлюсь без них. Думаете, я помешан на контроле? Конечно, так и есть! Я определённо в этом лучший.

А если серьёзно, то мне реально помогло наличие большого количества контактов в Формуле-1. К тому же, в отличие от дня сегодняшнего, я нравился некоторым людям, и у меня была довольно хорошая репутация. Первым, кому я позвонил, был мой бывший босс Ники Лауда. Если кто-то и мог убедить Берни и ФИА выдать нам лицензию, так это он. Ники тоже нравилась идея создания американской команды Ф-1, и это вроде как должно было помочь.

Через несколько дней после разговора с Ники я уехал по делам в Европу, и однажды ночью, когда я крепко спал в своём гостиничном номере, у меня зазвонил телефон.

«Кто это, чёрт возьми?» — проворчал я, глядя на экран. Номер был незнакомым, однако я все равно ответил.

— Да, кто это?
— Гюнтер, это Ники. Я в Индии с Берни. Он сейчас здесь со мной, а ты говоришь по громкой связи. У него есть несколько вопросов о твоём заявлении на получение лицензии.
— Правда? — спросил я, пытаясь встать с кровати и чуть не упав при этом на задницу. — Хорошо, да, Берни. Спрашивайте.

В два часа ночи мне пришлось объяснять Берни Экклстоуну наш бизнес-план. Думаю, разговор продолжался часа полтора. Однако благодаря ему Берни проникся идеей, а для начала это было отлично. После этого у меня был подобный разговор с Чарли Уайтингом, который являлся моим хорошим другом, а затем с Жаном Тодтом, занимавшим в то время пост президента ФИА. Я не очень хорошо знал Жана, но при содействии таких людей, как Стефано, которые замолвили за меня словечко, он тоже положительно оценил идею.

Что насчет нашего бизнес-плана? Итак, первоначально он состоял в том, чтобы использовать детали «Феррари» с прошлого года.

— Но как мы можем быть конкурентоспособными? — спросил Джин. — Прошлогодние коробки передач, прошлогодние двигатели, прошлогодняя подвеска. Мне это не нравится. Они должны быть теми же, что у «Феррари» сейчас.

В конце концов мы пошли к Стефано и Маттиа Бинотто, который тогда был главой отдела двигателей в «Феррари», и прямо спросили у них, можем ли мы получить те же детали, которые они используют.

— Ну, в правилах никаких запретов на это нет, — сказал Стефано. — Конечно, почему бы и нет?

На самом деле, для «Феррари» это был даже более выгодный вариант, поскольку им не пришлось бы производить слишком много деталей. Это имело смысл.

Таким образом родился наш бизнес-план. Вообще, я думаю, что именно Стефано конкретизировал концепцию, которая в итоге стала известна как команда-сателлит. Сегодня это не сработало бы, но тогда количество деталей, которое клиентская команда могла купить у команды-производителя, не было регламентировано ФИА по той простой причине, что об этом никто никогда не задумывался. В то время подобные вещи обсуждались, и для того, чтобы не стать ещё одним «Кэтерхэмом» или «ХРТ», мы должны были мыслить иначе. Либо у команды заканчиваются деньги, как у этих двух, либо у их инвестора заканчивается энтузиазм. Джин и я хотели быть конкурентоспособными. С его деньгами, которые находились в нашем распоряжении и по количеству были сопоставимы с бюджетом вышеназванных команд, концепция команды-сателлита была единственным решением.

В итоге в выигрыше оказывались все: Формула-1 получала новую команду с менее рискованным будущим, чем у тех, что обосрались в последние годы, мы получали конкурентоспособную машину и поддержку производителя (причём довольно хорошего), а «Феррари» получала нового клиента, который, в отличие от некоторых, мог вовремя оплачивать чёртовы счета. Что в этом плане могло не нравиться? Впоследствии многие в спорте жаловались, но кого это волнует? Вы не можете устраивать всех и всегда. Всё, что мы сделали с помощью Стефано и «Феррари» — это воплотили в жизнь хорошую идею, которая никому раньше не приходила в голову.

Несмотря на первоначальный позитивный настрой, до получения лицензии было далеко. Охренеть как далеко. Как я уже сказал, в последнее время многие команды ушли из спорта, поэтому нам пришлось доказывать ФИА, что мы с Джином настроены серьёзно и что не уйдём со сцены через несколько месяцев. Фиаско USF1 заставило их нервничать, и мы могли понять почему.

В первую очередь мне необходимо было подать в ФИА то, что называлось запросом на выражение заинтересованности. Я не знаю, нужно ли делать подобное сейчас, но в целом этот документ был просто кратким описанием того, кто стоит за вашей заявкой, и он позволял вам перейти к следующему шагу — подаче самой заявки. Сумма оплаты за её подачу составляла € 150 000. Взнос был невозвратным. Дерьмово в случае неудачи. Очевидно, такая система работала как защита от чёртовых мошенников. Однако если ваша заявка была успешной, вы получали право представить свои идеи на рассмотрение жюри ФИА.

Должен признать, моя задница сильно потела, пока мы ждали подтверждения. Однако в конце концов всё было хорошо, и поэтому меня, Джина и Джо Кастера пригласили в Женеву, чтобы провести полную презентацию в ФИА. Здесь, вероятно, следовало бы проконсультироваться с юристом, но к тому моменту было уже слишком поздно.

Презентация длилась более двух часов и представляла собой просто набор тезисов, которые я проговаривал один за другим. Плана выступления у меня не было. Я знал предмет вдоль и поперёк и потому импровизировал. Многие считали меня сумасшедшим, но запоминание заранее подготовленного текста потребовало бы от меня слишком много концентрации. Я чемпион мира по разговорам, помните, всё просто и ясно. Так что дайте мне говорить!

После завершения презентации Джин спросил меня, как, по моему мнению, мы справились.

— Ты всё ещё думаешь, что мы получим лицензию? — спросил он.
— Честно говоря, не знаю, Джин, — ответил я. — Это решать комиссии. Однако мы сделали всё, что могли.

Как раз тогда я получил текстовое сообщение от члена жюри ФИА. Я предпочел бы не говорить, кто его отправил, но сообщение было следующим: «Твою мать, Гюнтер. Никто не может извергать словесный понос так, как ты! Если вы не получите лицензию после этой презентации, никто не получит!»

— На самом деле, Джин, — сказал я. — я совершенно уверен в успехе.

Мы хотим спросить вас о некоторых продуктах «Чемпионата»: вы можете сделать сайт лучше