Предыдущие материалы из рубрики «В мемориз!»
В мемориз! Старт авторской рубрики Льва Россошика
Три укола, сотворивших чудо
Как ЦСКА и «Динамо» оставили «короля» без короны
Легенда, не выжившая без спорта
Мигель Индурайн ушёл, как и гонялся, небанально – 1 января 1997 года он собрал журналистов в одном из отелей родного городка Памплона и сделал официальное заявление о завершении карьеры. На все вопросы он отвечать отказался – просто зачитал заявление и ушёл. С тех пор прошло ровно 18 лет, а свет его звезды не померк. Лев Россошик, единственный из российских журналистов прошедший три велогонки «Тур де Франс» от старта до финиша, в традиционной авторской рубрике «В мемориз!» делится впечатлениями от общения с выдающимся спортсменом — пятикратным победителем французского «Тура», олимпийским и мировым чемпионом. Инопланетянином. Ему нравилось, когда его так называли.
Лев Россошик и Мигель Индурайн
С днём рождения, велосипед!
Наверное, это простое совпадение: несколько дней назад, когда в бесчисленные новогодние выходные решил разобрать свой фотоархив, причём в момент, когда на глаза попались несколько наших совместных снимков, по телевидению шёл сюжет о том, что в 2015 году будут отмечать 130-летие изобретения велосипеда. Тогда и вспомнил, как высоко оценивал своё двухколесное чудо великий испанец Мигель Индурайн, с которым мы вдвоём и были изображены на тех фотографиях. Признание это прозвучало из уст уникального гонщика 20 лет назад незадолго до финиша «Тур де Франс» 1995 года.
«У меня с велосипедом, можно сказать, сентиментальные отношения, — делился со мной дон Мигель. — Он для меня почти как живое существо: мне всегда кажется, что велосипед тоже ждёт этого дня — 1 декабря, когда я после каникул возобновляю тренировки. В последний раз — 1 декабря прошлого (1994-го. — Прим. „Чемпионата“) года — я пришёл к своему двухколесному партнёру, сел напротив, и мы долго смотрели друг на друга. Он, как мне показалось, с укоризной, потому что с Антильских островов, где мы провели с женой отпуск, я привёз больше шести килограммов лишнего веса. Словом, мы обменялись с велосипедом взглядами, мол, мы ещё пригодимся друг другу. А вот если наступит день, когда не я, а он станет превалировать над моим состоянием, когда не я, а он будет зазывать меня в седло, — я скажу себе: „Хватит, Мигель. Не надо себя насиловать“. Очень хочется этот грустный день отодвинуть на более поздний срок. Пока же я чувствую и силы, и желание гоняться ничуть не меньше, чем пять или десять лет назад».
Так 20 лет назад выглядел новейший велосипед Индурайна
Одолел «Тур де Франс» с третьей попытки
Он провёл в велоспорте 14 лет, из них 13 в профессионалах. А начинал своё восхождение великий гонщик в городке Памплона, в горах северной испанской провинции Наварра. Начал крутить педали в 9 лет, а в 10 спокойно доезжал до Вильява д'Альсоррис, местечка, где родилась его мать, что в 20 километрах от дома.
Гоночный велосипед взамен первому, украденному, отец подарил сыну, когда тому исполнилось 11 лет. Спортом Мигель увлекался, но другим: был чемпионом Наварры среди сверстников в беге на 400 метров, прилично играл в баскетбол и футбол. Как-то приятели уговорили его принять участие в местных соревнованиях по велосипеду, но к старту Индурайна не допустили — оказалось, для этого нужна была лицензия. Неделю спустя, когда формальности были улажены, новичок неожиданно пришёл к финишу традиционной в этих местах воскресной гонки вторым. А уже следующий старт принёс ему первую в жизни победу на шоссе.
