Интервью с тренерами по фигурному катанию Алексеем Василевским и Юлией Лавренчук о работе с Зининой, Рубцовой, Ширяевой

В российском фигурном катании с каждым годом в борьбу включается всё больше тренерских штабов. Алексей Василевский и Юлия Лавренчук до этого сезона больше работали с детьми, но недавно к ним пришло три достаточно взрослых спортсмена, которых они уже выводят на юниорские старты – это Анастасия Зинина, Любовь Рубцова и Михаил Тихонов. Причём девушки перешли от звёздных тренеров: Настя — от Евгения Плющенко, а Люба — от Этери Тутберидзе.

Несмотря на то что работать с фигуристами, которых ведёшь не с нуля, сложно, Алексей и Юлия быстро нашли общий язык с подопечными и даже начали осваивать с ними новые элементы. В день, когда мы записывали это интервью (в пятницу, 9 сентября. – Прим. «Чемпионата»), Зинина и Рубцова устроили на тренировке премьеру суперпрыжков. Но каких — тренеры держат в секрете. Они убеждены, что элемент есть в арсенале у спортсмена только в том случае, если он был приземлён на турнире. Так что узнать, как смогли усилиться Настя и Люба, мы сможем только на соревнованиях.

Но деталями работы с фигуристками Василевский и Лавренчук с нами поделились уже сейчас. В эксклюзивном интервью «Чемпионату» Алексей и Юлия рассказали, как начали сотрудничать с Зининой и Рубцовой, почему для них стал шоком переход Ульяны Ширяевой в сборную Канады и как они относятся к нововведениям в фигурном катании.

А ещё ответили на вопрос, хотят ли они, чтобы их дети стали фигуристами. Спойлер: их дочка занимается на льду и даже тренировалась у Тутберидзе.

«Если мы будем выделять какого-то одного спортсмена, то ни к чему хорошему это не приведёт»

— Юлия, Алексей, расскажите, тяжело ли работать в супружеском тандеме? Не возникает ли во время работы непримиримых разногласий?

Юлия: Это рабочий процесс, естественно, бывает разное.

Алексей: Но все разные решения приводят к одному правильному. У нас одна задача, мы работаем ради одной цели.

Юлия: Каждый идёт своим путём, но в итоге мы всегда приходим к общему знаменателю.

— Расскажите о вашей команде, с кем вы работаете?

Юлия: С нами работает Анна Билибина — наш хореограф. Мы работаем втроём.

— Юлия, в прошлом году, когда я брала интервью у Алексея, он сказал, что вы более строгий тренер, чем он. Так ли это?

Юлия: Наверное, да. Не могу сказать, что Алексей не строгий. Но для меня дисциплина очень важна.

— Многое изменилось за этот год, к вам пришли две довольно известные ученицы — Анастасия Зинина и Любовь Рубцова. Как-то поменялась работа из-за этого? Может, чувствуете, что стало больше внимания к вам?

Юлия: Внимания больше не стало. Наверное, кто-то начал следить за нами, за тем, как будет развиваться группа, но в целом ничего не поменялось.

Алексей: У нас не только две девочки, у нас и мальчик пришёл — Михаил Тихонов. Если в прошлом году мы ездили только с Ульяной Ширяевой на контрольные прокаты, то в этом году уже три человека представляли нашу команду.

Но у нас нет такого, что кому-то больше, а кому-то меньше внимания уделяется. Мы стараемся со всеми работать в одинаковом объёме. Со своей стороны максимально даём и от них требуем максимальной отдачи. Конечно, интересно работать с такими спортсменами, но это не значит, что мы закрываем глаза на остальных.

— Сложно ли работать с учениками, которых ведёте не с нуля?

Юлия: Наверное, тяжелее, потому что, во-первых, мы должны привыкнуть сначала друг к другу, понять, что кому подходит, удобно — неудобно. Когда ты ведёшь спортсмена с нуля, ты знаешь изначально что, как и почему. А с новыми спортсменами, конечно, нужно время, чтобы понять, подходим ли мы друг другу, в каком русле двигаться.

