В карьере Александра Овечкина было много тренеров, но один стоит особняком – Барри Тротц. Именно он привёл Ови и «Вашингтон» к их первому в истории Кубку Стэнли и до сих пор остаётся одним из его главных фанатов. Сейчас Тротц взял паузу и не работает, но в честь достижения Овечкиным вершины в 800 шайб за карьеру дал интервью подкасту НХЛ и поделился историями о знаменитом русском снайпере.
Конечно, Тротц тоже не сомневается, что Ови достанет Гретцки.
«Нет никаких сомнений, что Овечкин побьёт рекорд Гретцки»
— Ови забил 800 голов в НХЛ, что думаете на этот счёт?
— Это меня не удивляет. Когда здоровяк берёт курс на гол, он просто это делает. И он от этого кайфует. В Ови круто то, что он знает, что творит историю, но делает это по-разному. Он забивает, он стал очень хорошим лидером, вырос из молодого парня в совершенного профессионала. Сейчас он уже легендарный, и он точно доберётся до этой отметки.
Он играет в такой силовой манере, что, по идее, у него должно было быть больше травм. Он пропустил пару сезонов из-за локаутов, плюс один сезон был укороченным. Это почти 200 игр, если бы не это, он бы уже выбил рекорд. Это потрясающе. Я ещё давным-давно сказал, что он побьёт рекорд. А теперь, когда он у него уже перед глазами, он точно его побьёт, в этом нет никаких сомнений.
— То, что он творит сейчас, впечатляет даже больше того, что он творил в начале карьеры. Он стал старше, были травмы, Беки нет рядом, а он продолжает забивать.
— Точно. Когда Ови только приехал в лигу, его фишкой были проходы через всю площадку, эффектные голы. У него всегда был бросок, его место в большинстве. Но он вырос и сейчас забивает рабочие голы. В конце смены, уже устав, он идёт на пятачок. И играет там эффективно, потому что он огромный и мощный зверюга, но в то же время необыкновенно спокойный и смелый. Он идёт туда, где бьют, но не переживает, что его могут толкнуть в спину или снести.
И у него восхитительные руки. Я имел возможность смотреть на это вблизи – его броски редко блокируются. У него очень сильные руки и клюшка как черпак. Если бы я попробовал ей бросить, ни за что бы не попал, шайба улетела бы в угол. А он умеет держать руки под определённым углом и пробивать мимо блока. Шайба так причудливо и быстро вылетает с крюка, что вратарям сложно за ней уследить.
«Овечкин и Кросби спасли хоккей»
— Вы как тренер оценили то, как он забил этот хет-трик, не бросками в касание?
— Да, потому что он забивает по-разному. Это показывает то, как он вырос. Его бросок из точки вбрасывания не забыть. Он не просто так может провести в большинстве все две минуты, я даже посмеивался на этот счёт. Вот он стоит и стоит на своём месте, глядишь на него – как будто ему вообще нет дела. А он очень хорошо читает игру и как только понимает, что шайба идёт к нему, выпрямляется, как пружина, и обрушивает свой бросок. А ведь не каждый пас на него бывает идеальным, но он всё равно доводит шайбу до ворот. Иногда, когда его по-настоящему хорошо опекают, выдёргиваются, чтобы блокировать бросок, он быстренько бросит пару раз в соперника, так сказать, проводит артподготовку, а затем начинает палить.
Когда мы все канем в Лету, он останется легендарным. Я говорил с ним давным-давно, ещё до того, как мы выиграли Кубок. Объяснял, что его определяют не Кубки, а то, сколько людей захотели стать как Овечкин, как ты изменил игру и даже спас игру. На самом ведь деле они с Сидом спасли хоккей! Долгие годы они были хорошим и плохим парнями, а сейчас уже оба хорошие, и все болеют за то, чтобы Ови побил рекорд.
Александр Овечкин и Барри Тротц
Фото: G Fiume/Getty Images
— Бросить пару раз в человека, чтобы в следующий раз он замешкался – это люто.
— Ови – жёсткий парень. С ним можно быть пожёстче, можно быть честным, но он хочет побеждать. И он до сих пор любит забивать. Его по-всякому клеймили в начале карьеры, совершенно несправедливо. Но он пожертвует своим голом, чтобы команда забила гол. Например, он может прикатить на дальнюю штангу, чтобы Оши забросил из слота. Он счастлив, когда забивает команда.
— Он очень стабилен, и ещё лучше стать сложно. В чём он больше всего прибавил за карьеру?
— Он великолепный распасовщик. В начале карьеры он часто брал игру на себя, но он на самом деле недооценённый распасовщик. Прямо как Фил Кессел, которого все считают исключительно снайпером. Ови такой же, но эти его заслуги мало признают. И с возрастом он существенно уменьшил свой износ, отдавая шайбу партнёрам. В этом он вырос. И временами он идёт на пятачок, забивает трудовые голы, чего в начале карьеры делал не так часто.
Он вырос. Мы разговаривали с ним о том, что с возрастом надо иначе тренироваться, иначе смотреть на жизнь. Не получится делать то же, что и в 22. Думаю, в первые годы он был немного сорвиголовой, а сейчас женился, завёл детей, он очень хороший отец. Думаю, это помогло ему стать разносторонним – он не только хороший игрок, но и хороший капитан, хороший человек. Он осознаёт своё наследие, но в то же время понимает, что карьера движется к концу. И он наслаждается игрой немного иначе, чем в молодости.
