Со времен достопочтенного Николая Латышева не было у нас арбитра, который
котировался бы в футбольном мире столь высоко. Финалы Межконтинентального кубка
и Кубка конфедераций, полуфиналы чемпионата Европы и Лиги чемпионов — кто еще из
российских судей может похвастаться такой коллекцией матчей? Поэтому, наверное,
символично, что лучшим арбитром 2005 года и первым лауреатом организованного
газетой «Спорт-Экспресс» конкурса «Золотая мантия» стал именно 44-летний москвич
Валентин Иванов.
Российский арбитр №1 получит от «ИФД КапиталЪ» геральдический знак из золота и
серебра весом более полукилограмма и золототканую мантию. Церемонию награждения
предполагается провести во второй половине января будущего года.
— Что для вас значит приз «Золотая мантия»?
— Разумеется, всегда приятнее получать награды, чем тумаки. На мой взгляд, во
всех чемпионатах есть группа арбитров приблизительно одного класса, которым
доверяют обслуживать наиболее сложные матчи. Вся разница в том, что для кого-то
из них сезон складывается лучше, для кого-то — хуже.
— От чего это зависит?
— Случаются порой в игре моменты, когда какое бы решение ты ни принял, все равно
это вызовет бурную реакцию. Одни будут настаивать на том, что судья не прав,
другие — что поступил верно. Чем меньше подобных проблем, тем доброжелательнее
отзывы на твое судейство… Вообще-то ошибки совершают все. Просто хороший
арбитр совершает их меньше.
— А не грустно вам, Валентин Валентинович?
— Отчего же, позвольте полюбопытствовать?
— Так ведь к концу международная карьера подходит. Судить вам осталось всего
год.
— Ах вот вы о чем… Нет, воспринимаю это философски. Все когда-нибудь
заканчивается. Арбитром ФИФА я стал в 97-м и за это время отсудил достаточно игр
самого высокого уровня. Жаловаться, согласитесь, грех. Конечно, хотелось бы еще
пробиться на чемпионат мира в Германию. Вот если вдруг туда не попаду — тогда и
впрямь появится повод для огорчения.
— Когда все прояснится?
— В марте.
— А если помечтать — на финал чемпионата мира у вас есть шанс замахнуться?
— Заранее предугадать это нереально. Чтобы тебе поручили финал, мало отработать
безупречно в своих матчах на турнире. Должна также совпасть масса факторов.
Какие команды дойдут до решающей стадии, из каких стран и континентов назначат
судей на четвертьфиналы и полуфиналы…
— В Европе после 45 лет судить нельзя. В России же век футбольного арбитра
длиннее на три года. Готовы стать «невыездным»?
— Сегодня у меня нет ответа. Решение приму только на исходе следующего
сезона. Зависеть все будет от здоровья, душевного комфорта и того, как пройдет
2006 год. Тем не менее большое заблуждение думать, будто, закончив судить
еврокубки и чемпионаты мира, к свистку мгновенно теряешь интерес. Для меня это
работа, за которую платят немаленькие деньги. Что уже само по себе достойный
стимул.
— К слову, среди ваших российских коллег попадаются владельцы казино и
ресторанов. А вы кроме судейства ничем зарабатывать не пробовали?
— Нет. Каждому свое.
— А не рановато ли ФИФА спроваживает арбитров на покой?
— В 45 лет, считаю, и пора останавливаться. Все-таки игра становится быстрее,
динамичнее — надо соответствовать. Да и молодежи давать дорогу необходимо.
Уверен, новые арбитры будут не слабее, а то и сильнее нынешних. Меняется футбол,
меняются и судьи. Вспомните еще недавно некоторых из них. Это были солидные
дяденьки, с животиком, которые не больно-то на поле шевелились. Теперь такого
арбитра где найдешь?
— Разве что в финале Суперкубка «Ливерпуль» — ЦСКА...
— Ну да, голландец Рене Темминк выделяется своими габаритами. Хотя, когда он
нормально подготовлен, тоже носится будь здоров!
— Как вы отреагировали на высказывание Николая Левникова: «Хочу, чтобы
Валентин Иванов после завершения международной карьеры стал моим преемником в
КФА»?