Алексей: Один из важных факторов – то, что эти спортсмены сейчас находятся в переходном возрасте, поэтому здесь не только технические моменты, но и психологические факторы влияют. Нелёгкая работа, совсем нелёгкая. Они привыкли к одному, у нас цели другие, тренировки другие. Поэтому весело. Но пока всё идёт хорошо, работаем.

— Есть ли в вашей группе лидер среди учеников, за которым все тянутся?

Юлия: Нет.

Алексей: Мы такое не приветствуем.

Юлия: У каждого своя задача должна быть, каждый тянется к своей цели. Если мы сейчас будем выделять какого-то одного спортсмена, то, естественно, ни к чему хорошему это не приведёт. Каждый работает над своими задачами.

— То есть спаррингов в вашей группе не бывает?

Алексей: У нас такие большие интенсивные нагрузки, у каждого свои поставленные задачи на тренировку, что времени на спарринги нет.

«Сезон будет жаркий. Мы сможем воочию встретиться с лидерами»

— Этот сезон будет полностью внутрироссийским. Не сталкивались с тем, что у кого-то из учеников появлялись сложности с мотивацией?

Юлия: Нет, вообще не было таких проблем, абсолютно. Ребята как работали, так и работают.

Алексей: Работа федерации проводится, устраиваются турниры с призовым фондом. Также, если ты в сборной, тебе идут навстречу: оплачивают платья, дают форму, организуют сборы, что-то ещё оплачивают. Здесь всегда есть мотивация.

— А уже есть какая-то конкретика насчёт призовых?

Алексей: Нет. Известно, что они будут, но конкретики нет.

— Сейчас вы заточены на то, чтобы подводить ваших учеников к этапам Гран-при России. Так?

Юлия: Да. Но мы пока не знаем, кого допустят. Конечно, мы планируем, что Рубцова, Зинина, Тихонов, Мухортов, Батыров будут участвовать.

Алексей: Единственное, тяжело в этом году будет, потому что ограничено количество участников.

Юлия: Мы ещё не знаем, какое количество будет допущено и как все эти допуски будут проводиться.

— Недавно прошли юниорские контрольные прокаты, первенство Москвы. Можете подвести итоги?

Юлия: По прокатам посмотрели, что-то, конечно, стало лучше, что-то ещё нужно подделать. Начало сезона, работаем дальше. Всегда есть что улучшать, чистить.

Алексей: Сезон будет жаркий. Когда в борьбу включатся лидеры, могу сказать, что сезон для нас будет очень интересный. Раньше лидеры в связи с обилием международных стартов редко посещали этапы Кубка России, а теперь мы воочию с ними сможем встретиться.

«Зинина хороший новый элемент добавила, который даже сама от себя не ожидала»

— В межсезонье очень много разговоров было о переходе Насти Зининой, там чуть ли не детективная история. Можете рассказать, как Настя пришла к вам, с какими проблемами?

Алексей: Мы были на тренировке, проводили ОФП, позвонила её мама, представилась, спросила, могут ли они прийти на просмотр. Но я сказал, что не могу это решать, потому что они должны сначала с Евгением Викторовичем (Плющенко) всё это решить. Они сказали, что всё решили, они свободны.

Юлия: Минут через 20 она уже была на катке (улыбается).

Алексей: Они посмотрели на нас, мы посмотрели на неё, договорились о каком-то испытательном сроке, чтобы решить, можем ли мы работать вместе.

Юлия: Настя была немного травмирована, но она была в процессе восстановления. Мы тренировались, ничего не прекращали. Потом у неё была ещё одна мелкая травма. Она немножко приболела, вышла на лёд, упала с тулупа на бедро, и, так как она достаточно худенькая девочка, костлявая, у неё была достаточно серьёзная гематома на бедре. Мы до прокатов пытались всё это залечить как-то. Но к прокатам оно не прошло, поэтому, по сути, даже не было подготовки к прокатам.

На самом деле мы только сейчас начали готовиться, ещё даже не в полную силу. Но, по крайней мере, мы уже можем входить в четверные и не думать о том, что она где-то там ещё что-нибудь себе ударит и это опять вернётся.

— Расставание Насти с Евгением Плющенко получилось достаточно неприятным. С точки зрения психологии у неё не было проблем из-за этого?