«По воскресеньям шестеро мальчишек забивали мой крошечный „Рено-5“, из всех щелей которого торчали их велосипеды, и мы отправлялись на очередную гонку, — вспоминал Пепе Баррусо, первый наставник будущего чемпиона. — В сентябре 82-го я позвонил своему старому знакомому Хосе Мигелю Эчаварри, спортивному директору команды „Рейнольдс“, и сказал, что присмотрел для его конюшни классного „скакуна“. Сообщил о разговоре Мигелю. Так он меня затерзал: „Ну что, Эчаварри не звонил?“ И так чуть ли не ежедневно в течение нескольких месяцев, пока в феврале 83-го наконец не раздался звонок: Эчаварри объявил, что в команде появилась вакансия».
В том же году Индурайн стал чемпионом Испании среди любителей, а на следующий выступал за национальную команду на велогонке Мира и на Олимпиаде в Лос-Анджелесе. И сразу после Игр-84 подписал первый профессиональный контракт.
На следующий год Мигель вышел на старт своего первого французского «Тура». Но продлился он для юного дарования, которому как раз во время гонки должен был исполниться всего 21 год, всего-то пять дней: мудрый Эчаварри посчитал, что дебютанту еще рано тягаться с асами велодорог. Год спустя тренер вновь решил придержать Индурайна, не дав ему доехать главную гонку до конца. И только с третьего захода фамилия испанца появилась в конце первой сотни финишировавших в Париже почти с трехчасовым отставанием от победителя — ирландца Стефена Роша. Зато испанец четко выполнил тренерскую установку, работая, как и подобало новичку, на соотечественника и лидера команды Педро Дельгадо, в свою очередь уступившего ирландцу каких-то 40 секунд.
Он мог стать и шестикратным победителем «Тура»
Первую победу в «Туре» — пока на этапе — он одержал в 1989-м, когда финишировал первым на 147-километровом этапе между По и Комбаском. Тем самым 25-летний испанец навсегда вписал свое имя в историю более чем вековой гонки. Победитель даже одного этапа на «Тур де Франс» пользуется в этой стране ничуть не меньшим почетом и уважением, чем олимпийский чемпион. В чем не раз удалось убедиться за три «Больших петли». В 95-м водителем моего журналистского авто был голландец Анри Мандерс, бывший велогонщик, за десять лет до того победивший на этапе в Туркуэне, хотя на финиш в Париже приехавший только 91-м. Но тот факт из его спортивной биографии зачастую открывал ему, а значит и мне, доступ туда, куда другим коллегам проезд и проход были закрыты.
Индурайн выиграл заветную гонку только в 1991-м. Но ему мог покориться «Тур де Франс» и за год до этого. Увы, талантливый гонщик вынужден был вновь выполнять черновую работу, трудясь на лидера команды Дельгадо. «Если бы я поставил на Мигеля, — признавался позже Эчаварри, — меня бы никто не понял: Испания в тот год была заражена „дельгадизмом“.
А потом было пять побед подряд, чего не удавалось ни одному из прочих пятикратных покорителей тура — двум французам Жаку Анкетилю и Бернару Ино и бельгийцу Эдди Мерксу. Попросил испанца в одной из наших бесед дать короткую характеристику каждой из победных многодневок.
«Первый выигранный мной «Тур» 1991 года назвал бы магическим, — рассказывал Мигель. — В 92-м просто подтвердил свои возможности. Еще через год на мне уже висела обязанность выиграть, а это не очень приятно. В 1994 году пришел опыт, и я уже все и всех знал, многое умел как в собственном саду. В 1995-м сознательно отказался от участия в «Джиро д'Италия» в пользу коротких многодневок на юге Франции. И оказался прав — на финише «Тура» чувствовал себя полным сил, как никогда в прежние годы».
Трофей образца 1995 года. Последний, выигранный в «Туре»
Смесь французского с… баскско-испанским
Самой большой проблемой для тысяч журналистов, освещавших ежегодно главную гонку профессионалов в начале девяностых, было пообщаться с ее победителем. Дело в том, что Индурайн говорил только по-испански, а если точнее — на своем родном баскском диалекте. На пресс-конференциях с переводом помогал Эчаварри, хорошо владевший французским, но чтобы побеседовать с «королем» без многочисленных свидетелей, надо было что-то придумывать.
