Интервью Яны Сизиковой после титула в Праге: о бане Джоковича, US Open, обвинениях в договорняке и ночи в полиции Парижа

Летом 2021-го во время парижского мэйджора российская теннисистка пережила неприятный опыт: её на сутки задержали в полиции Франции по обвинению в договорных матчах (из-за двух двойных в гейме). В неведении девушка провела 24 часа. После «разговора» Яну тут же освободили и больше о ней не вспоминали.

В эксклюзивном интервью «Чемпионату» Сизикова откровенно рассказала о тех 24 часах в участке, последствиях так и не начавшегося дела и первом титуле WTA в Праге после инцидента. А ещё поделилась мнением о возможном отстранении Новака Джоковича с US Open – 2022 и каминг-ауте Дарьи Касаткиной.

• «С нами даже не общались: ничего не спрашивали, не говорили»
• «Российский менталитет: если невиновен, то зачем адвокат?»
• «Неправильно, что Новака не пускают на US Open»
• «Много было мыслей: как лучше, уместно или неуместно общаться с украинками»
• «Не думаю, что её кто-то может судить за это»
• «Не знаю отношения федерации тенниса к моей персоне»

«С нами даже не общались: ничего не спрашивали, не говорили»

— Яна, вы не так часто общаетесь с журналистами — это буквально ваше первое интервью. Не хочется идти на контакт?
— Не сказала бы, что не хочу идти на контакт. Может быть, привычки такой нет, так как я не была суперпубличным человеком, это для меня немного ново. Не то что некомфортно, наверное, непривычно.

— С успехами после Праги чувствуется раскрепощённость? Наверняка к вам был особый интерес после победы в паре с Настей Потаповой?
— Знаете, в Праге вообще ни с кем не общалась, никто не подходил. Не знаю, от чего зависит: на некоторых турнирах много взаимодействия, на некоторых — спокойно. Удивительно, кстати, да, с нами даже не общались: ничего не спрашивали, не говорили. Только сейчас это поняла.

— Хотя бы трофей вручили!
— И на том спасибо! (улыбается)

— Настя Потапова после титула ушла спать. Вы-то отпраздновали как следует?
— Съездили с Настей поужинали и как можно быстрее вернулись в номер отдыхать. Потому что сил было мало: нервные недели, потому что, помимо того, что мы играем пару, Настя — одиночку, и я, если честно, проживаю все её матчи как свои. У меня получается такой же напряг — особенно психологический и в том же объёме. Мне важно, как она играет, что чувствует — я с ней всё это проживаю. Так что у нас было всего полчаса после проигранного ею финала до парного. Настя была, конечно, очень расстроена. Мне нужно было и самой справляться с нервами, и ей какие-то эмоции давать. Сложно было.

Так что единственным вариантом было лежать, смотреть какие-то видео смешные. Мы, правда, за ужином пересмотрели наш финал, часто теперь вечерами их пересматриваем, друг с другом обсуждаем. Прикольно. Мы больше смеёмся над этим.

— Какой вы её увидели в первые секунды встречи?
— Наверное, очень опустошённой и потерянной.

— Какими словами уговаривали её играть и не сдаваться?
— Это был последний рывок — мы знали, что не едем в Вашингтон, а Настя снимется с Торонто. Это был последний матч. После такого обидного проигрыша в финале не помешала бы позитивная нота — титул.

«Российский менталитет: если невиновен, то зачем адвокат?»

— Вы в этом году не прилетели во Францию на «Ролан Гаррос», потому что не попали в сетку и квал? Или были другие причины?
— Я бы попадала, очень многие даже уговаривали сыграть, но не готова была: и Настя, и Катя Александрова, и Вита Дьяченко. Но я и моё близкое окружение, семья приняли решение, что я, наверное, пока не готова возвращаться. Надеюсь, это изменится в будущем.

— После задержания по подозрению в договорных матчах вы себя неуютно чувствуете в Париже?
— Да, мне очень некомфортно. Решила поберечь нервные клетки.

— Значит, при отсутствии доказательств дело прикрыли?
— Честно, понятия не имею, как это всё произошло. Со мной больше никто, ни разу, нигде и никак не выходил на связь. Ни одного сообщения.

