Для российских прыгуний в высоту с шестом Юлии Голубчиковой и Александры Киряшовой выступление на чемпионате мира по лёгкой атлетике обернулось травмами. 26-летняя москвичка надорвала мышцу задней поверхности бедра аккурат перед финальными соревнованиями, а у 23-летней петербурженки ещё в квалификации сломался шест, из-за которого спортсменка получила множество синяков и ушибов.
Юлия Голубчикова:
— Я разревелась, так обидно было. Ведь пусть бы они прыгнули хотя бы 4,80, уже не так обидно было бы. А тут 4,65. Это высота, которую я возьму, совершенно не напрягаясь, с одним глазом, с одной рукой, да как угодно.
Вот и получается, что Берлин Юля и Саша покинут с грустными воспоминаниями, а ведь в столице Германии обе вполне могли побороться и за медали.
Вдвойне обидно чемпионке Европы в помещении и чемпионке России в прыжке с шестом Юлии Голубчиковой, которая в Берлине нацелилась на 4,80, чего хватило бы для завоевания золотой медали. Однако…
— Юлия, вы вынуждены были сняться с чемпионата мира в Берлине из-за травмы, полученной в ходе разминки перед финалом. Что случилось?
— Только что сделали УЗИ, которое показало у меня надрыв задней поверхности бедра. Как это всё произошло? На разминке, когда уже работала с шестом. Во время разбега перед отталкиванием спазмировала нога. Думали, спазм, а оказалось хуже.
— А до разминки нога беспокоила или случилось всё спонтанно?
— Спонтанно, как раз во время разминки. В принципе одной из особенностей моего организма являются спазмы. Они случаются у меня довольно часто. По этому поводу мы сделали очень много анализов, врачи сказали, что, наверное, в организме не хватает калия, который вымывается из него.
Что самое обидное, в начале разминки ничего не беспокоило. Если были бы какие-то позывы, то я бы успела что-то предпринять: набедренник надела, зафиксировала бы ногу, поаккуратнее была бы или ещё какие-нибудь меры предприняла. Но не было же вообще ничего абсолютно: я размялась, побегала. Это случилось даже не первым прыжком. Одним словом, всё произошло абсолютно неожиданно, что вдвойне обидно.
— Что врачи говорят? Сколько времени потребуется, чтобы полностью восстановиться?
— Какие врачи? Наши, которым в принципе всё по барабану? Я вчера здесь уже ходила и возмущалась по этому поводу. Понимаете, что самое обидное в этой ситуации: в нашей команде врачам всё абсолютно до одного места. Пришла я к доктору, а он ничего не посмотрел, даже не подошёл, а просто на глаз сказал, что у меня разрыв. Это произошло сразу после того, как я травмировала ногу, когда меня повели в специальный кабинет, где собрался консилиум врачебный. Конечно, на глаз трудно определить характер травмы. Спазм сразу виден, а что там конкретно — никто не знает. Поэтому врачи сразу сказали, что с моим повреждением делать ничего нельзя. Но я и без них это поняла.
Наш же доктор вообще пришёл только минут через 40. Хотя, например, если бы у меня был простой спазм, то за это время мне можно было сделать укол, и я бы пошла дальше в сектор прыгать. А изначально мы именно это и подумали, поэтому тренер сразу побежал искать доктора. На тот момент только-только началась разминка. Времени было очень и очень много, можно было успеть. Он же пришёл в медицинский кабинет, когда уже стояла начальная высота и прыгали последние люди. Где он был всё это время? Как он так бежал резво? Я не знаю. Он же пришёл, на глазок сказал, что у меня надрыв, и отметил, что не будет на меня тратить ампулу лидокаина, отправив меня из кабинета.
— А на какой результат рассчитывали перед чемпионатом мира?
— Я изначально говорила, что рассчитываю взять высоту 4,80, но была уверена, что этого результата хватит, только чтобы завоевать третье место.
— А в итоге для бронзы хватило 4,65. Удивлены?
— Я не только вчера была удивлена, я находилась просто в шоке. Летний чемпионат мира прошёл у меня хуже, чем зимний чемпионат Европы. Это просто нонсенс, да и по результатам тоже. На Европе как было: 4,75, 4,75 и 4,70, а тут 4,75 и два по 4,65. У меня нет слов. Я же настраивалась на результат 4,80. Думала, что он мне гарантирует призовое место. После квалификации была уверена, что готова к нему. Может быть, смогла бы и выше, но 4,80 точно взяла бы.
— Нервы всему виной? Или чем-то ещё можно объяснить такие низкие результаты?
— Не знаю. Народ сразу начал валить на то, что это чемпионат мира после Олимпиады. Но это просто смешно. А ведь будет ещё чемпионат Европы, там можно то же самое говорить. Трудно сказать. Насколько хорошо очень многие смотрелись в квалификации, та же Роговска, немка Анна Баттке, настолько же они выглядели невразумительно в финале. Когда мы уже пришли от доктора на трибуны, чтобы посмотреть на соревнования, то мой тренер сказал, что 4,65 сегодня хватит для медали. Я разревелась, так обидно было. Ведь пусть бы они прыгнули хотя бы 4,80, уже не так обидно было бы. А тут 4,65. Это высота, которую я возьму, совершенно не напрягаясь, с одним глазом, с одной рукой, да как угодно.
Нервозности же, как мне кажется, не было. Вчера были очень хорошие погодные условия. Всё было спокойно, по-домашнему, ведь в секторе встретились все те люди, что обычно друг друга видят на коммерческих стартах. Абсолютно нормальная обстановка была.
Юлия Голубчикова:
— Так что вчера в секторе творилось печальное зрелище, что называется, кто кого измором возьмёт. Прыгали все плохо, а побеждал тот, кто прыгает чуть лучше из этого «плохо». Во всяком случае, это именно так выглядело.