В первый раз — в 1993-м получилась услуга за услугу: я помог коллеге из газеты le Parisien Жану Кормье пообщаться с Джамолидином Абдужапаровым, победителем трех этапов в том «Туре». В свою очередь Жан, баск по происхождению, который дружил с Индурайном, отплатил по-царски. Вот несколько ответов Мигеля из той, первой беседы, которая во многом характеризует гонщика.
"- Вы стали признанным лидером, патроном пелотона, какими были некогда Меркс и Ино. Вам уютно в этой роли властителя?
— Ни Мерксу, ни Ино я по складу характера подражать не могу. Да и не хочу. У меня совсем другие отношения в пелотоне. Я не настолько агрессивен, как они, и не способен бросаться в атаку очертя голову. Кстати, последнее — качество не характера, а физических данных. В пелотоне я даю возможность каждому проявить себя — это вопрос уважения к тем, с кем проливаешь литры пота в таких гонках, как эта. Свои — другое дело. Здесь я действительно патрон, жесткий, требовательный, строгий.
— И все-таки: в чем секрет Индурайна?
— Секрет? Нет никакого секрета. Есть, как у каждого из двух сотен участников «Тура», пот и кровь, пролитые на тысячах километров дорог".
А во второй раз — через два года — просто повезло. Мы с водителем ужинали на открытой террасе гостиничного ресторанчика в Бордо, где заночевала гонка, когда вдруг между столиков возник Индурайн собственной персоной. Многочисленной свиты при нем на сей раз не было. Только Эчаварри, после коротких переговоров с которым оба уселись на пластиковые кресла за нашим столиком. Разговаривали достаточно долго. Часть из этого диалога я привёл выше, другую перескажу чуть ниже, тогда и поймете почему.
Ну а в третий раз мне пришлось брать интервью у «желтой майки» на Красной площади в Москве 29 июля того же года, где и сделаны снимки, на которых мы изображены вдвоем. Поскольку Мигель французский немного понимал, договорились, что я буду задавать вопросы по-французски, он — отвечать на своем испанско-баскском диалекте. Мне же предстояло еще все перевести по ходу для многотысячной аудитории, собравшейся на старте-финише критериума вокруг Кремля возле тогда еще «живой» гостиницы «Россия». Худо-бедно по-испански чуть-чуть рублю — сказывалось инязовское образование, да и вопросы задавал такие, что ответы на них однозначно угадывались.
Кстати, накануне для участия в кольцевой гонке вокруг главной достопримечательности российской столицы в Москву прибыл пелотон французского «Тура» со всеми своими атрибутами — стартовой деревней, подиумом для представления участников, красными авто директората, ажанами сопровождения на мотоциклах…
По свидетельству очевидцев, импровизированное интервью на публику получилось занятным.
В чём всё-таки секрет Индурайна?
Победы на этапах – в подарок
Когда Индурайн объявил о своём уходе, в мировом велоспорте не оказалось ни одного человека, который бы не высказал сожаления по этому поводу. Кто-то недоумевал, как можно было отказаться от контракта с испанской же командой ОNСЕ, в котором, якобы, значилась астрономическая по тем временам для велоспорта сумма в 10 миллионов долларов. Кому-то были не очень понятны мотивы столь резкого отречения от занятия всей жизни. А его постоянный соперник во всех стартах итальянец Клаудио Кьяппуччи даже направил в редакцию журнала Velo magazine открытое письмо, в котором восклицал: «Дорогой Мигель, как мне тебя будет не хватать! Ведь понятие велопелотон связано для меня именно с тобой!» Нисколько не сомневаюсь, что под этим посланием подписались бы все, кто когда-либо выходил с Мигелем на старт. А уж тем более француз Люк Леблан и бельгиец Йохан Брюнель. Обоим Индурайн подарил… по победе на этапах «Тур де Франс» 1994 и 1995 годов. Хотя сам испанец никогда этого не признавал, но всем свидетелям тех финишей было очевидно джентльменство Короля Мигеля.