Юлия: Мне кажется, ей некогда было об этом думать, потому что у неё была какая-то своя цель. Мы просто пытались быстрее найти общий язык.

Алексей: Понять, где можно немножко надавить, а где нет, посмотреть, умеет она самостоятельно работать, или не умеет. У нас тренировки идут практически блоком. Времени на то, чтобы о чём-то подумать, особенно нет. По окончании дня она уже такая уставшая, что таких вопросов не встаёт. Пока наша совместная работа продвигается нормально.

— В целом, судя по вашим рассказам, она девочка трудолюбивая, амбициозная?

Юлия: Да.

Алексей: Да, на 100 процентов.

Юлия: Она человек, который знает, почему и зачем она сюда ходит, какие у неё цели. С ней не нужно разговаривать об этом.

Алексей: Эти два месяца мы не перестаём узнавать друг друга, появляются какие-то новые элементы. Сегодня она очень хороший новый элемент добавила, который даже сама от себя не ожидала. Мы тоже не ожидали.

Юлия: Ну, как не ожидали, мы работали над ним (смеётся). И сегодня он получился.

— Вы пока держите в секрете, что это за элемент?

Юлия: Я считаю, что, пока человек не прыгнет этот элемент на соревнованиях, можно выставлять всё что угодно. А вот когда ты прыгнешь этот элемент на старте, то можно считать, что ты его умеешь делать.

— Можно уточню, это случайно не пятерной прыжок? Настя говорила, что у неё бывают перекруты на четверных, может быть такое, что уже получился пятерной?

Юлия: Нет.

Алексей: Высота у неё позволяет, но это ещё достаточно для нас далёкий элемент.

— А есть цель, сколько ультра-си вы планируете вставить Насте в программу в этом сезоне?

Юлия: Для того чтобы их вставить, их сначала нужно выучить.

Алексей: Прыгать — это одно. Прыгать она может.

Юлия: Да, прыгать она может, но их нужно сначала доучить, а это достаточно длительный процесс. Потом их нужно вкатать в программу.

Алексей: При этом не потеряв другие элементы.

Юлия: Мы учим, ничего не загадываем, просто работаем. Не только над четверным тулупом, но и над другими элементами. Доводим их до нормального состояния, чтобы их можно было вставлять в программу. Потихоньку будем вставлять.

«У Рубцовой нет нелюбимых и плохих прыжков. Она не боится входить во все четверные»

— Ещё одна талантливая ученица, которая пришла к вам недавно, это Любовь Рубцова. Можете рассказать, как начали сотрудничать с ней?

Алексей: Они хотели поменять тренера, обратились к нам. Я сразу позвонил Сергею Дудакову, мы поговорили. Я сначала спросил у него, как он это видит, почему это случилось. Он спросил, не сам ли я проявил инициативу, чтоб Люба перешла к нам. Он меня хорошо знает, но должен был спросить. Я сказал, что, конечно же, нет, мы такими делами не занимаемся. Он сказал, что тогда вопросов нет, возражений не имеется.

— Правильно я понимаю, что, когда происходят переходы, это всегда двусторонние переговоры двух тренерских штабов?

Алексей: Это не все делают, но между тренерами существует порядочное отношение к коллегам. Есть люди, которые, наоборот, обзванивают спортсменов и приглашают их к себе на своих условиях.

— А бывали случаи, когда к вам кто-то хотел перейти, вы связывались с тренером, а он говорил, что категорически против?

Алексей: Нет, такого не было.

Юлия: Если ребёнок хочет перейти, он перейдёт.

Алексей: С Ульяной Ширяевой тренер очень ревниво отнеслась к переходу. Но, с другой стороны, спортсмен сам решил что-то поменять.

— Люба Рубцова недавно показала четверной риттбергер на первенстве Москвы. Этот прыжок она у вас выучила?

Алексей: Да. А сегодня она уже другой многооборотный прыжок показала. Решили они с Настей нас порадовать в конце недели, когда уже вроде бы должны загаснуть. А сегодня что одна психанула, что другая. Было приятно.

— А с какими элементами Люба пришла к вам?

