Интервью с Павлом Каманцевым: отстранения судей, полиграф, линии офсайда, новый поставщик VAR и имидж арбитров

Через две недели возвращается чемпионат России. Мы много писали, как к нему готовятся клубы. А чем живут арбитры? Объясняет Павел Каманцев – глава департамента судейства.

• Как возвращали офсайдные линии в РПЛ
• Какой сейчас имидж у судей?
• Полиграф всё ещё используют?
• Как российские судьи будут возвращаться к международным матчам?

Как возвращали офсайдные линии в РПЛ

– VAR снова будет рисовать офсайдные линии. Такие же, как и раньше?
– Для зрителей ничего не изменится. Будут такие же линии, как и прежде. Для судей почти всё останется без изменений. Практически все провайдеры делают одинаковый интерфейс, чтобы можно было менять арбитров, не переучивая их тотально. Наши судьи уже работали на международных матчах на оборудовании других поставщиков VAR. А вот если говорить о самих технологиях, то отличия есть.

– В чём именно?
– Hawk-Eye брал каждый кадр с поворотных камер и анализировал его, накладывал на математически просчитанный макет поля. Мы же будем использовать статические камеры без зума и каких-либо передвижений. Об этом подходе сейчас задумываются и в ФИФА. Такие камеры дают более надёжный результат. Есть свои вопросы по стадионам – сейчас идут обследования, и могут понадобиться дополнительные работы под размещение камер.

– В Европе было несколько скандалов из-за того, что в обзор камер VAR не попадала зона у ближнего углового флага. Так у «Ювентуса» украли победу.
– Этот вопрос будет закрыт на 100%. В большинстве случае, а может, и везде, окажется по три статических камеры. Это позволит нам использовать их не только для офсайдов, но и для других эпизодов. При всём уважении к коллегам бывают эпизоды, когда мы получаем смазанную картинку – вроде мяч попал в руку, но убедиться в этом на 100% не удаётся, и VAR не вмешивается в таких случаях. Теперь же мы получаем три дополнительные камеры с другой стороны поля.

– Было тяжело договориться с новым поставщиком?
– Мы получили лучшие условия на рынке. В силу геополитики количество потенциальных провайдеров сильно сократилось. Здорово, что мы нашли нужную нам цену. Очень адекватную. Нам ещё помог курс на тот момент – теперь мы практически полностью вписываемся в изначально заложенный бюджет РПЛ. Статические камеры чуть увеличивают его, но это ещё дополнительные плюсы – и в плане телетрансляций, и в плане сбора статистики.

– Как свой уход объяснили в Hawk-Eye?
– Мы понимали, что они находятся в юрисдикции, которая максимально недружественная. Была велика вероятность, что они уйдут после финала Кубка России. Мы заранее начали прорабатывать разные варианты. Велись переговоры по цене и с изначальным поставщиком, и с альтернативными. Дадите хорошую цену – договоримся. Мы получили от Hawk-Eye существенную скидку относительно предыдущего контракта.

– Почему Hawk-Eye пошёл на такое предложение?
– Они уже сделали первоначальную инвестицию и обучили персонал. Переговоры не были фейковыми. У нас действительно были и другие варианты. В Hawk-Eye знали, что в РФС приезжали люди и привозили своё оборудование на тесты – реальный подбор других контрагентов.

– Почему тогда не сложилось с Hawk-Eye?
– Они начали тормозить с заключением договора. Мы для себя поняли, что уйдут с вероятностью в 80%. У нас уже были другие подрядчики с ценовыми параметрами. Возник тот же политический вопрос: кто возьмётся работать и на каких условиях. Одна компания отвалилась по техническим вопросам, в том числе с офсайдными линиями. Другая компания – суперская, уровня Hawk-Eye, оказалась сильно дороже. Пришлось бы заново выстраивать всю инфраструктуру. Плюс сложные юридические схемы закупки через третьи страны.