— Давно сложилось устойчивое впечатление, будто вас совершенно не интересуют победы на этапах. Если не считать, разумеется, индивидуальных стартов, являющихся вашим «фирменным блюдом», то окажется, что за десять с лишним лет выступлений в «Туре» вы выиграли только два обычных этапа. Но ведь их могло быть и больше, если бы вы не дарили финиши соперникам?
— (Хитро улыбается.) Подарил? Пропустил? С чего вы это взяли? Я очень хотел выиграть горные финиши и на Лурд-Отакан в прошлом году, и на Альп д'Юэз в этом. Однако лишний раз убедился, что суперскалолазом не являюсь, и поднять на высоту двух с лишним тысяч метров мои 80 килограммов — это проблема".
Слукавил великий гонщик. Прочитайте его же высказывание несколькими строчками выше, что «в пелотоне он дает возможность каждому проявить себя», и вы поймете, кто из нас прав… Вот только о других подобных поступках на том же «Туре» да и прочих гонках — не Индурайна, прочих сильных — слышать не приходилось. Выходит, это одна из особенностей Индурайна, которая отличала его от остальных.
Объём лёгких Индурайна удивлял и болельщиков, и специалистов
Инопланетянин? Мне это нравится
А ещё пятикратный победитель «Тура» обладал уникальными индивидуальными физиологическими способностями не только по сравнению с обычными людьми, но и со спортсменами. Во всяком случае, исследования, проводимые учёными не только в годы, когда Индурайн соревновался, но и вплоть до последнего времени продемонстрировали, что равных ему не было и нет. Вот эти цифры: объём лёгких 7,8 литра (при среднем показателе 6 литров), кровообращение позволяло прокачивать по организму до 7 литров крови в минуту (3-4 литра у обычных людей, 5-6 у велогонщиков), пульс в состоянии покоя 28 ударов в минуту при среднем показателе 65 ударов. Группа специалистов подсчитала, что при максимальном потреблении кислорода 80-85 миллилитров на килограмм веса (78-80 кг при росте 188 см) в минуту позволяло Индурайну развивать мощность до 525-550 ватт. Средний показатель Мигеля в «Туре» — 455 ватт считается самым высоким среди всех участников гонки за последние 30 лет.
Вот вам и ещё одно отличие испанского гранда, лишний раз подтверждающее его неординарность.
— Откуда в вас прямо-таки олимпийское спокойствие?
— Определённо, что я не получил его по наследству. Отец — экспансивный, очень нервный человек, брат тем более. Так что скорее всего это от природы: я рос в умиротворяющей обстановке гор, живописной природы, где не было места стрессам больших городов.
— Каждый знаменитый гонщик имеет прозвище, а то и не одно. Анкетиля именовали просто Мэтр Жак, Ино — Барсуком, за Мерксом закрепилось жуткое Каннибал. Сам Меркс придумал вам название TGV (аббревиатура суперскоростных французских поездов), хотя какие только клички вам не приклеивали — Сфинкс, Мигелон, Король Мигель, Биг Миг по аналогии с Биг Маком. Наконец, везде заговорили об Инопланетянине. А вам какое из прозвищ больше импонирует?
— Ну, Сфинксом меня величали ещё в школьные годы, остальные прошли мимоходом. Я же предпочитаю, когда меня зовут Инопланетянин.
— С какой же планеты вы прилетели?
— Моя планета — «Тур де Франс». Едва попадаю сюда — забываю обо всем на свете.
Почему инопланетянин? Может быть, потому что на трассе индивидуальной гонки с раздельным стартом Индурайн и в самом деле похож на космического пришельца. А если принять во внимание его физиологические особенности да приплюсовать к ним личностные качества, какими не обладал (да и сегодня вряд ли найдется такой же) ни один из гонщиков мирового пелотона, то выдающегося испанского гонщика можно было и впрямь посчитать неземным существом.
На дистанции инопланетянин с планеты «Тур де Франс»