Алексей: Рубцова к нам пришла с тройным акселем.

Юлия: Он у неё был, но не совсем готов. Я не знаю, что у неё там было на тренировках, может быть, она на тренировках что-то показывала. Но она нам об этом не рассказывала.

— Получается, Люба выучила у вас четверной риттбергер…

Алексей: Он в периоде доработки.

Юлия: На тренировках есть хорошие попытки, но на соревнованиях риттбергера ещё нет. Мы его сейчас только вставляем в программу, в первый раз она его на первенстве Москвы попробовала, но мы работаем.

— Риттбергер считается в освоении самым сложным четверным. За счёт чего Любе удалось его освоить?

Юлия: Это у кого как. Кому что удобно, тот то и учит. У мальчиков очень много кто прыгает риттбергер.

Алексей: У Любы нет нелюбимых и плохих прыжков. Она не боится входить во все четверные. Лутц она прыгает, флип она прыгает на удочке. С Юлией Ивановной она такие подготовительные упражнения делает, что она сама уже начинает задумываться, как и куда надо поворачиваться.

— Алексей, вы говорили, что Люба обожает прыгать и больше заточена на прыжки. Как получилось изменить её мировоззрение?

Юлия: Не получилось (улыбается). Мы в процессе, чтобы это менять.

Алексей: На первенстве Москвы короткой программой она нас приятно удивила, но на этом пока закончила (смеётся). Стараемся, но она реально любит прыгать.

— А что вы делаете в таком случае, чтобы её переубедить?

Юлия: Мы сейчас немного поменяли ей расписание, отняли время от прыжков.

Алексей: Теперь строго определённый отрезок времени — 40 минут — она должна заниматься только скольжением. Конечно, это со слезами.

Юлия: Это, наверное, единственное её нелюбимое занятие.

Алексей: Она может прокатать шесть произвольных программ, чтобы не работать с хореографом над программой.

Юлия: Когда она только пришла к нам, она не доверяла. Мы ей были чужими, было видно, что она не уверена в том, что мы ей предлагаем, что будет работать или не будет. А вот с началом сезона стало видно, что она к нам уже и прислушивается, и работает над тем, что ей говоришь. И даже наш хореограф (Анна Билибина) сказала, что видит, что она иногда её слышит (улыбается). И это уже много, потому что изначально она отсутствовала на хореографии. Это было тело без Любы.

Алексей: Конечно, она ещё видит, чем занимается Настя, другие наши спортсмены, которые, может, не прыгают триксели, но ловят кайф от скольжения, от постановки программ. Видно, что она уже начинает работать с мимикой. Конечно, ей становится обидно, когда проскальзывают какие-нибудь шуточки. И понимает, что без хореографии всё-таки никак.

Юлия: Она взрослеет, борется сама с собой.

— При этом вы планируете с ней достаточно сложный контент — три четверных прыжка в произвольной. Думаете, она осилит это?

Юлия: Мы будем работать в течение сезона над этим.

Алексей: Это не разовый шаг, а поступательное движение.

Юлия: Мы только-только начали работать над этим. У неё на подходе ещё один четверной, его хотелось бы тоже когда-нибудь попробовать. Пока мы работаем над тем контентом, который у неё сейчас есть. Постепенно будем что-то добавлять.

Алексей: Она один из немногих спортсменов, у которого все прыжки любимые. Что зубцовые, что рёберные. Она везде старается.

«Мы все были в шоке от перехода Ширяевой в сборную Канады»

— Ваша ученица Ульяна Ширяева недавно перешла в сборную Канады. Как вы узнали об этом решении?

Алексей: Они по семейным обстоятельствам вынуждены были переехать, из-за работы папы. Другого выбора не было. Там она уже начала кататься в группе, где много иностранцев. Мы сейчас мало поддерживаем контакт, потому что у нас много работы, у них тоже много забот.

— Для вас это было неожиданно?

Юлия: Конечно.

Алексей: Мы все были в шоке.

Юлия: Нас поставили, в принципе, перед фактом. В середине тренировки пришла мама, забрала ребёнка, сообщив мне, что они уезжают в Канаду. Все расстроились: и мы, и Ульяна. У нас были хорошие отношения, нормальная работа шла, нормальный процесс. Когда тебя вырывают из этого процесса, конечно, тяжело.