— Разговора тет-а-тет на эту тему у нас пока не было.
— Выходит, о мнении начальства узнали из газеты?
— Нет. На совещаниях Левников уже озвучивал эту мысль, видимо, исходя из того,
что на многие и судейские, и футбольные вопросы мы смотрим одинаково. Но сперва
мне нужно обсудить с ним конкретные детали, понять, чем вызвано его желание
покинуть через год КФА. Потому что, с моей точки зрения, Левников находится на
своем месте и все делает правильно.
— А может, стоит себе поискать занятие поспокойнее?
— Очевидно, что дальнейшая моя работа должна быть связана с судейством. Я
столько лет этому посвятил, накоплен громадный опыт. По большому счету ничего
другого я и не умею.
— В любом случае новая жизнь не за горами. Когда последний раз ее начинали?
— В 87-м. Тогда я окончательно распрощался с надеждами достичь чего-то в футболе
как игрок и решил попробовать себя в роли арбитра.
— Каким футболистом был Валентин Иванов-старший, знают все. Об игроке
Валентине Иванове-младшем известно гораздо меньше.
— Умные люди неоднократно повторяли расхожую фразу про отдых природы на
детях гениев. Однако пока ребенок сам до этого не дойдет, переубедить его
практически невозможно. Вот и я с детства мечтал стать футболистом, несмотря на
протесты родителей. Психологически мне было невыносимо. Имя отца не просто шло
за мной, а гирями висело на плечах. Меня постоянно разглядывали, как под
микроскопом, сравнивали с отцом — и сравнение, естественно, было не в мою
пользу. Это тянулось с первых моих шагов в ФШМ и «Торпедо».
— Воспитывала вас в основном мама? Валентин Козьмич-то целыми днями на сборах
с «Торпедо» пропадал.
— Мама (двукратная олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике Лидия
Калинина) тоже активно разъезжала. Тренировала молодежную сборную СССР, затем
стала арбитром международной категории.
— Так вот, оказывается, в кого вы пошли...
— Да, футболистом — в отца, судьей — в мать. Причем она была единственным
представителем СССР, судившим на чемпионатах мира и шести Олимпийских играх — от
Мюнхена до Барселоны. Уровень!
— Из игроков великой торпедовской плеяды 60-х годов кто к вам чаще
наведывался в гости?
— Нередко приходили Воронин, Стрельцов, Шустиков, Медакин, с которым отец
особенно был дружен. Я обожал, когда в доме собиралась футбольная компания.
Слушать их рассказы можно было бесконечно. Мне, правда, запомнился другой
случай.
Отец с «Торпедо» улетел на игру в Одессу. А у близкого друга нашей семьи был
день рождения. С мамой отправились к нему. В разгар застолья хозяин дома
внезапно предложил: «А может, рванем завтра в Одессу, поболеем за „Торпедо“?
Второй товарищ его поддержал. И мне, семилетнему мальчишке, говорят: „Махнешь с
нами?“ Я кивнул. Думал, шутят, но не тут-то было. Наутро мы помчались в
аэропорт, достали как-то билеты. Уже перед вылетом они позвонили моей маме: „Не
волнуйся, мы поехали на игру к Козьмичу, а Валю забрали с собой“. В Одессе
разыскали гостиницу в которой поселилась команда, и постучались в дверь
отцовского номера. Папа, увидев нас, охнул.
— На тренерской скамейке он был неизменно порывист и эмоционален. А дома?
— Ничего подобного. Весь негатив оставался за порогом. Отец у меня строгий, но
чтобы подзатыльники раздавать, кричать или ругаться матом — такого сроду не
было. У нас в семье это не принято. Зато на тренировках от него влетало крепко.
Ко мне он относился жестче, чем к остальным игрокам. При этом безумно переживал,
что у сына не все ладится.
— Зачем из „Торпедо“ вы подались на два года в Ставрополь и Брянск?
— Это были динамовские команды, за которые играл и параллельно проходил службу в
армии. Все довольно прозаично. В 25, едва наступил дембель, вернулся в Москву.
Стало ясно, что второго Валентина Иванова на футбольном поле из меня не вышло.
