Андрей Маковеев принёс первую медаль российской сборной в этом сезоне и показал лучший результат в своей карьере, заняв второе место в спринте. По окончании пресс-конференции он ответил на вопросы корреспондента «Чемпионат.com».
— Утром перед гонкой у вас было предчувствие, что может прорвать?
— Я перед гонкой не выспался, поговорил с доктором и массажистам и узнал, что у нас многие не выспались, возможно, из-за акклиматизации, но ночью был плохой сон, и вставать пришлось в 6.50. При этом я проснулся не по будильнику, а потому что уже не хотел спать. Самочувствие при этом было нормальное, и на зарядке понял, что ничего страшного из-за того, что не выспался, не произошло.
Я думаю, что в контактной гонке мне будет работать полегче, а форма позволяет бороться с Карлом-Юханом. Мы с ним уже пообщались и посмеялись, что уже три гонки подряд бегаем друг за другом. Два раза в Эстерсунде я стартовал за ним, а сегодня он за мной. Завтра уже в четвёртый раз побежим в связке.
— В Эстерсунде гонки проходили в ночное время, а здесь с утра. Когда вам комфортнее выступать?
— Конечно, здесь комфортнее. Здесь солнышко и более весёлая погода, а в Эстерсунде очень грустно и не очень хорошая подсветка трассы. В некоторых местах бежишь по темноте, а здесь нам всегда отлично бежится.
— Сейчас можете сказать, что случилось в спринте в Эстерсунде, где вся команда провалилась?
— Этот вопрос вам лучше адресовать тренерскому штабу. Просто нам с чем-то не повезло, накопился целый комплекс проблем, которые повлияли на результат. Бывают такие гонки, когда у всей команды не получается.
— Алексей Волков говорил, что его накрыла акклиматизация на первом старте. Вы чувствовали что-то подобное?
— Нет, у меня не было акклиматизации. Разницу во времени компенсировало то, что там были вечерние гонки, поэтому ничего страшного не произошло.
— Сегодня показалось, что вы не торопились на огневом рубеже, а делали акцент на точность.
— На самом деле у нас существуют временные рамки, за которые мы не должны выходить. Если мы будем стрелять быстрее или медленнее, пострадает качество. Поэтому мы работаем на рубеже в том же режиме, что и на тренировках. Есть у нас в команде более быстрые стрелки, как Алексей Волков, у которого обычная стрельба за 20-23 секунды очень быстрая для меня. У меня на «лёжку» уходит около 30 секунд, а стоя чуть быстрее – 27-28 секунд. На сегодня это недостаточно быстро для Кубка мира, но я понимаю, что если буду стрелять быстрее, то, выиграв пару секунд, потеряю намного больше.
— Можно сказать, что таким образом вы решили проблемы со стрельбой?
— Решил я эту проблему или нет, покажет сезон в целом. Буквально по нескольким гонкам сложно сделать глубокие выводы, а делать прогнозов я бы сейчас не хотел. Вот если зададите этот вопрос в конце сезона, я отвечу на него аргументированно, и у нас будет более интересный разговор.
— По ходу гонки чувствовали близость соперника?
— Карл-Юхан бежал сзади, и так получалось, что тон задавал не я, а он. Он всё время приближался ко мне, и на разворотах, где мы постоянно встречались, я чувствовал, что расстояние между нами сокращается. Мне было непросто держать его темп, и на последнем круге мои силы закончились. Моё лидерство после второго огневого рубежа было чисто номинальным – одна секунда. Я старался держать этот интервал как можно дольше, но не получилось.
— В гонке преследования вы будете идти своим ходом или ориентироваться на Бергмана?
— Я думаю, что в контактной гонке мне будет работать полегче, а форма позволяет бороться с Карлом-Юханом. Мы с ним уже пообщались и посмеялись, что уже три гонки подряд бегаем друг за другом. Два раза в Эстерсунде я стартовал за ним, а сегодня он за мной. Завтра уже в четвёртый раз побежим в связке.
— Вы сказали, что нагрузки в этом году были экстремальные. Что в них было столь необычного?
— Николай Петрович Лопухов пришёл из лыж со своей методикой, которая в корне отличается от того, как мы работали в предыдущие годы. У нас были очень тяжёлые сборы в июне, июле и августе. Тогда мы перенесли пиковые нагрузки и на каждую тренировку выходили как в бой. Мы делали одной имитации по 25 километров в день. В 30 градусов поднимались в горнолыжный спуск, с которого зимой люди катаются на лыжах. Скоростной работы у нас набиралось по 30 километров в день, и привыкнуть к этому было непросто. Главное, что мы доверяли тренерам, а тренеры доверяли нам, и в те моменты, когда кто-то не справлялся с нагрузками, тренеры шли навстречу и их снижали.
— Насколько легко было вам довериться тренерам и в корне изменить систему подготовки, по которой работали много лет?
— Всё новое всегда настораживает, но мы обсуждали все новые вопросы. Тренеры не говорили: «Ты обязан это сделать», — а объясняли, для чего это нужно и какая польза от каждого упражнения.
— Как вы психологически справляетесь с ролью одного из ключевых биатлонистов команды, в то время как ещё недавно боролись за попадание в состав?
— Во-первых, мы не разделяем друг друга в команде на новичков и ветеранов. Мы все равны. Это когда я пришёл в команду, мы смотрели на наших заслуженных ветеранов Ростовцева, Рожкова и Чепикова снизу вверх, а сейчас у нас ни на ком не лежит бремя лидерства и мы по возможности показываем те результаты, на которые способны.