– В чём риск?
– В возможных обновлениях. Допустим, мы купили, но затем ФИФА делает какую-то надстройку и мы её не получаем. Ну или нарушаем закон, внедряясь в их программное обеспечение для модификаций. При худшем раскладе мы могли бы на это пойти, но мы договорились со Slomo, что нам продают серверы и предоставляют обеспечение – всё находится в периметре РФС. Во всём проекте VAR сейчас вообще нет внешних поставщиков. Мы сами являемся системным интегратором. Если бы была другая обстановка, мы бы рассмотрели вопрос лицензирования РФС как поставщика готового решения и попытались бы продавать эти услуги в страны СНГ. Всë-таки мы уже обучили своих арбитров, и есть отлаженный процесс.

— Поставщик офсайдных линий — китайская фирма?
– Да. Мы протестировали на матче ЦСКА. Там линии работали в офлайн-режиме, и нас более чем устроил результат. Их весьма устроила наша обратная связь. Опыт команды, которая работала с Hawk-Eye, уникален для китайцев. Нам предоставили отличные финансовые условия, и мы совместно двигаемся по продукту.

– Расскажите чуть подробнее, что именно поменяется в работе судей?
– Это как пользоваться текстовым файлом на Mac и на Windows. Механику приходится менять, но глобально – такая же программа. Просто другие кнопки переключений.

— С учётом новых камер удастся избежать ситуации, которая была на матче «Крылья Советов» — «Краснодар»? Тогда эпизод со взятием ворот удалось разобрать только с помощью камер наблюдения.
– Не будет такого, что видно всё и всегда. Я на эту тему не загоняюсь. Мне кажется, предельной стерильности не будет никогда. Я не противник системы полуавтоматических офсайдов, но заступы на половину сантиметра кончиком волос на ногах – это крайне бухгалтерский подход. Понимаю, что тут большие ставки, влияние, места в Лиге чемпионов – всё так, но мне это не близко.

– Почему?
– Потому что в футбол играют не компьютеры, а люди. Как игроки допускают ошибки, так и судьи. Но не должно быть перекосов. Если ошибок становится много, то получается и футбол некрасивый, и результат нечестный. Вы же наверняка видели споры, которые сейчас идут в Европе из-за полуавтоматических офсайдных линий. По мне, зашёл на пять сантиметров с какого-то ракурса – ну окей. Если мы хотим двигаться в сторону бухгалтерского подхода, то давайте развивать лигу так, чтобы она зарабатывала фантастические деньги и мы могли себе позволить технологию фиксации гола. Мы должны оставаться адекватными.

– Что это значит?
– Лига зарабатывает определённые деньги. Что-то можем себе позволить, что-то — нет. На этом для себя разговор закрываю. Вот хотел бы я ездить на кроссовере Lamborghini за 40 миллионов? Конечно. Могу ли я себе это позволить? Если отказаться от многого, продать всё, что есть, то, наверное, могу. Но есть ли в этом смысл? Нет. Так и здесь. Это излишество по нашим экономическим возможностям. Спорная ситуация, о которой вы рассказали, была один раз. Насколько лиге необходимо тратить на это десятки миллионов рублей? Я думаю, что можно направить средства на что-то другое.

Какой сейчас имидж у судей?

– Скандалы, отстранения и негатив от болельщиков делают профессию судьи непопулярной?
– Не соглашусь. Давайте посмотрим на зарплаты судей. Если говорить о Москве, Хабаровске, Салехарде и других городах, где зарплаты аномально высокие, то, может, те деньги, которые получают арбитры, не являются суперпривлекательными. Но если говорить, к примеру, о моей родной Самаре, то там работа судьёй РПЛ со среднемесячной зарплатой в 400 тысяч рублей не может быть непривлекательной. Я не знаю других мест, где человек, не добившийся сверхрезультатов в спорте, может получать такие деньги. Плюс к судьям есть уважение.

– Когда оно проявляется?
– Клубы не встречают судей с каменными лицами, постоянного негатива к арбитрам нет. У нас есть ситуации, когда часть своей персональной ответственности менеджеры и тренеры перекладывают на судей. Мы с этим боремся. У нас отсутствует контекст, но это и понятно: журналисты работают с клубами, и, если вы плохо о них пишете, они закрываются. Мы этого не делаем. Поэтому нас спокойно можно полоскать. А клуб попробуй пополощи. Мы же знаем кейсы, когда клубы отказывались от сотрудничества с конкретными СМИ. Мы находимся с клубами в идеологических разных ситуациях. Писать плохо о нас – это хорошо.