Задумался, что делать дальше. Насмотревшись на отца, твердо решил, что тренером
не буду.
— Ну а судейство чем привлекло?
— Жалко было в одночасье порывать с футболом. Учился в аспирантуре Института
физкультуры в Малаховке. Время свободное позволяло, вот и взял в руки свисток.
Дебют в качестве главного арбитра получился незабываемым. Мальчишки играли на
первенство Москвы на запасном поле стадиона „Торпедо“. Было оно почему-то
небольших размеров, вдобавок огорожено металлической сеткой. И с непривычки весь
первый тайм я чувствовал себя не в своей тарелке. Частенько терял из виду мяч,
игроки хаотично мелькали перед глазами. В перерыве, честно говоря, закралась
мысль: „Э-э, дружище, что-то не туда тебя понесло“… По счастью, во втором
тайме немножко освоился. Иначе, боюсь, на том матче для меня судейство бы и
закончилось.
— Валентин Козьмич не отговаривал?
— Ни разу. Поначалу мое увлечение всерьез не воспринималось, потом какие-то
перспективы замаячили. К тому же никаких скандалов или происшествий у меня не
возникало. Знаете, я испытал колоссальное облегчение, шагнув на поле не как
футболист. В судействе с отцом меня уже никто не сравнивал.
— Интересно, за границей вам доводилось встречаться с кем-то, кто играл
против вашего отца?
— Да, его многие помнят. Скажем, регулярно передает отцу приветы знаменитый в
прошлом защитник сборной Италии, а ныне правая рука Массимо Моратти в „Интере“
Джачинто Факетти. Я судил пару матчей „Интера“. После игры Факетти заходил в
раздевалку, благодарил за работу, спрашивал, как там отец.
— У некоторых судей путь наверх растягивается на десяток лет. Вы же начальные
ступеньки перепрыгивали на удивление лихо. Что помогало?
— Во-первых, я не перепрыгивал, а миновал их без срывов. Перепрыгивать
нельзя, потому как это рано или поздно обернется против тебя. Арбитр обязан
скрупулезно пройти все стадии — первенство города, вторая лига, первая… Это
футболиста возьмут из второго дивизиона, допустим, в „Спартак“, — и он там с
ходу заиграет, через полгода в сборную попадет. У нас такие варианты не
проходят.
А во-вторых, я не мог остаться незамеченным. Может, и на Дальнем Востоке есть
молодой способный рефери, но еще не факт, что на него быстро обратят внимание.
Мне в этом смысле было проще. С другой стороны, и любой прокол Валентина
Иванова-младшего моментально бросался бы в глаза.
— А как вас занесло в 94-м на чемпионат мира в США помощником арбитра?
— После чемпионата мира-90 в Италии ФИФА настояла на четком разделении арбитров
— на главных и лайнсменов. А то творилось бог знает что. На первенство мира
съезжались судьи, в своих странах на протяжении пяти последних лет работавшие
исключительно в поле. Здесь же им вручали флажок, который они давным-давно не
держали в руках. Отсюда куча ошибок.
У нас в те годы существовала такая система: во второй лиге ты главный судья, в
первой — помощник. Потом начинаешь главным в первой лиге, боковым переходишь в
высшую. В 93-м от России в список арбитров ФИФА как лайнсменов включили троих —
меня, Французова и Фурсу. Я был помоложе их, благодаря чему, скорее всего, меня
и взяли на юношеский чемпионат мира в Японию. Там не напортачил, автоматически
вошел в число кандидатов на поездку в США. А после мирового первенства объявил
членам судейского комитета, что прекращаю карьеру ассистента. За год до этого я
уже начал судить главным арбитром матчи высшего дивизиона.
— Когда делать это было тяжелее — на заре российских чемпионатов или нынче?
— С каждым сезоном работать труднее. И не возросшие скорости тому причина.
Напряжение растет. В клубы вкладываются огромные средства, что все больше и
больше давит на руководителей команд. Те, в свою очередь, давят на тренеров,
игроков. И нам, арбитрам, от этого легче точно не становится.
— Конфликты с президентами клубов, тренерами у вас случались?