— Чем вы это себе объясняете?
— Мне тоже хочется знать, что именно там было. Мне никто ничего не предъявил, не показал, не объяснил. Как была в неведении, так и осталась. Больше это не развивалось.

— Какими сроками угрожали?
— Ничем не угрожали. Мне сказали, что это была просто беседа. Если бы что-то было, я бы маловероятно на следующий день оттуда вышла.

— Вас во Франции задержали на 24 часа. О чём тогда думали?
— Мыслей было много. Опять же, сказать мне было им нечего, потому что по факту чего мне бояться? Это, скорее, был страх за всю общую ситуацию: думать о том, что меня могли отстранить — нет, такого не было. Просто не за что.

— В каких условиях вас держали?
— Всё было достаточно спокойно, никакой антисанитарии не было. Это был полицейский участок, кабинет, со мной достаточно хорошо общались, не было каких-то проблем. Но, да, ночь я провела в камере. Была в полной прострации.

— Как скоро отошли от шока? И пережили ли вы ситуацию?
— Благодаря семье это прошло быстрее, чем ожидалось. Но даже сегодня мне говорить об этом очень тяжело. Чтобы я перестала обо всём думать, потребовалось больше чем полгода.

— Вы не делали никаких публичных заявлений…
— Общалась с адвокатом, сказал, что не нужно.

— Получилось подать жалобу за клевету?
— Да, встречный иск, который заведомо и ожидаемо был отклонён через какое-то время. Но идти дальше я не готова, не хочу. Нужно на других вещах сконцентрироваться.

— Оказала ли эта ситуация влияние на вашу публичность и желание общаться с теми же журналистами?
— Да, безусловно. Мы изначально думали выступить с каким-то заявлением. Но приняли решение, что это может привести к ещё большему вниманию. А мне абсолютно не хотелось отпираться от всего мира.

— Госдума в лице Свищёва делала заявления, что готова вступиться, как и ФТР. От кого вы по факту получили помощь?
— Естественно, никто не помог — щекотливый вопрос. Помогли моя семья, родители, которые были в абсолютном шоке, но умудрились найти адвоката, от которого я отказалась, когда находилась там. Потому что, наверное, это российский менталитет: если невиновен, то зачем адвокат? Хотя, возможно, это и нужно было. Приехала домой, и меня никто больше не трогал и не связывался.

— Приходила мысль, что это подстроено?
— Да, резко, громко началось и ушло также же спонтанно, в никуда. Не знаю, что думать. Но, наверное, не узнаем уже правды. Для себя решила, что нужно переступить и двигаться дальше.

— Заточение в парижской тюрьме — худший опыт в вашей жизни?
— О, это даже не обсуждается!

— Есть ли у вас внутренний страх — опять придут с вопросами? Во время победной Праги вспоминали об этом?
— Да, есть. Если честно, даже напрягаюсь, когда много незнакомых людей вокруг корта — не очень комфортно себя чувствую. Нужно время, это защитная реакция.

«Неправильно, что Новака не пускают на US Open»

— Заточение Новака Джоковича на АО в этом году откликнулось у вас?
— Я до конца не поняла, кто прав, кто виноват — запутанная история. Говорили, что ему оформили все бумаги и он может въезжать без вакцины. Потом говорили обратное.

— Но было чувство несправедливости?
— Да, было. После ситуации на US Open мы наблюдаем нечто похожее. Тогда, в 2020-м, Новака дисквалифицировали. Но, возможно, это по правилам и имело логику. Но на последних «Шлемах» ситуации тоже были нехорошие: когда Александрова играла с Ириной Бегу, та кинула ракетку, и она отлетела в ребёнка на трибуне. И кроме предупреждения и штрафа, ничего не было. Несправедливость имеет место быть.

— Правильно, что его сейчас не пускают на US Open?
— Считаю, что нет. Думаю, я не одна такая. Но удивительная вещь: по вылете и по прилёте сюда, в Цинциннати, у меня никто не спросил про вакцину. Вот у Насти смотрели документы. Просто удивительно, если это такое серьёзное правило и ты не можешь участвовать в ТБШ, потому что не вакцинирован, то почему не у всех спрашивают документы по прибытии в страну?