– А если брать случаи, когда даже ЭСК признаёт ошибки судьи?
– Я убеждён, что наши судьи лучше, чем наши игроки. У нас не так много топовых российских футболистов. А наша судейская система дала таких арбитров, как Карасёв, Безбородов и так далее. Наша футбольная система такими результатами похвастаться не может. Да, с появлением ЮФЛ и развитием академий, наверное, будет прорыв. Но если говорить про прошлое – много ли вы назовёте наших топовых футболистов, играющих в Европе? При этом ресурсы потрачены колоссальные. С помощью лимита для наших футболистов создали прекрасные условия. Игроком в России быть супер.

– Смотря в какой лиге.
– Даже средний игрок в России получает сверхдоход. В нашей индустрии судьи лучше игроков, менеджеров и всех остальных. У нас не так много кейсов, когда клубы брали иностранного футболиста, развивали его и получали деньги. Сейчас это невозможно в силу политики, но и раньше таких случаев почти не было. «Ростов» занимается развитием молодых игроков, однако нельзя сказать, что это делает вся лига. Судьи ограничены этическими вещами. Про нас могут сказать плохо, а мы в ответ – нет. При этом мы не считаем себя ущербными. До всей этой ситуации российские судьи были востребованы в Европе.

— Вы говорите про верхушку айсберга. При этом есть проблема с набором молодых судей.
– Эта проблема сейчас решается с помощью ЮФЛ. Судейство не может расти отдельно от чемпионата. В Англии и Германии много лиг, соответственно, там всегда будут расти хорошие судьи. Но мы не может равняться на них. Наш пример – Словения. У них маленький чемпионат, и на этой грядке они умудряются выращивать много качественных арбитров.

– ЮФЛ действительно так важна для судей?
– Она решила огромное количество наших проблем. Поднять зарплаты в регионах – фантастическая работа, которую невозможно выполнить за раз. Но судья ЮФЛ, который из себя что-то представляет, понимает, что ещё один шаг — и он начнёт получать деньги, дающие перспективы для роста. У нас есть молодые перспективные судьи, которые через определённое время будут в РПЛ и списках ФИФА.

– Было несколько матчей в ЮФЛ, где судьи принимали очень странные решения. Есть ли отстранения в ЮФЛ и контролируется ли это наподобие РПЛ?
– Не совсем корректное сравнение. В ЮФЛ совершенно другой подход. Там, как с ребёнком в детском саду: «Делай лишь бы делал, делаешь – уже хорошо». Судья вовлечён в процесс, идёт социализация, мы смотрим на другие параметры, например, на талант. Когда ребенок попадает в первый класс, ему ещё не ставят оценки, в ЮФЛ – примерно так же. В Юношескую футбольную лигу можно прийти с бухгалтерским подходом РПЛ и сделать так, что каждый из судей закончит. Инспектор увидит пять ключевых ошибок и скажет, что судьёй ему не стать. Такой задачи не стоит. На уровне ЮФЛ можно дать второй-третий шанс для улучшений в будущем.

— И всё же — в ЮФЛ могут дисквалифицировать?
– У нас же вылетают ставочники и подобные люди, просто они не так интересны медийно. Даже когда задают вопросы про проверку на полиграфе, невольно подразумевают только РПЛ, потому что мало кому интересны лиги ниже. Проблема есть, мы её пытаемся решить, а не создать. Естественно, в футбол приходят абсолютно разные люди, из разных социальных слоёв и в разной степени подготовленные, поэтому существуют разные проблемы. Наша задача – попытаться нейтрализовать эти проблемы и работать дальше.

Полиграф всё ещё используют?

– Кстати, о полиграфе. Он по-прежнему применяется?
– Мы договорились с судьями, что не заявляем о проверках. Вы же не видели никаких отстранений в последнее время. Профилактическая работа, которая была проведена за последнее время, имела эффект для большинства, тем более сейчас у нас огромное количество молодых судей.

– Это значит, что полиграф сейчас не используется?
– Все арбитры очень заинтересованы в том, чтобы не возникало даже мысли о проверке. Они стали работать намного лучше, назовите мне подозрительный матч за последнее время?