— Без претензий, понятно, не обходится, но все в корректной форме. Судей в
чем-то обвиняют, когда есть какие-то основания. Я оснований не даю.
— Был матч, после которого казалось, что все рухнуло?
— Стрессовых ситуаций хватает. За сезон по нескольку раз — впрочем, с разной
степенью серьезности — задаешься вопросом: а стоит ли продолжать судить?
— Как вы пережили печальной памяти полуфинал Кубка России „Анжи“ — »Ростов"?
Левников о том эпизоде с видеокамерой отозвался без обиняков: «Иванов
смалодушничал».
— Сложнее момента в игре, признаться, не было. Технического рода ошибки
свойственны любому судье, и я не исключение, но такое… Непросто было это
пережить, очень непросто. Ворошить историю у меня нет ни малейшего желания.
Хлебнул всего сполна. Скажу лишь, что, если бы не поддержка Левникова, который
верил в меня, матч в Махачкале мог стать последним в моей судейской биографии.
— Около месяца назад накануне серебряного матча «Локомотив» — «Спартак» вам
угрожали по телефону. Чего от вас хотели?
— Чтобы я отказался выходить на игру, сославшись на травму. Но это было
невозможно. За три дня до матча кто бы в нее поверил? Я элементарно потерял бы
уважение в футбольных кругах.
— Вам тут же выделили охрану?
— Да. Узнав об угрозах, Виталий Мутко и Николай Левников дали понять, что я могу
рассчитывать на их помощь. Организовано все было на редкость оперативно. В этой
связи хотел бы также поблагодарить и советника по безопасности президента РФС
Николая Сорокина, который многое сделал для меня и моей семьи.
— После игры звонки были?
— Нет. Сейчас этим делом занимаются правоохранительные органы, выясняют, кто
звонил.
— Как повели себя в той ситуации ваши близкие?
— Первый звонок раздался, когда мы с женой ехали в машине. Я ей тогда сказал:
«Галя, если боишься — давай я лучше сразу всем объявлю, что больше никогда
судить не буду. Либо в субботу выхожу на игру. Третьего не дано». «Тогда
выходи», — ответила она. Для меня вопрос действительно стоял ребром — или сужу
серебряный матч, или заканчиваю карьеру.
— Со своими обязанностями в тот день вы справились блестяще. Неужели у вас
железные нервы?
— Нет, конечно. На душе, прямо скажем, было паршиво. Тот же Левников пытался
вывести меня до матча из этого состояния, что у него в очередной раз получилось.
А на поле со стартовым свистком забываешь обо всем. Некогда уже размышлять.
Кстати, игроки «Локомотива» и «Спартака» непосредственно перед игрой тоже
попытались меня подбодрить. Дима Аленичев нашел какие-то теплые слова, а Сергей
Овчинников сказал: «Мы постараемся вам создать сегодня поменьше проблем»… Если
и есть что-то положительное во всей этой истории — только то, что оставшиеся три
дня до матча я думал о чем угодно, кроме футбола.
— А стоит ли футбол такого риска?
— С этим, к сожалению, периодически сталкиваются и журналисты, и политики, и
банкиры. Так что ж теперь, закрыться на все замки и из дома носа не показывать?
Стараюсь честно выполнять свою работу, ни к каким закулисным делам отношения не
имею. Оказывается, это еще ничего не гарантирует.
— Этот случай получил огласку. Бывало ли иначе?
— Нет, прежде мне никто никогда не угрожал.
— «У нас один хороший арбитр, которого уважают все футболисты, — Валентин
Иванов», — сказал как-то Сергей Овчинников. Вы чувствуете подобное отношение с
их стороны?
— Да. Игроки мне верят и, например, закрывают глаза на какие-то мелкие
погрешности, за которые молодому арбитру могли бы «напихать». Я этим доверием
очень дорожу. Ей-богу, для меня оно значит гораздо больше, чем мнение о моем
судействе тренеров, президентов, болельщиков. Потому что я работаю на поле рядом
с футболистами… Не соглашусь с Овчинниковым в одном: и по человеческим, и по
профессиональным качествам достойных арбитров у нас немало. А все остальное, что
говорит Сергей, мне нравится (смеется.)