Алексей: Потом смена страны, конечно, это стресс для неё.

— Насколько обидно было отпускать ученицу, у которой были тройной аксель и два квада?

Юлия: У неё ещё не было этих прыжков, они были в процессе. Мы учили это всё, но на соревнованиях не показывали.

Алексей: Конечно, нам очень жаль, но мы проделали хорошую фундаментальную работу с ней. И она довольна теми изменениями, которые за полтора года произошли, и мы спокойны, что мы действительно в правильном направлении вели спортсменку и наша работа приносила результат. Что могли, мы сделали до конца, и она тоже. Может быть, могли бы больше сделать, но такая ситуация.

Юлия: Всегда жалко, когда уходит спортсмен. Лукавство, если какой-то тренер говорит, что не жалко. Ты вкладываешь себя, вкладываешь свою душу, время и всё остальное…

Алексей: Но есть разница. Жалко и обидно, когда уходят к другому тренеру, потому что недоразумение произошло в этой группе, начинается волнение, почему так — это одно. А когда расставание произошло, потому что есть вынужденная ситуация, где они должны были покинуть страну, а не потому что захотели уйти к другому тренеру — это уже другое. Здесь не так обидно, что мы сделали хорошую работу, а другой тренер теперь на этой работе поедет.

— Можете рассказать, какие в целом у вас отношения с учениками? Серафима Саханович говорила в одном из интервью, что вы были для неё как семья.

Юлия: Мы держим дистанцию, но в любой ситуации мы стоим за наших спортсменов, вне зависимости от каких-то проблем на льду или в жизни. Мы всегда стараемся помогать спортсмену.

Алексей: Они всегда находятся под большим прессом и давлением со стороны нас, потому что мы считаем, что каждую тренировку нужно отвести от начала до конца на максимум. Какое бы у тебя ни было настроение, ты приходишь и должен это сделать. Но в то же время, если какие-то проблемы у спортсмена наступают или у семьи спортсмена, конечно, мы стараемся по-человечески относиться.

«Наша дочка каталась у Этери Георгиевны, но у неё такой характер, что её даже Тутберидзе сломать не смогла»

— У вас четверо детей. Собираетесь сделать из них фигуристов?

Юлия: Девочка у нас фигуристка, но пока что она тренируется для себя, наверное.

Алексей: Ещё ментально не до конца понимает, хотя работает так же много.

Юлия: Я бы хотела, чтобы кто-то из детей стал фигуристом. Средний у нас умный мальчик, поэтому он у нас в учёбу идёт. А близнецы оба достаточно координированные, я бы очень хотела, чтобы они встали на лёд, но папа у нас очень против этого, и тут у нас конфликт интересов (смеётся).

Алексей: Слишком много, понимаете. У меня супруга 24 часа на льду, а тут ещё и дети будут.

— Зато они будут всегда рядом.

Алексей: Это очень тяжело — тренировать своего ребёнка.

— Вы сами тренируете, других специалистов не привлекаете?

Юлия: Нет. Наша дочка каталась у Этери Георгиевны (Тутберидзе), но у неё такой характер, что, мне кажется, её даже Этери Георгиевна сломать не смогла. Поэтому мы забрали её оттуда, и она катается для себя у нас в группе. Ну, не катается, а болтается (улыбается).

Алексей: Нет, она работает наравне, просто не до конца осознаёт, зачем ей это нужно, почему от неё столько хотят.

Юлия: Просто она не воспринимает маму и папу как тренеров. Мама — это мама остаётся, а папа — это папа. У нас каждая ошибка — это обида. Она воспринимает это не как то, что ей пытаются помочь. Я думаю, что у любого тренера с ребёнком так.

Алексей: Ей девять лет, она хоть и маленький ребёнок, но у неё уже взрослая жизнь. Когда она у Этери Георгиевны каталась, она в 6:30 выезжала из дома и приезжала в 22:30. Здесь то же самое: тренировка в 6:45, потом, когда она заканчивается, она сразу идёт на обучение до семи часов вечера. И, конечно, ей тяжело. На тренировке она должна работать на равных, домой хорошие оценки должна приносить. С неё очень большой спрос. И нет понимания, зачем она должна всё это делать, когда многие дети в её возрасте мультики смотрят.