– Был матч во Второй лиге…
– Во Второй и Первой лигах идёт работа. Не всегда доходит до полиграфа, так как там зачастую вопрос ставок. Преимущественно работает Департамент защиты игры, с которым мы очень плотно взаимодействуем. Такие ситуации есть, вы видели, что и КДК отстраняет футболистов, мы тоже в курсе этих моментов и признаëм их. У нас огромный коллектив, и выявление таких историй – скорее позитивный процесс, чем негативный.

– В сравнении с прошлыми сезонами отстранений судей стало гораздо меньше. Это вопрос повышения качества судейства или нехватки кадров?
– Сейчас весна начнётся – посмотрим насчёт отстранений (смеётся). На самом деле, базовая вещь, которую мы все должны понимать — у нас нулевая толерантность к попыткам манипулировать результатом матча. И Александр Дюков, и Максим Митрофанов, и я работаем для того, чтобы сделать хорошо, а не чтобы на этом заработать. Я здесь не для этого. И более высокие руководители с ещё бóльшим коэффициентом не хотят в этом участвовать. Как думаете, захочется ли Дюкову когда-то ассоциироваться с этим? Очевидно, что нет. Если с любым арбитром будет доказан факт предвзятости – мы с ним расстаёмся, потому что это бросает тень на репутацию всей организации.

– Имеет смысл не просто отстранять судей, а доводить до уголовной ответственности?
– Это больше вопрос правоохранительных органов. Если есть запросы, то мы делимся с ними конструктивной информацией. Но у нас нет таких фактов, как видеозапись или транзакция, чтобы можно было развить дело. У РФС нет ограничений по доведению до окончательных юридических решений. У нас есть уголовные кейсы, однако это довольно сложная штука. Такие дела выстреливают, как правило, по какой-то глупости – у кого-то по другому уголовному делу изъяли телефон, там увидели переписку.

– Нужны ли такие разработки?
– Конечно. Правовая система не может работать по-другому. Если вы допускаете двуличие, то система идёт вразнос.

– Пока ситуация с Матюниным выглядит незавершённой: ничего не доказано.
– РФС высказал свою позицию: посчитали судейство неквалифицированным, особенно для арбитра ФИФА. На эту тему есть решение ЭСК, наиболее компетентного органа в России для таких случаев. Можно брать отдельных экспертов, анонимные телеграм-каналы, но никакого второго органа, который мог бы переоценить ситуацию, нет. Поэтому РФС считает нецелесообразным дальнейшее сотрудничество с арбитром.

– Решение вынесено на основании одного матча между «Крыльями Советов» и «Химками»?
– Нет, это была комплексная проверка. Тот матч стал триггером этой проверки. Ну вы знаете, 9-1 по количеству ошибок в пользу одной команды…

– В теории в одном матче судья может ошибиться девять раз в одну сторону, так же, как и футболисты могут допускать ошибки и не забивать. Разве нет?
– Именно поэтому мы не придаём огласке проверки судей. Это тонкая материя, а изучаются много фактов, обстоятельств, матчей и прочее.

– Если бы вы публично рассказали о проверке, то стало бы понятнее, что решение РФС основывается не только на одном матче.
– Судейство – это большая система. В том числе есть зарубежные руководящие органы, как бы к ним ни относились сейчас. Мы не можем делать совсем уж как хотим. В следующий раз они нас спросят за излишнюю публичность: «И так уже много шалите». Такая публичность становится и для них обязательной. Мы находимся в этой системе. Почему есть ограничения для судей по правилам игры, публичным общениям и прочее? Не из-за того, что ФИФА и УЕФА есть дело до нашего судейства.

– Неужели публикациями переговоров VAR мы заставляем их делать то же самое?
– Их журналисты спрашивают: «Почему они это делают, а мы — нет?» В Европе это работает так же, как и в России. Вы прочитали: «В Британии будут онлайн-переговоры VAR». Нас сразу же называют несовременными, говорят, что мы что-то скрываем.