Поэтому нельзя говорить, что нервозность всем помешала. Мне кажется, что очень многие просто выложились на квалификации.
— Отдали все силы?
— Нет, скорее оставили все эмоции. Ведь перерыв был всего один день. Та же немка, например, почувствовала, что может показать хороший результат и в выходной не перегореть. Через день вышла, а оказалось, что эмоций не хватает. Силы есть, а все эмоции закончились в квалификации. Так что вчера в секторе творилось печальное зрелище, что называется, кто кого измором возьмёт. Прыгали все плохо, а побеждал тот, кто прыгает чуть лучше из этого «плохо». Во всяком случае, это именно так выглядело.
— Не могу не спросить про Елену Исинбаеву. Что же всё-таки произошло вчера?
— Трудно опять-таки сказать. Я не видела её разминочных прыжков, меня как раз увели к доктору. Народ же мне рассказал, что всё было достаточно неплохо. Но с другой стороны — подобного результата многие ожидали. Особенно после проигрыша в Лондоне. Поэтому некоторые ждали сенсации. Другие же, наоборот, говорили, что Ленка умеет собираться, так как Лондон стал для неё хорошим уроком, а уж тут она точно соберётся. Не знаю, честно скажу. Я видела её квалификацию, и это были её не лучшие прыжки. Тяжело, конечно, судить по одной попытке, но что опять-таки удивило — Лена начала с 4,55, когда квалификация была 4,60. Такого раньше никогда не было, она начинала с квалификационной высоты. Здесь же она начала с более низкой высоты. Возможно, решила подстраховаться или чтобы меньше сидеть. Не знаю. Но уже тогда меня это удивило.
Вчерашние же прыжки не были ни на что похожи. И ведь даже паники у неё не было. После первого неудачного прыжка на 4,75 она шла к своему тренеру и смеялась. Видимо, уверенность в своих силах была очень высока. Она шла и смеялась, мол, ничего страшного не произошло. Даже намёка не было на то, что что-то, может быть, идёт не так. А уже когда пошли неудачи на 4,80, то она, конечно, поняла, что всё может плохо закончиться.
— А после соревнований случайно с Леной не общались?
— Общались (улыбается).
— О чём говорили?
— Тяжело говорить, но Лена — человек своеобразный. Она немножко отдалена от всех, общества соперниц она не особо жаждет. Их она даже врагами называет (смеётся). А уж если человек расстроен, то он не сильно расположен к разъяснениям. Конечно, она пытается всё скрыть своими улыбками. Мол, ладно, получите, хоть где-то я вам что-то подарила. Наверное, это всё-таки некрасиво. Можно же и иначе сделать. Сказать, ну не получилось в этот раз, не знаю, что произошло. А она же всё подаёт так, что вот вам, получите и хоть один раз порадуйтесь.
— Расскажите, пожалуйста, о ближайших планах. Как будете восстанавливаться?
— До сегодняшнего дня мы не знали, что у меня. Думали, что спазм, который легко устраним и закончим сезон. Ведь впереди ещё финал Гран-при, «Золотая лига ». А теперь уже понятно, что летний сезон окончен. Так что сейчас самое важное подлечиться, тем более врачи сказали, что надрыв не очень серьёзный. Значит, начну к зиме чуть заранее готовиться. Ведь сейчас для отдыха у меня будет много времени.
— Поправляйтесь скорее.
— Спасибо большое.
Ситуация, в которую попала Александра Киряшова, оказалась ещё более печальной. Получить травму по причине ненадёжности шеста — обиднее не придумать.
— Александра, расскажите о том, что у вас произошло. Знаю, что в квалификации у вас сломался шест, и вы заканчивали соревнования уже с травмой?
— Расскажу всё сначала. В середине сезона, где-то в июне, у меня полностью сломался боевой комплект шестов. В итоге мне изготовили новые шесты к Кубку России в Туле. На злополучном шесте, который тут сломался, я сделала всего один прыжок. Тогда с ним всё было в порядке, и мне показалось, что партия нормальная. Хотя пришедшая коллекция шестов оказалась очень хрупкой.
Александра Киряшова:
— Всё произошло в разминке. Я разбила обе руки, бедро и колено. Одним словом, прошлась по всему телу. В итоге разминку я вынуждена была закончить из-за сильной, острой боли. Я даже не могла сжать руку.
У Юли Голубчиковой, например, из шести шестов сломались пять. Я же подумала, что мне повезло и что мне пришли надёжные шесты. Но в Берлине уже во втором прыжке он у меня сломался. Почему? Не знаю. Я прежде всего виню производителей шестов, которые явно недоработали, стремясь максимально облегчить их. В итоге они стали очень хрупкими.
— Получается, что дальше вы уже выступали с травмой?
— Да, всё это произошло в разминке. Я разбила обе руки, бедро и колено. Одним словом, прошлась по всему телу. В итоге разминку я вынуждена была закончить из-за сильной, острой боли. Я даже не могла сжать руку. Потом правая рука чуть отошла, а левая — нет. Я попробовала за счёт силы воли дальше выступать. Отпрыгала с болью, которую чуть-чуть заткнул адреналин. И потом всё.
— А как себя сейчас чувствуете?
— Всё распухло и болит. Хотя перед финалом мне показалось, что стало несколько лучше. Но когда я пришла на разминочное поле, то ничего не смогла сделать. Даже шест не могла толком брать в руки. Поэтому делала только пробежки. И если на соревнованиях я смогла собрать волю в кулак, то сейчас мне всё хуже и хуже. Сейчас приеду в Санкт-Петербург и сразу пойду делать рентген. Уже тогда будем смотреть, что и как со мной.