«Много было мыслей: как лучше, уместно или неуместно общаться с украинками»

— Вы одна из опытнейших российских парниц, но за исключением этого эпизода о вас не так много известно. Вы базируетесь в Москве и где тренируетесь?
— В основном тренируюсь в Испании — туда переехала довольно рано по инициативе родителей, когда мне было около 13. Когда играла одиночку, тренировалась у аргентинского тренера, но из-за многочисленных травм решила закончить с личной карьерой. И тогда начала готовиться в России. По неопытности и глупости думала, что могу меньше тренироваться, уделять внимания физической подготовке, теннису, а быть дома, наслаждаться, так как буду играть только пару.

Поэтому настал очень тяжёлый двухлетний период, когда мы с Настей выиграли первый титул в Лозанне: встала на одном месте, было затишье. Начала себя чувствовать на корте очень некомфортно. Но поняла, что, если хочу попытаться дальше показывать результаты и расти, мне нужен серьёзный тренировочный процесс, который достаточно тяжело выстроить в Москве — нет такого понимания с тренерами. Поэтому воссоединилась с Мариано Кампосом. Но дома, конечно, хорошо. Хотелось бы быть чаще.

— Теннис — небедный вид спорта. Но парники получают гораздо меньше тех, кто выступает в личке. Вы когда-нибудь «выживали»?
— Да, конечно, достаточно часто. Без поддержки родителей это было бы невозможно.

— В какие периоды?
— Даже когда играла одиночку с рейтингом в третьей сотне, ничего и не зарабатываешь. То есть в лучшем случае, находясь в паре с 90-го места по 120-е (сейчас Яна — №66 в парном разряде. — Прим. «Чемпионата»), ты выходишь в ноль: могла себя обеспечивать, но без невероятных трат — это билеты, передвижение, тренер.

— Наступало отчаяние?
— Да, были такие мысли. Давала на этот год себе обещание: если к концу 2022-го не сдвинусь с мёртвой точки, то, наверное, стоит сделать паузу или двигаться в другом направлении. Но лёд тронулся.

Сложно, мы все об этом задумываемся, но конкретных мыслей нет — куда дальше. Теннис — основная часть жизни, и если не посвящаешь себя этому на 100%, то и смысла нет, а так как отдаёшься, то сложно прочувствовать, чем бы ты хотел ещё заниматься. Начала бы с семейных дел.

— Бан Англии сильно ударил по вашим доходам: это же не только Уимблдон, но и турниры поменьше?
— Жаль, что никто не ввёл компенсаций для русских в этой ситуации, как, например, WTA поддерживала весь тур во время пандемии. Удивительно, что не поддержали. Да, лишили очков всех, а денежных компенсаций не предложили.

Также некоторых судей из России не допускали до турниров. Мало знаю, почему именно, но такие случаи были.

— Подобная политика и у стран Прибалтики…
— Да, у нас в сентябре турнир WTA под вопросом. Думаю, это будет не очень приятно.

— Вы с Даяной Ястремской дебютировали в WTA в Санкт-Петербурге в 2018-м. Как эволюционировала ваша игра в паре за это время?
— Основные линии остались: стиль, игра не изменились. Конечно, очень улучшилось видение, понимание, как именно играть пару с кем-то, игра с лёта, безусловно, и всё-таки психологическая составляющая из-за большого количества матчей. Когда переходишь из ITF в WTA, приезжаешь в Санкт-Петербург, на один из самых шикарных турниров сезона, эйфория, излишнее желание мешают играть. Когда очень-очень хочется, это не всегда хорошо. Со временем проще совладать с нервами, желанием.

— Вы до сих пор с Даяной общаетесь?
— Мы никогда особо не общались: да, здоровались, могли поужинать, но не переписывались. Сейчас мы виделись один-два раза за это время — спокойно поздоровались, парой слов обменялись.

— Как складываются отношения с украинскими теннисистками?
— Изначально никто не понимал, как можно и нужно себя вести: много было мыслей — как лучше, уместно или неуместно. Сейчас достаточно спокойно, никто не обостряет ситуацию. В принципе, всё достаточно ровно.