– Но кажется, что на Россию иностранные журналисты обращают внимания меньше, чем мы на Англию.
– Дело не в этом. Они говорят, что последствий нет никаких. Даже эти динозавры и медведи смогли сделать, а мы, такие суперсовременные и продвинутые, не делаем. Привести в пример кого-то – это хороший аргумент, особенно если по статистике там только позитивные отзывы. Ну а если в дикой нетолерантной России это прижилось, то у нас в условной Британии это ещё лучше будет.

Как российские судьи будут возвращаться к международным матчам?

– Есть понимание, как наши судьи будут возвращаться в европейские турниры? Рано или поздно ведь нас вернут.
– Судей просто вызовут.

– Бумагу об отстранении, которую прислали сборной России, судьям не высылали?
– У нас разные системы. У сборной есть юридически обязательные вещи: количество матчей, суммы от телеправ и так далее. А у судей с ФИФА просто контракт, по которому их могут либо вызвать, либо нет. Эмблемы, амуницию и приглашение на онлайн-семинар прислали, но судить не вызвали. Причину этого никто объяснять не будет, потому что это юридические риски для ФИФА и УЕФА. Каждый судья может лично пойти судиться с этими организациями.

– Сергей Карасёв сказал, что его международная карьера завершена на 100%. Это может сказаться на его мотивации?
– Он же получил эмблему ФИФА, значит, закрыл этот вопрос, ха-ха. На самом деле, он входит по текущему рейтингу в тройку лучших. Я с ним не обсуждал, но, наверное, речь шла про его пик – 1/4 финала или полуфинал чемпионата мира. Он понимает, какой у него будет возраст к ЧМ-2026. Хотя я не представляю, чтобы он отказался от работы на матче группового этапа еврокубкового турнира, если его позовут, например, осенью. Чисто психологически гораздо проще сказать, что он ни на что не рассчитывает. Если позовут — будет приятный сюрприз.

– То есть Сергей Карасёв по-прежнему мотивирован и остаётся лучшим арбитром России?
– Представьте, что вас не аккредитуют на международные турниры. Вы демотивированы? Судья зарабатывает деньги. У каждого есть семья. Нужно работать и показывать максимум. При всем уважении к Сергею он, как и другие топ-арбитры, например, Влад Безбородов, находится в общей системе. Понятно, что для них лекция Мажича по управлению игрой менее полезна, чем для арбитров, которые проходят первые-вторые-третьи сборы. Но система устроена так, что правила для всех одинаковы: если вы получаете «двойку», то пропускаете матчи. Помните, когда у нас были ошибки, и Сергей, и Влад пропускали матчи?

– Да.
– Хотя Безбородов в итоге отсудил наибольшее количество игр, показав невероятный уровень работы. Но ротация была. Поэтому система не даёт терять мотивацию. Вряд ли кто-то из судей уже обеспечил себе комфортное существование. У нас нет шейхов, для которых судейство было бы по фану. Все они обрадовались, когда произошло повышение оплаты, которое весной случилось в РПЛ и Кубке России. Теперь судьям становится предельно интересно работать, потому что заработок составляет существенную долю мотивации.

– Карьера Владислава Безбородова близится к завершению. РФС заинтересован в том, чтобы сохранить его в каком-то качестве?
– Мы заинтересованы во всех людях, которые у нас есть. У нас топ-людей в судействе и в футболе в целом не так много. При том уровне, который показывает Владислав, я надеюсь, что он не планирует завершать карьеру. Никаких ограничений по возрасту сейчас нет. Когда карьера закончится, мы, естественно, будем очень заинтересованы, чтобы он передавал свой опыт и знания другим судьям.

– У судей вновь появился партнёр. Большие ли это деньги?
– Во второй части сезона судьи будут выходить на поле с логотипом «Пиксоды» на плече. Это как раз говорит о том, что профессия судьи привлекательна не только для людей, которые хотят стать арбитрами, но и для рекламодателей. Я уверен, что если работа, которую судейский комитет проводит последние три года, будет продолжена, то у судейского корпуса появятся и другие партнёры. Финансовые условия назвать не могу, но этот контракт позволяет нам закрыть потребность в медицинской помощи для судей в связи с травмами, а также в дополнительном обучении, например, английскому языку.