— Можно его остановить в отдельно взятом матче?
— В отдельно взятом – можно. У него есть черта, которую редко встретишь у снайперов – умение буквально задавить соперника, выгрызть себе пространство. Ему хватает совсем небольшого шанса – доля секунды, и он откроется. Ты можешь отлично справляться с ним на протяжении 59 минут 59 секунд, но ему нужна всего доля секунды. И он найдёт, как забить – подставить клюшку, выиграть единоборство. Посмотрите на один из голов – шайба у него в ногах, вокруг четыре соперника, а он не терял хладнокровия. Можно пытаться держать его вдвоём, а он спокойно заводит шайбу в ворота. Для него это раз плюнуть.
Александр Овечкин
Фото: Albert Dickson/Getty Images
«Овечкин оказался полной противоположностью тому, чего ждёшь от русского»
— За время работы с ним что-то изменилось в отношении к нему?
— Да, за четыре года и он, и я сильно выросли. Он был талантом мирового уровня, который расстраивался, что ещё не выиграл с «Вашингтоном». Мы никак не могли пройти «Питтсбург», дважды им при мне проигрывали. Он расстраивался, но научился принимать все сложности.
Он всегда выполнял свою работу, всегда забивал в плей-офф, это проблемой не было. Вопрос был в том, чтобы все выкладывались ещё сильнее. В плей-офф он начал блокировать броски, чего, наверное, никогда раньше не делал. Он вышел на новый уровень, а когда такой игрок решает, что сделает всё, в лепёшку расшибётся ради победы, все это замечают и начинают играть так же. Я не говорю, что он раньше не делал всё, просто стал играть немного по-другому. И потянул за собой всех остальных, и мы выиграли Кубок Стэнли.
Величие Алекса в том, что он показывает увлекательную игру, из-за него молодёжь идёт в хоккей. Он с самого начала был нестандартным, не типичным суровым русским, а полной противоположностью. Когда пала Стена, мы увидели русских с их суровым несгибаемым характером, а Ови был ярким и эффектным, который привлекал всеобщее внимание своей игрой. Он оказал огромное влияние на игру – играл в силовой хоккей, вызывал ажиотаж, забивал голы. Делал всё то, что другие русские не показывали.
Я с ним общался на эту тему. Забавно, что он, оказывается, в 16 лет был на знаменитых сборах в ЦСКА у Тихонова, поварился с 30-летними мужиками, легендарными игроками, немного пожил той жизнью «за «железным занавесом». А когда пала Стена и всё изменилось, он оказался полной противоположностью тому, чего ты ждёшь от русских.
И он оказал огромное влияние на игру и продолжает это делать. Я очень рад и за него, и за его семью, он всегда заботится о родных. Он гордится, что он из России. Даже с учётом того, что сейчас происходит в мире, иногда его ставят в трудное положение, потому что там всё совершенно по-другому, не как у нас, это надо понимать. Но он оказал огромное влияние на игру и на меня как тренера.
Поразительно, что, даже когда думаешь, что он уже всё или у него спад, он берёт и делает невероятные вещи. Он очень мотивирован и видит цель – стать величайшим снайпером всех времён. И ничто его не остановит. Как он говорит, Русская машина не ломается. Это правда, он действительно не ломается. Это и потрясает, что он не сломался, учитывая, как жёстко он играет. Сколько его пытались хитовать, помните силовой Кадри в плей-офф? Тот попал ему в колено, Ови от пояса до пят был сине-чёрный, я и не думал, что он продолжит играть. Но он продолжил играть и не сломался. Если бы я попал под такой силовой, у меня бы нога напополам переломилась.
— Некоторые игроки в важных моментах зажимаются, кажется, что Ови – не такой. Он, наоборот, принимает вызов.
— Пожалуй. До выигрыша Кубка Стэнли на «Вашингтоне» было большое давление. Пожалуй, они были немного зажаты. Я этого не понимал, пока сам туда не попал, в первый наш матч в плей-офф от напряжения на арене в воздухе можно было топор вешать. Они хотели победить, но их сопровождал негативный фон, что они умудряются проиграть.
Тяжело было с этим справиться, но Овечкин понял, что самое главное – не трофей, не чемпионское кольцо, а сам путь к ним. С него спало всё напряжение, когда он понял, что его будут мерить не по отсутствию кубка. И даже если вдруг что-то случится и он не побьёт рекорд, его всё равно будут считать одним из величайших снайперов в истории. Он оставит после себя неоспоримое наследие. У него правильный настрой, ему нравится эта погоня. Он понимает, что делает такое, что мы больше никогда не увидим. Рекорды устанавливаются, чтобы их бить, но этот рекорд невероятен тем, что для него надо быть очень долговечным.
— И вы его тренировали. Приходят в голову такие мысли – я тренировал величайшего снайпера?
— Да, постоянно. Я ему написал после хет-трика: «800, здоровяк, это фантастика! Ещё парочку надо, чтобы обойти [Хоу]». Он всегда мне отвечает, называет меня шефом.