— У вас есть нелюбимые игроки?
— Нет, хотя в премьер-лиге попадаются слишком нервные ребята, которых хлебом не
корми — дай с судьей поспорить.
— На Радимова намекаете?
— Заметьте, это вы его фамилию назвали, а не я. С Владом-то как раз мы прекрасно
ладим.
— Можете вспомнить международный матч, перед которым буквально дрожали?
— Дрожать не дрожал, а волновался изрядно, получив назначение на первый свой
полуфинал Лиги чемпионов «Интер» — «Милан». Легендарное миланское дерби, да еще
на таком уровне! Поневоле занервничаешь. Ничего, справился. После той битвы
бояться уже нечего.
— Вам приходилось обслуживать матчи зарубежных чемпионатов?
— Год назад перед Euro-2004 судил игру первенства Белоруссии. А в этом
сезоне дважды выезжал в Азию — в Иран и Саудовскую Аравию.
— Впечатления?
— Жарко очень. Судить при температуре плюс 40 — это, доложу вам, не подарок. В
Иран поехал в феврале, когда не было работы. Там на местное дерби с участием
самых популярных команд в стране два раза в год всегда из-за границы арбитров
выписывают. Аналогичная картина и в Саудовской Аравии. Меня пригласили на финал
чемпионата, который в Саудовской Аравии проходит по «олимпийской системе».
— Еще позовут куда-нибудь — поедете?
— Почему нет?
— Насколько выгодны такие вояжи с финансовой точки зрения?
— Гонорары нам не предусмотрены. Бригаде оплачиваются только суточные, как во
время судейства отборочных матчей чемпионата мира.
— Резонный вопрос: а о привлечении иностранных арбитров в Россию что вы
думаете?
— От ошибок не застрахован ни один судья — ни наш, ни зарубежный. Мы же не
роботы. Главное — отдавать себе отчет в том, что чем чаще будут к нам приезжать
арбитры со стороны, тем ниже станет качество судейства российских арбитров. Это
необратимый процесс. Нельзя научиться судить, наблюдая по телевизору или с
трибуны, как судят другие. В Саудовской Аравии нет своих классных рефери — они и
зовут иностранцев. А в России, уверен, наберется достаточно надежных арбитров,
которые могут обслуживать матчи любой степени сложности.
— Из зарубежных рефери с кем наиболее теплые отношения поддерживаете?
— Со словаком Любошем Михелом, который прилично говорит по-русски. В принципе
особой дружбы между арбитрами, входящими в топ-лист ФИФА, нет. Мы живем в разных
странах, пересекаемся не часто — на турнирах да на коротких сборах. Учитывайте и
то, что мы все-таки конкуренты.
— Коллеги иногда говорят о вас как о человеке замкнутом и высокомерном...
— Странно. По-моему, с коллегами у меня замечательные отношения. Другое дело,
что в силу возраста и интересов с кем-то больше общаюсь, с кем-то меньше. Да в
любом коллективе так.
— А на футбольных турнирах почему вас среди судейских команд не видно?
— В футбол давно не играю. Годы, старые травмы — не хочется лишний раз
рисковать. Вся физподготовка у меня идет без мяча.
— От жены вам за что обычно достается?
— За то, что радоваться не умею. У меня после каких-то удач сразу начинается
самокопание, уже начинаю думать о тех проблемах, что ждут впереди. Вот Галя и
укоряет: «Ну что ты опять хмурый сидишь? Радуйся! А попереживать, ежели вдруг
станет плохо, мы всегда успеем». Золотые слова, но…
— Издержки профессии?
— Похоже на то. Работа у нас нервная.
— Давно вы женаты?
— В этом году серебряную свадьбу отмечали. Жена по образованию экономист. А дочь
— юрист.
— Опишите картину «Арбитр Валентин Иванов на отдыхе».
— Предпочитаю отдых «овощной», то есть неактивный. Забрался на диван — и
чтобы меня никто не трогал. Смотрю кино, читаю книги.
— Какие?
— Разные — от классики до детективов. В зависимости от настроения. Люблю читать
все, кроме газет. Помню совет профессора Преображенского!