— А не было мыслей ещё у какого-нибудь тренера её попробовать?

Алексей: Мы не знаем, если даже Этери Георгиевна не смогла её в русло направить…

Юлия: Если она придёт ко мне и скажет: «Мама, я хочу серьёзно заниматься», — конечно, мы ей предоставим все условия. Но пока я не вижу, что у неё есть желание достигать каких-то результатов. Поэтому если нравится, то пусть пока катается (улыбается).

— Но вы бы хотели, чтобы кто-то из ваших детей стал фигуристом?

Юлия: Я хочу, чтобы сыновья катались. И они сами хотят кататься у нас. Это папа препятствует всему (смеётся).

«Не вижу проблемы в возрастном цензе. Все, кто прыгал, будут продолжать прыгать»

— Хочу немного поговорить с вами о нововведениях, их в межсезонье было много. Основное — возрастной ценз. Как вы к этому относитесь?

Юлия: Я абсолютно нормально отношусь к этому. Все, кто прыгал, будут продолжать прыгать, только на других соревнованиях. Я не вижу в этом вообще проблемы. Главное, чтобы мы это вообще могли показывать, и не у себя дома, а на международных соревнованиях.

— Что касается других правил: уравнение каскадов и секвенций, вращения, дорожки?

Алексей: Классно, интересно. Достаточно сложно получить за вращение четвёртый уровень сейчас. Это заставляет детей развиваться, тренеров – фантазировать, обучать этому. Всё очень интересно. Добавление новых каскадов, комбинаций, всё к лучшему.

— Сложно было разбираться во всех нововведениях?

Юлия: Интересно было понять, как теперь правильно, неправильно. Конечно, какое-то время понадобилось, чтобы понять, что нужно. И то, я думаю, что должно пройти несколько соревнований, чтобы все поняли, что оценивается, а что не оценивается.

Алексей: Раньше, когда ISU менял правила, это шло с какими-то комментариями или видео. Сейчас такого не было, поэтому не на 100 процентов представляем.

— Сильно пришлось менять работу после изменения правил? Стали больше уделять внимания вращениям, дорожкам?

Алексей: Мы всему уделяем внимание, насколько позволяет количество льда. Мы всё прорабатываем: скольжение, прыжки, хореографию, много занятий на полу.

Юлия: Мы очень много уделяем внимания хореографии.

Алексей: Анна Билибина очень опытный педагог, в руках которого был много звёзд.

Юлия: Мы очень рады, что она у нас есть.

— В целом фигурное катание, на ваш взгляд, больше про прыжки или про искусство?

Юлия: Наверное, в России больше про прыжки.

Алексей: Но баланс должен быть всегда. Ярко выраженный перекос в сторону прыжков или катания приводит к дисбалансу, и, естественно, тогда программа оценивается совсем по-другому.

Юлия: Пока что, кроме Валиевой, соблюсти баланс, по-моему, никому не удаётся.

Алексей: У Валиевой всё до точечки, до ноточки, до взгляда отработано — это классно.

Юлия: Конечно, все к этому стремятся. Но не всем пока это удаётся.

— Если взять ваших учеников, у них есть какой-нибудь пример для подражания?

Юлия: Это лучше у них спросить.

Алексей: У кого-то есть мнение, что «я буду лучшим» (смеётся). Есть и такие скромные спортсмены у нас. Но, в целом у нас очень интересная группа — они все индивидуальные. Они все вместе, но мысли у всех разные.

Мы стараемся, чтобы у всех были разные программы, образы стараемся менять, на всех и всё пробуем. Нет такого, что всё, у тебя будет классика до конца жизни. Стараемся, чтобы все были разные.

— То есть для вас важно воспитать не только спортсмена, но и личность?

Алексей: Конечно. Эта личность выходит на лёд одна: без тренеров, без мам, без пап. Её должны видеть, от неё должна идти харизма. Потом, какой спорт без личности? Сломают, съедят сразу.