— Диалог был?
— У меня нет, но и у меня не было близкого общения. Так бы, думаю, по-любому он был — я достаточно открытый человек. Но раз ты мало с кем-то общаешься, в таких ситуациях не понимаешь, как себя вести. Поэтому всё на нейтральной ноте.

«Не думаю, что её кто-то может судить за это»

— Неприятный кейс с задержанием послужил для вас пиаром? За вами стали больше наблюдать, болеть, поддерживать?
— Как сказал папа, чёрный пиар — тоже пиар. Девочки много прикалывались надо мной: самое время выпустить песню, снять фильм, сделать что-то на волне [хайпа]. На Первый канал звали, но, честно, было не до этого. Даже потом думала: «А возможно, и надо было». Но нет, не надо мне такого счастья. Есть люди, которые кайфуют от внимания, делают интригующие ситуации, я же — не тот человек. Думала, будет много хейта, когда возвращалась на турниры, но было затишье. А поддержки было много: от WTA и девчонок. Даже мужу писали, когда у меня не было телефона.

— Как отнеслись к ещё одному нашумевшему случаю: публичному заявлению Дарьи Касаткиной про каминг-аут?
— Если честно, спокойно. Она взрослый и самодостаточный человек и если приняла решение, что для неё так будет лучше, проще, легче, то почему и нет. Не думаю, что её кто-то может судить за это. Мы знаем друга друга с детства, но никогда не общались.

— Дарья затронула тему со сменой гражданства. Недавно Вероника Кудерметова рассказала, что её звали выступать за Австрию, Натела Дзаламидзе сменила гражданство. Как вы относитесь к этому и предлагали ли перейти куда?
— Нет, не предлагали. И даже если мне бы предложили, не согласилась бы. Потому что какой-то большой угрозы того, что нас никуда не будут пускать, нет. Пока все остальные турниры в норме, так что не вижу смысла принимать поспешные решения. Но Натела думала об этом давно, она и грузинка. Это не то что ей кто-то предложил. Просто так совпало. Многие думают – потому что такой момент. Но об этом она говорила давно. Возможно, ситуация только послужила толчком.

— Выступление за Россию что-то значит для вас?
— Каждый раз мы выступаем под белым флагом и обращаем на это внимание: ты выходишь, смотришь на табло – и там пустота. В очередной раз вспоминаешь российский флаг. Все знают, откуда мы. Но грусть присутствует.

«Не знаю отношения федерации тенниса к моей персоне»

— Вы признавались, что Серена Уильямс вам всегда импонировала. Вы пересекались?
— На Australian Open в прошлом году. Она одна из немногих теннисисток, матчи которой я любила и люблю смотреть. Конечно, у неё специфическая манера поведения. Но она мне всегда очень нравилась.

— В принципиальном противостоянии с Машей Шараповой вы болели за Серену?
— Нет, Маша мне тоже всегда очень нравилась. Хотя нигде не пересекались, разве только на Кубке Кремля могла поболеть.

— Хотели бы сыграть за сборную в будущем?
— Да, хотелось бы. Но отбирают только по рейтингу. Я, по-моему, сейчас пятая в парном по России. Если только кто передо мной откажется играть. Но я не знаю отношения федерации тенниса к моей персоне.

— Это важно?
— Абсолютно. Сложно предугадать, если кто-то откажется, буду ли я всё равно играть. От чего зависит? Не знаю. Я никогда не играла за сборную, была в резерве, мало проводила времени в России по юниорам. Достаточно далека была от этого…

— Сейчас вы настраиваетесь на Цинциннати?
— Да, но мы четвёртые на очереди в основную сетку, так как квалификации в парах нет. Если нет, то просто буду Настю, Катю поддерживать, готовиться к Кливленду. Вообще, часто бывало, что снимались даже не до выхода сетки, а уже после — когда турнир начинается. Многие одиночники, когда проигрывают в личках, снимаются и в парах. И заходит альтернатива.

— На US Open с кем выступите?
— С Катей Александровой, так как на момент решения у меня был низкий рейтинг: вроде бы попадали с Настей, но были риски. Приняли решение: чтобы обе были на ТБШ, мне надо играть с Катей, Насте — с Ребеккой Петерсон. А дальше вместе — на АО-2023.